Один на миллион
Через хозяйственный отдел, где я запаслась всем на случай приближающихся регул, мы наконец-то покинули непродуктовую часть нашего маркет-рандеву. Зайдя с одной стороны торгового центра, мы вышли с другой, пройдя его насквозь. В книжном, отнявшем у нас прилично времени, пока мы сориентировались в рубриках и полках, не нашлось подходящей кулинарии, а о корейских блюдах вообще нормально и доступно писала только какая-то китайская книжица, а китайским я уж не владела наверняка. Оглядев перекрёсток, на котором оказалась (передо мной, через дорожное пересечение, полукругом предстали два здания по четыре этажа каждое, как близнецы, только одно кипенное, под известняк, а другое песочное, под камень вавилонских зиккуратов. Словно европеец и азиат, такие похожие, разве что цвет кожи немного разный), я развернулась к плетущемуся с поклажей Мино. Высоко над его головой на здании крупные буквы «Раффлс-сити». У меня в руках только пакетик с прокладками и нижним бельём, всем остальным мой сопровождающий делиться отказался. — Это какие-то музеи? — указала я на приятную массивную архитектуру напротив. — Нет, справа транспортная компания, а слева кафетерии. Хочешь зайти перекусить? — вежливо поинтересовался парень, но что-то подсказывало, что его не прельщает тянуть резину со мной, тем более ещё придётся ехать к нему за обещанной книгой рецептов. Раз уж сказал, то слово сдержит, почему я в этом не сомневаюсь? — Нет, я поем дома… — я осеклась, произнеся фразу. Никогда ни одно место кроме родительского жилища, в котором родилась и выросла, я домом не называла. Даже если приходилось ночевать у бабушки или подруги, я так и говорила «поем у бабули» или «у Насти». Почему я не сказала «поем у Джиёна»? — Приготовлю и пообедаю. — Ладно, тогда поехали за продуктами, если никаких нужд больше нет? — я приготовилась выдать просьбу, которая теребила меня уже давно. Но до этого её некому было предъявить, было совершенно неисполнимо, а вот сейчас… — Я бы хотела заехать в церковь. В Сингапуре есть православные храмы? — Мино опять повел бровью в безвестном недоумении. Они у него так изгибались при эмоциях на лбу, что придавали недостающую ему самому целиком живость. Весь натянутый, дисциплинированный, холодный и создающий ощущение расчетливого и равнодушного, вдруг выписывал финт бровями и всё, образ хладнокровного пустоватого начинающего чиновника рушился. — Я не знаю, никогда не обращал внимания… мусульманские мечети точно видел. Не сгодятся? — насмешка. Да он распоясывается со мной, вместо того, чтобы расцветать духовно. Я что-то делаю не так. — Но у тебя-то есть телефон с интернетом. Погугли, пожалуйста, — отказалась я сдвигаться с места, и Мино пришлось поставить пакеты на чистый, как почти везде здесь, тротуар. Достав смартфон, он полез во всемирную сеть за информацией. Я терпеливо ждала. Мне нужно было в церковь, я посещала их не реже раза в неделю, а тут такое! Конечно, вряд ли Господь мне ставит прогулы — ещё недавно я бы никогда не сформулировала так свою мысль! — но всё-таки мне самой тянулось под тенистые своды куполов, где пахнет восковыми свечами и можно предстать перед святыми ликами, чтобы отчитаться за праведное поведение, чтобы они передали там близким, что я жива… — Есть армянская церковь святого Григория, — Мино поднял нос, взглянув на меня исподлобья. — Это очень от вас отличается? — К стыду своему, я ощутила полную безграмотность в вопросе. Армянская церковь отличалась от русской православной, но насколько? Заглянуть туда ради любопытства? А если там полно армян, которые посмотрят на меня, как на ненормальную? Почему-то захотелось посмеяться над тем, что армян может быть полно и тут. Их, действительно, полно везде, хотя Армения крошечная. А из огромнейшей России с трудом кого-либо тут найдешь. — Поищи ещё, пожалуйста. — он вновь залистал сайты. — Есть Приход Божьей Матери. Написано, что русский православный, но церковь ещё не построена, хотя службы ведутся, — крутанув роллер до конца, Мино кивнул. — Это недалеко отсюда, квартала три, поблизости от Раффлз-террас. Тебе надолго туда? Могу свозить. — Задумавшись, как выглядит приход, который не в церкви, кто там вообще может быть в такой час и что я там буду делать, если нет привычной мне обстановки, я задумалась ещё и над тем, стоит ли напрягать Мино, заставляя ждать меня, ведь внутрь-то он точно не пойдет. Что ж, не в этот раз, наверное. — Ладно, не нужно, поехали за едой, — шагнула я обходить торговый центр, следуя к оставленной машине. — А что это за Раффлс в честь которого тут столько названо? Олигарх и спонсор Сингапура? — Нет, Томас Раффлз — губернатор колониальной эпохи, — Мы шли по жуткой жаре и во влажности, от которой у меня кружилась голова. Солнце в зените — полдень. Не привыкну никак к этому климату. Голос Мино вырывал меня из сонного состояния пекущейся среди асфальта и бетона тушки, хотя тут и там росли деревья, как в саванне, что-то вроде акаций и тощих сейб с ветвящимися изгибистыми стволами с кудрявой листвой на плоской, приплюснутой макушке, но они не давали свежести и прохлады. — Он был удачным реформатором и заложил основы Сингапура как города, разделил этнические районы, привел в порядок порты, торговлю, отменил рабство, запретил азартные игры, открыл школы и развивал изучение восточных языков — и это в первой половине девятнадцатого века. Правда, главное его дело не удалось. Он боялся, что китайцы захватят своим количеством Сингапур и всячески пытался не допускать их. Сейчас их тут больше трех четвертей населения, и истинными сингапурцами они считают именно себя, — заключил Мино. — А ты здесь родился? — Нет, переехал в старшей школе с семьёй. — И столько знаешь обо всём… не каждый коренной житель порой интересуется тем, что вокруг него. — Я придерживаюсь мнения, что стоит знать всё о том, где живешь и тех, с кем живешь. Второе правило появилось относительно недавно, — он натянуто улыбнулся. — Кстати, показательная история: этот самый Томас Раффлз построил себе особнячок, где сейчас парк и водохранилище Форт Каннинг. У аборигенов территория называлась Ларанган — Запретный холм, там обитают ушедшие в мир иной прежние правители Сингапура. У сэра Томаса умерли все пятеро детей, и закончил он свою жизнь весьма скверно, хоть уже и не здесь, а вернувшись в Англию. Жаль, что он не знал, или не прислушивался к местным легендам. — Ты веришь в сказания и потусторонние силы? — удивилась я. Хотя мне нравятся подобные байки, и лично я-то всегда во всё подобное верю, если это сильно не противоречит Библии, но от Мино не ожидала. — Это скорее аллегория, Даша. Если тебе позволили устанавливать какие-то свои правила и жить, как считаешь нужным, считайся с местными авторитетами. Я это так и называю: «Не строй дом на чужом холме». — У нас в России есть похожее выражение. «Со своим уставом в чужой монастырь не ходят». Но к чему ты это? Уж не опять ли пытаешься сказать, чтобы я соблазнила Джиёна или подстроилась под него? — Я пытаюсь втолковать тебе, что где-либо жить нужно так, как там принято. Ты собираешься хорошо себя вести и тем заслужить уважение и почтение от Джиёна? Да никогда он этого не оценит, ну, максимум оставит тебя у себя горничной до старости. Если он живет в мире цинизма, денег и обмана, то и любит и уважает только это. Узнай его получше, попытайся быть хитрее и… — Зачем ты говоришь мне всё это? — Потому что ты неплохая девчонка. Я не желаю тебе лишних страданий, — признал он без каких-либо подтекстов. — И всё же, я предпочитаю доверять и быть честной, а ты меня толкаешь на путь лжи и порока! — Ой, хорошо, всё, всё! — мы дошли до машины и он опустил пакеты, чтобы достать ключ и начать погружать покупки в багажник. — Больше ничего тебе советовать не буду. Веди себя, как считаешь нужным, только потом пеняй на себя. Я пытался, но ты глуха к доводам разума, а я, в конце концов, ценю дружбу с Джиёном больше, чем чьи-либо попытки его переиграть. Мы забрались в автомобиль и я, ощутив живительные дуновения кондиционера, почувствовала себя куда лучше. А вот Мино, похоже, давно привык к этой погоде. Или его дезодорант был слишком мощным (Акс эффект, покинь мою голову, а?) и спасал от пота, потому что на белой рубашке не выделилось и мокрого пятнышка. Продолжая наслаждаться новыми для себя видами незнакомого города-государства, я проговорила с парнем ещё о каких-то интересных фактах из истории Сингапура. Заметив, что нет ничего, похожего на промышленные зоны, хотя бы одну трубу одной фабрики, я полюбопытствовала, чем тут вообще живут, кроме бизнеса и развлечений и выяснила, что ничем. Сингапур вообще ничего не производит. Вообще. У него своего нет ничего, даже нормального куска суши — многие километры насыпные из привезенных материалов. Все занимаются лишь туризмом, финансами (крупнейшие центры и офисы бирж, банков, фондов и компаний, фирм-монополистов, концернов и автопромов располагались здесь) и торговлей. Торговля шла через крупнейшие в мире порты, которым платилась аренда, таможенные взносы, оплачивались услуги портовых служб от заправки до разгрузки. Вот и всё. И нищих тут почти не было, а средняя заработная плата около трех тысяч долларов, хотя расходы, конечно, немного больше, чем в России. Но в России есть всё: лес, вода, земля, нефть, золото, алмазы, животновод