я, — пообещал он, но тут же посмотрел в сторону двери. — Но Наташа сказала, что больше не даст презервативов… — Плевать, давай без них, — махнула я рукой туда, куда смотрел Мино. — Пьяные женщины такие будоражаще смелые, — хохотнул он, приглаживая мои растрепавшиеся волосы жестом успокаивающего бешенную. — Нельзя так. — Чего ты боишься? Заразы или что я залечу? — Даша, я даже не знаю, я крайне воспитанный и культурный в плане сексуальных связей, мне так спокойнее. — Я потребовала перед свадьбой от Сынри справку о здоровье, так что заразы можешь не бояться. — А ты во мне уверена? — засмеялся он. — Если ты уверен в Мине, — пожала я плечами. — Может, в этом и проблема? — вздохнул Мино. — Я уже ни в ком не уверен. Опыт научил. — Мне плевать. Заразишь меня, я Сынри. Хоть позларадствую, — поморщила я нос ехидно. Мино опять захохотал. — Ты неподражаема, — коснулся он моего лба губами. — Тем более, ты меня уже заразил, — продолжила я. — Собой. Я инфицирована, а клин, как известно, вышибается клином. Господин Сон Мино, вам придётся быть гомеопатом. Я забралась на него, сев ровно, и увидела подкрадающиеся искры страсти в его глазах, внимательно изучивших меня от лица до груди. И он смог ещё раз, не менее долго и внушительно, чем первый, без презерватива, но сумев вовремя остановиться. Ему не хотелось лишних трудностей, я понимала это где-то далеко в мозгу. Удовлетворённые дважды, мы забрались под фиолетовое шёлковое одеяло Наташи, я опять лежала, прижавшись к его груди. Будто прорвавшаяся пелена позволила мне услышать музыку за стенкой, где служил оформлением телевизор. Наверное, это выветривался алкоголь, и я стала ориентироваться в чем-либо дальше, чем в пределах вытянутой руки. — Как ты думаешь, мы сможем ещё как-нибудь повторить это? — спросила я. — Стать постоянными любовниками? — Да. — Не знаю. Может быть. Но в Сингапуре это сложно. Иногда кажется, что тут все всё друг о друге знают. — Разумеется, он не собирался расставаться с Миной из-за того, что мы переспали. Трезвея, я возвращалась к реальности. А могла ли я расстаться с Сынри? Да он теперь убьёт меня быстрее, чем Дракон, если я брошу его у алтаря, или после. Его самолюбие, регулярно уязвляемое мною, не выдержит. — Не хочу завтра замуж. — Мино промолчал. А чего я ждала? Слов «не хочу возвращаться к Мине»? Даша, не будь смешной, это его добровольно выбранная девушка. По пути в ванную видимо, к нам сунулся Тэхён, хотевший что-то спросить у друга, но тот схватил подушку и кинул ею в него. — Не подглядывай! — крикнул ему Мино, они оба засмеялись и тот пропал. Я не переполошилась и не смутилась. Странно, я ощущала себя комфортно, прижатая сильной рукой к подтянутому боку. Это могло бы быть моим местом, законным. Сложись наши судьбы по-другому. — О чём ты сейчас мечтаешь? — задала я вопрос. — В этот период своей жизни. — Всё о том же. Достичь высот, иметь большие деньги. — И иметь на этой высоте разных женщин? — увидела я какое-то странное сходство между Мино и Джиёном после этой фразы. Дракон был его кумиром, и не удивительно, что он постепенно перенимал мировоззрение того. — Возможно. Власть развращает. Но потом мне надоело бы менять их. — И ты остановишься и заведёшь семью? Не думаю. Если ты сейчас пойдёшь по выбранному пути дракона, то обратно не свернёшь. Посмотри на Джиёна. При удачах в задуманном ты будешь точно таким же. — А что в нём плохого? — покосился на меня Мино. — В смысле, чем ему плохо, по-твоему? — Его никто не любит. Только если за деньги. — У него есть друзья. С ними наверняка отсутствие любви не так-то заметно. — Я не стала продолжать говорить о Джиёне. Я подумала о том, что только что исполнилась моя мечта. Я мечтала о Мино, пусть как о женихе или даже муже, но ведь я познала его, он был моим, хоть сколько-то времени. Если я продолжу мечтать о нём, это всё равно не сойдётся с его мечтами. В мечтах мы расходимся, а что может сроднять людей лучше, чем они? Он будет дальше грезить деньгами, считая, что без них не будет счастлив, а я буду грезить им, купаясь в деньгах Сынри, считая, что без любви никогда не буду счастливой. — Я бы хотела сбежать с тобой сейчас куда-нибудь, ото всех, ото всего. Доказать тебе, что деньги не главное. — Ты бы возненавидела меня через неделю, перебиваясь на съёмных квартирах, или теснясь с какой-нибудь роднёй. — Я жила в доме, где было четыре комнаты и кухня. Кроме меня там жило ещё девять человек. Я была счастлива. — Ты бы устала от готовки и уборки, захотела бы вернуть походы по ресторанам… — Я впервые оказалась в ресторане в восемнадцать лет, на свадьбе двоюродной сестры, и меня никогда туда не тянуло после. Я не только убиралась дома, я поливала пятилитровой лейкой несколько соток земли каждое лето, полола и таскала воду с колодца, вырезала сухую малину секатором до боли в пальцах и чистила курятник. Я была счастлива. — Ты бы никогда не посмотрела на меня, не будь на мне выглаженной рубашки, не пахни я Code Ultimate[16], не носи Брайлинг[17] и не разъезжай на тойоте. Чисть я соседний курятник, ты бы хотела другого парня, Даша. — Я недовольно покачала головой, не согласная, но когда он упомянул Брайлинг, взглянула на них и увидела время. — Боже, пять утра! — Я подскочила так стремительно, что, утягивая на себе покрывало, едва не порвала его, прижатое торсом Мино. Он поспешил привстать с него, чтобы оно не затрещало. Я опомнилась, что не могу убежать в одеяле, и принялась собирать свою одежду. Растерянная и вернувшаяся с небес на землю, я забыла о том, что пыталась пробудить в Мино чувства и романтику, подбить его на побег. Через три часа мне готовиться к свадьбе, а я ещё не ложилась! Подцепив лифчик, я принялась его застёгивать, но крючки не попадали в лазы для них. — Иди сюда, торопыга, — позвал меня молодой человек, и я села к нему спиной. Лифчик застегнулся. Я ощутила поцелуй на лопатке. Его рука высунулась сзади, протянув мне мои трусики. — Спасибо, — схватила их я и впрыгнула в них. Пока я влезала в платье, Мино натянул боксеры и подошёл ко мне, чтобы поднять молнию. — Спасибо, — ещё раз поблагодарила я и повернулась к нему. Взгляды сошлись. Сердце застучало быстрее, будто не было между нами ничего, будто я, как и когда-то, невинная девочка, и вот-вот меня это великолепие впервые поцелует. И он поцеловал, только далеко не в первый раз. Внутри копошились надломленные и угасающие хмельные отголоски, а неверная интуиция впадала в истерику, что подобного больше никогда не повторится, что лучшее в своей жизни я познала, и Мино мне больше никогда не видать. И это последний поцелуй. — Тебя проводить? — Мне нужно разбудить Наташу… без неё я не уеду, — проговаривала я вслух, двигаясь на выход. Там стояла тишина, и я снова пропустила момент, когда она возникла? Телевизор когда-то выключили, и на диване, накрывшись покрывалом, спали Тэхён с Наташей, едва на нём помещаясь. На боку, один за другим, они не выглядели людьми с большой разницей в возрасте. — Наташа, Наташа! — подойдя к спинке и перегнувшись через неё, тихонько пихала я женщину. Мино подошёл тоже и, видя как тщетны мои старания, приложил два пальца к губам и свистнул так, что у меня заложило уши. — Подъём! — громко выдал он, захлопав в ладоши. Тэхён попытался развернуться и упал на пол, Наташа села и, будучи в майке, не нуждалась в прикрытии. Её многочисленные татуировки на теле вписались бы в какой-нибудь подвал или бордель, а в номере-люкс смотрелись неуместно. Я покосилась на Мино. Никогда прежде не видела его с растрёпанными волосами, с челкой, падающей вперед, а не уложенной, как обычно, ровненько и строго. Мино был воплощением мужественности, и если я задержусь ещё на минуту, то никуда не уйду от него, никогда, лучше умру. — Наташа, поехали! Нам нужно домой, — позвала я её и пошла на выход, боясь смотреть на мужчину своей мечты снова. Женщина встала, предварительно под покрывалом натянув бельё, взяла брюки, пиджак, повесила сумочку на плечо и поровнялась со мной в дверях. Я хотела подождать, когда она закончит одеваться, но она вышла в коридор и пошла в лифт с одеждой в руках. Мы не оборачивались, не прощались. Я шла, как будто меня выпустили из камеры на расстрел. Эта ночь всё-таки кончилась… как она могла так со мной поступить? В лифте Наташа принялась всовывать ноги в брючины, но этажом ниже дверцы разъехались, и вошёл мужчина лет сорока — сорока пяти, с пузком, в дорогом костюме, с залысиной и одутловатыми пальцами, выдающими сидячий образ жизни, отсутствие интереса к спорту и неумеренность в еде. При нём Наташа сумела запихнуть бёдра в обтягивающую ткань и застегнула пуговицу. — Whores![18] — прошипел он, отворачивая лицо к стене. Я бы промолчала, хотя и поняла, что он сказал (Сынри, присутствующий регулярно при моём изучении английского дома, уверял меня, что каждый язык надо узнавать с его матерных и грязных словечек, поэтому назвал мне на английском всё, что произносить было неприлично), но Наташа тоже отлично знала этот иностранный, поэтому повернулась к мужчине, перейдя на английский. — Вы что-то сказали? — Я покосилась на своё отражение с немного размазанными тенями и припухшими губами. Ну да, а что ещё о нас можно было подумать? — Вы слышали, что, — не стал отступать мужчина, ответив Наташе. — И что тебе за дело? Завидно чьей-то приятно проведённой ночи? — прищурилась она язвительно. — Завидовать? Чему? — ухмыльнулся он. — Вы, шлюхи, отбросы общества. Пока мы, нормальные люди, работаем, вы ничего не делаете, и за это хотите получать деньги! Нет бы, полезную работу найти! Ещё и налоги не платите, существуете за счет таких граждан, как мы — бизнесмены. — Мы — шлюхи, — перекинула через плечо пиджак Наташа, держа его одним пальцем, — трахаемся с красивыми молодыми мальчиками, которым не приходится нам платить, а с такими как вы — бизнесменами, — мы и срать рядом не садимся, — сообщила она ему и, с гордо поднятой головой, подтолкнув меня, вышла на первом этаже, не пропустив этого сноба, не нашедшегося сразу что ответить, а после было поздно. Мы отыскали машину Сынхёна, которую так нагло эксплуатировали и задержали возврат. Наташа плюхнулась за руль, приходя в себя. Я не торопила её, с сонным водителем не далеко уедешь. — Как ты его приложила, — оценила я дерзость подруги. По-моему, она ею для меня стала сегодня. — А чего церемониться? Шлюхами называют женщин те мужчины, которые не могут себе их позволить, — она достала пачку сигарет и вытащила одну. — Покурю и поедем, ладно? — Хорошо. — Я пристегнулась, приготовившись ждать. Из опущенного Наташей стекла повеяло утренней свежестью. — А дай и мне, а? — Она посмотрела на меня, но без лишних вопросов протянула сигареты. Я тоже взяла одну, достала оттуда зажигалку. Прикурила так, как делала это Наташа. Сморщилась и ощутила сухость во рту, однако не надумала бросать, не закончив. — Гадость, — прокомментировала я. — Редкостная. — Откуда в тебе это всё? — Ебанутость? — Смелость, свобода, характер… ты же девушка. — Я дочь главного прокурора страны, сестра одного из лучших юристов мира и любовница Дракона. Первого я научила уважать женщин, второго любить их… и материться, — посмеялась коротко Наташа, — а третьего научила трахаться и дружить с женщинами. Поверь, эти три мужика трудные типы, после них вообще всё по барабану. — А твой муж? — А он научил меня любить, уважать и дружить, — улыбнулась Наташа. — Ты не смотри на мои измены ему, для