умывал. — О чем ты думаешь? О том, до чего мы докатились? — Нет, о том, куда и как нам докатиться, чтобы переспать, — прямо произнёс Мино. Я никогда, никогда не думала, что доживу до ночи, когда договариваться о сексе станет так просто, и мешать будут не мои или чьи-либо принципы, а банальное отсутствие помещения и условий. — К тому же, я не могу без предупреждений оставить тут Мину… — А я бы не хотела, чтобы Сынри узнал о моих приключениях… — А где он, кстати? — У родителей, должно быть… или на мальчишнике, откуда мне знать? Я же ему не сообщила, что куда-то уеду. — Мино выпрямился и опять огляделся. — А если он тоже в каком-нибудь клубе? Или сюда заявится? — Я пожала плечами. Молодой человек, явно не такой пьяный, как я, потому что соображал и не рубил с горяча, посмотрел на меня. — Может, договоримся на какой-нибудь вечер? Я не против того, о чём мы говорим, но Мина… и всё так внезапно… — Другого вечера не будет, — начиная злиться от того, что даже сейчас, когда я всё могу, всё хочу и на всё готова (впечатление всемогущества и наплевательское отношение к тому, что кто-либо прямо здесь может нас застукать, продолжали создаваться градусами вина, хереса и контрольного коктейля, испитого уже в клубе), этот прекрасный мужчина жмётся и не поддаётся греху. Да, я рассадница греха и блуда, я подбиваю на измену, и собираюсь изменить сама. Да, я заслужила немного праздника и счастья, разве нет? И то раздражение, которое возникало во мне при виде мечущегося лица Мино, очень напомнило мне раздражение Сынри, Тэяна, Джиёна, которые буквально кипели, видя моё сопротивление, слыша мои отговорки, понимая моё несогласие с чем-либо. Черт возьми, а эти ломающиеся личности, действительно, выводят из себя! Я прокряхтела что-то невразумительное, означающее, как минимум, «ну и не надо», но Мино поймал меня, остановив. — Подожди немного здесь, ладно? — посадил меня он на стул и, ища глазами Наташу и приятеля, отчалил куда-то. Я опустилась, плохо соображающая и ведомая, задаваясь одним вопросом — неужели я пересплю с кем-то, кроме Сынри? И оттенок вопроса был не осуждающим, мол, как я смогу докатиться до такого, измены, смены партнёра, секса с занятым мужчиной, а любознательным. И, более того, понимая, что это может быть Мино, я жаждала утвердительного ответа, жаждала исполнения мечты, жаждала как можно быстрее пойти отсюда с Мино куда угодно и сделать так, чтобы завтрашний день, завтрашнее утро не наступали никогда. Через некоторое время (в нём я очень путалась и уже не ориентировалась) ко мне подошла Наташа. — Идём, — с довольной улыбкой поманила меня она, и я поднялась. — Мы решили, что они скажут своим дамам, что их срочно вызвал Дракон, посадят их в такси и придут к нам. Мы подождём их в машине. Дальше всё происходило, будто во сне. Мы вышли из клуба, асфальт тротуара был таким далёким, что я придерживалась за всё, что попадалось под руку. Я боялась упасть с обманной высоты, созданной хмельным сознанием, и когда добралась до авто, то ощутила, что преодолела Тихий океан на плоту из пластиковых бутылок. Переднее пассажирское сиденье открывало вид вперёд, на вход, и я уставилась туда, переставая верить, что Мино с другом присоединятся к нам. Нет, так не бывает. Зачем я отпустила его? Зачем дала ему уйти? Он был так близко, стоял рядом, но ушёл… я не увижу его ещё очень долго. Меня немного мутило, пришлось закрыть глаза и постараться хоть чуть-чуть прийти в себя. Наташа включила музыку, и она меня отвлекла. Минуты стали вековыми, словно каждую секунду шприцом накачивали дополнительным временем, и они раздувались. Я не смотрела на часы, забыв о них, я только ждала, тревожимая несбыточной надеждой. Но вот Мино и Тэхён показались на тротуаре, два длинноногих и красивых парня, которых любые девушки в эту ночь, пожалуй, хотели бы завлечь к себе. Я посмотрела на Наташу, желая убедиться, что не мираж идёт к нам. Она самоуверенно улыбалась и подмигнула мне. — Мы сегодня сами себе будем завидовать, да? — хохотнула она и, перекинувшись через меня, открыла мою дверцу. — Выметайся, рядом со мной поедет Тэхён, давай-давай! Проваливай на заднее сидение! — Я вывалилась в тот момент, когда подходили ребята, и Мино подцепил меня, шатко качнувшуюся от машины. Открыв мне заднюю дверцу, он запустил меня внутрь. Это всё произошло само собой. Орущая музыка, открытые окна, впускающие вихри сквозняка на бешеной скорости, визги Наташи, высунувшей руку в своё окно, державшую руль одной левой, и Тэхён, высовывающийся в параллельное окно и кричащий вызовы Сингапуру; мы с Мино сидели вдвоём, позади, огороженные плотной тонировкой стёкол, и хватило одной улыбки, одного взгляда, чтобы губы сошлись в поцелуе, его руки уложили меня на сидение, и мне стало абсолютно всё равно, что увидят двое спереди. Если бы я могла думать о них в тот момент, я бы подумала, что им не до нас, но мне было настолько не до них, что я не подумала. В ушах отдавались голоса исполнителей, поющих хиты, их изредка перебивали радио-диджеи, композиции сменялись одна за другой, на какой-то я более-менее приходила в себя, выныривая из экстаза объятий Мино, на какой-то улетала в эйфорию без тормозов. Его ладони, горячие на моих горячих бёдрах, мои ноги, скинувшие туфли вниз, на резиновые коврики, задирающиеся за спину Мино икры. Если бы было чуть больше пространства, мы бы разделись ещё до приезда, но даже при одежде мы умудрились завестись до такой степени, что я буквально во всё горло стонала от каждого его касания, а он вжимался в меня до того, что становилось трудно дышать. Я не знала, куда мы едем. Если бы машина не останавливалась, меня бы и это устроило, и пространства бы в результате хватило, но вдруг мы остановились и, Мино без футболки, а я босая и растрёпанная, поднялись, сев, чтобы понять происходящее и вернуться ненадолго в мир людей. — У меня двухкомнатный номер в гостинице, пойдёмте, — бросила нам Наташа, мимолётно обернувшись. Они с Тэхёном переглядывались, сдерживаясь до подъёма на нужный этаж, а мы с Мино, оказавшиеся на свету, щурились и исподлобья ухмылялись друг другу, чтобы не перейти границы приличий при спутниках. Мино держал свою снятую футболку в кулаке, и на него с интересом посмотрели две девушки на ресепшене. Я бы на их месте тоже посмотрела, надолго задержав взгляд. Но с ним в номер гостиницы шла я, я могла не только смотреть… Отсутствие оглушающей музыки несколько обескуражило, и без неё трудно было вернуться в то состояние беспамятства, что закружило нас в машине. Но когда Наташа включила музыку в номере, воспользовавшись телевизором с музыкальным каналом, как магнитофоном, всё вернулось на круги своя. Уступая мне, как виновнице девичника, женщина указала глазами на спальню и придержала Тэхёна за руку в гостиной. Мино понял её быстрее меня и, на этот раз, наконец, взял всю оставшуюся инициативу на себя.Ночь
Ночи в Сингапуре какие-то слишком вездесущие, густые и переполненные. Если не уехать подальше от шумных центральных улиц и за мили виднеющихся небоскрёбов, то она так и затягивает, навязывается и липнет, будто это воронка или лента для ловли мух, а не город, и её ворсистые паучьи лапки дотягиваются до самых дальних углов. Местная ночь так многолика, что даже день здесь как будто бы часть её, и у меня совершенно не бывает ощущения дня. Это результат моей деятельности, конечно. Редкую торговую сделку заключаешь под палящим солнцем, потому что несколько странно говорить «по рукам», придя к компромиссу в цене за полторы тонны кокса, когда за соседним столиком угощает пломбиром своих чад мамаша. Нет, всегда дожидаешься темноты, и начинаешь активничать. Боюсь, люди из-за этого когда-нибудь подумают, что таким как я на самом деле стыдно за то, что они делают, поэтому они предпочитают скрытность и таинственность позднего времени. Но дело вовсе не в этом, я бы торговал чем угодно хоть на школьной площадке в полдень. А вот люди начнут возмущаться, жаловаться правительству, и если то не примет меры, то станет ясно, что оно в деле, и тоже сотрудничает. Скомпрометировать себя боятся именно они, эти официальные власти, которым не хочется сознаваться в продажности, и они навязывают нам, честным бандитам, свой режим и график. То есть наоборот, свой, утрене-дневной они свято берегут, и выводят нас на тёмную сторону. Но я даже рад, люблю поспать после пьянок, да и вообще вскакивать куда-то и спешить с утра уже не моё. Но когда в последний раз я участвовал в пьянке? Ночь снова подталкивает меня на приключения, или мысли о них. Я умел избегать соблазны, хотя бы потому, что давно им всем поддался, пресытился и мне они были неинтересны. Но иногда увлекало смотреть, как им поддаются другие, из-за чего я мог пробыть в каком-нибудь заведении час-два, ничего не делая, ни с кем не разговаривая, просто смотря. Сегодня же я воспротивился и этому. Предпочел, как часто в последнее время, тихую компанию. Найдя место для парковки поодаль от подъезда, я прошёлся немного и набрал домофон. Сынхён не поднимал, хотя я ждал долго. Воспользовавшись имеющимся ключом, я проник внутрь и поднялся на лифте. Звонил в дверь не менее долго, чем в домофон, после чего начал беспокоиться. Если монотонный гуд домофона я слышал сам, то через толстую железную дверь тревожных моих сигналов-просьб открыть не доносилось, но я был уверен, что звонок работает. Сегодня никаких дел не было, и если бы ему захотелось где-нибудь оттянуться, он сообщил бы мне. Куда он делся? Я набрал его номер, но и он не отвечал, гудя мне неприятно в ухо. Волнение усиливалось, так что я не смог сдержаться и открыл дверь в квартиру, в очередной раз воспользовавшись запасным ключом без устного согласия хозяина, но обычно при таких ситуациях он всегда оказывался внутри, либо же заранее просил меня заехать за чем-нибудь. Однако квартира была темна, пуста и одинока, сколько я не ходил по комнатам. Где он? Где его черти носят? В ответ на мой молчаливый гневный призыв, зазвонил айфон и я поднял.
— Чего хотел? — поинтересовался Сынхён. Я огляделся. Говорить или нет, что я вторгся? — Заезжал к тебе, — я опустился на диван, к моей радости уже смотрящий не на портрет Элин, а телевизор. — Тебя не оказалось, вот и хотел спросить, где тебя носит? — Да так, Наташа вытащила прокатиться. — А меня чего не позвали? — Кто-то по-скотски вчера ушёл, не прощаясь. Наташа не обижается, Наташа отвечает взаимностью. — Я понял, — улыбнулся я, наткнувшись рукой на фотоальбом рядом. Положил его на колени и стал листать. — Принял к сведению, исправлюсь. Она завтра ещё не уезжает? — Нет, вроде бы через три дня. — Ладно, передавай привет. Скоро расходитесь? — Нет, только сели и заказали по бокалу, — сказал Сынхён, всё ещё не приглашая присоединиться. Наташа, как и когда-то, пытается воспитывать меня без слов, показывая, как принято между нормальных людей. Все эти нормы я усваивал только для того, чтобы вести себя соответственно именно с ней и друзьями. Я дорожил своей подругой, моей первой женщиной, и не хотел бы выглядеть перед ней самодуром и балбесом. Придётся принять этот урок и потосковать без них. Ясно, дома Сынхёна не ждать ещё час-два. С каждой страницы на меня смотрело по четыре снимка, каждый из которых запечатлел Дашу, одну или среди её друзей, или среди родственников. Подняв фотоальбом, я потревожил под ним распахнутый всё на том же развороте журнал, где невеста миллионера во всей красе улыбалась под макияжем и штрих