— в длинном неудобно ходить, — заметил парень. — Если смотреть на удобства, то в коротком и подавно неуютно. Чуть нагнулась — всё видно. — С практической точки зрения, — посмотрел на него, на красное Мино. — Теперь вот это мне нравится больше. При условии, что в нем обязательно будут нагибаться. — Ну тебя! — вроде бы и улыбалась, и хмурилась я. — Не пойду ни на какие вечеринки. Что ещё Джиён придумал? — Ладно, берем оба. — Нет, светлое! — Ну, Даша! — потряс коротким платьем Мино. — И это возьми. — Что тебе толку, если ты не собираешься со мной ни на какую вечеринку? Светлое. — Я эстет. У тебя красивые ноги, их должно открывать это платье. В любом клубе все засмотрятся, поверь мне. — Зная, что Джиёну, в самом деле, в голову может взбрести что угодно, или они спонтанно с Сынхёном потащат меня куда-нибудь опять, я решила расхрабриться и обеспечить себя более надежным тылом. — А ты присоединишься ко мне, если я куда-то пойду? — Я? — задумался Мино, сменив игривый тон на более серьёзный. — Я не люблю тусовки и пьяные толпы. — Я тоже! Но, пожалуйста, если Джиёну захочется отправить меня куда-нибудь, не знаю, ради чего, ты составишь компанию? Мне было бы спокойнее в твоём обществе. — Если он позовет и это не будет противоречить его планам, — исполнительно сказал Мино, напомнив о том, что прежде всего он человек Дракона, и анархии в их рядах нет. — Мы же не можем с тобой созвониться, правда? — погрустнев, я кивнула, видя, что молодой человек расплачивается за две покупки. Мы не можем даже созвониться, и все общение проходит с участием, посредственным или непосредственным, Джиёна. — Поехали в салон красоты, — вывел меня из мыслей Мино, и мы отправились по следующим делам. Со мной не делали ничего сверхъестественного, просто привели в порядок. Подстригли кончики волос, уложили их, смазав какими-то лосьонами и спрыснув спреем, накрасили ногти на руках и ногах, повели на эпиляцию. Когда китаянка попыталась сделать мне эпиляцию совершенно везде, я начала сопротивляться, но в результате меня уговорили. В конце концов, после шока, испытанного из-за Теяна, я уже не так пугалась вторжений в столь интимную область, тем более, это была женщина. Вытерпев все процедуры, я выскочила к заскучавшему, но терпеливо ожидавшему меня Мино, ковырявшемуся в телефоне. — А Джиён сказал, во сколько мы должны вернуться? — парень покачал головой. — Тогда, можно тебя попросить? Если у тебя никаких дел нет, дай мне пройтись где-нибудь? Я безумно хочу прогуляться. — В общем-то, у меня достаточно свободный график, и я могу покатать тебя ещё около часа, — он посмотрел на время. — Что насчет набережной? — О, превосходно! Хотя из дома Джиёна вид открывается на бескрайние водные просторы, походить вдоль океана я не откажусь. — Это Сингапурский пролив. — Буду знать, наконец-то, — приняла я к сведению. Мино остановился возле машины и посмотрел на меня. — Ты первый человек, который не говорит «не умничай» или «ты зануда». — Странно… неужели не интересно узнавать новое? Ты столько всего знаешь об этих местах, а я не знаю этого. Почему бы не слушать и не запоминать? — Не так много людей ценит ненужную информацию, — мы уселись и тронулись. И как только Мино обитает в этом преступном мире? Он из хорошей и интеллигентной семьи — это очевидно. У него самого совсем иные понятия о жизни, и всё-таки он работает на Джиёна. Мы быстро долетели до побережья, вдоль которого был асфальтированный настил для пешеходов, которых было не так уж и много. От него вперед выдавались пристани и причалы, некоторые деревянные, напоминающие европейские гавани. Темнеющая вода была не очень спокойной, и дул ветер, пенящий её. Погода не совсем располагала к прогулке, но я так засиделась, что не могла не воспользоваться моментом. Небо стягивали облака, так что вскоре мог начаться дождь. Я вышла из машины и подставила лицо ветру, содержащему мельчайшие брызги, и оттого влажному. Он тотчас испортил наведенную мне парикмахером прическу, но мне было всё равно. Обманное ощущение свободы хоть ненадолго — это волшебно! Не глядя на холод, поскольку уехала из особняка в одной футболке, ведь утро было ярко-солнечным, я пошагала вперед. Ёжась, я шла не спеша, осматриваясь, зная, что сзади идёт Мино. В чем-то и мы с ним были совершенно разными, но общий язык находился легко. Он нравился мне не только внешне, но всё больше внутренне. Хотя не должен был нравиться именно так — как мужчина. Меня настигли на плечах его руки и я, вздрогнув, посмотрела, как он вешает мне на них свой пиджак, прихваченный из авто. — Холодает, накинь, — отпустил он его и поравнялся со мной, идя сбоку. — Спасибо… а ты? — ветер трепал на спине его рубашку, а спереди она, как всегда, сделалась в обтяжку. — Я более одет, чем ты, — хмыкнул он, посмотрев на мои ноги в шортах и сланцах, и свои в брюках и ботинках. — Наверное, долго погулять не получится, — я видела вдали несколько кафешек, в которых вынесенные наружу столики под зонтиками позволяли есть у самого пляжа, пустовавшего из-за резко ставших скверными погодных условий. — В хорошую пору, при ясности и бризе, наверное, вон там обедать одно удовольствие. — Если хочешь, я в следующий раз попрошу Джиёна отпустить тебя именно на прогулку. Мы приедем сюда и перекусим, — мои глаза засветились счастьем, и радостью и я с благодарностью пожала Мино руку. — Ты не представляешь, как я хотела бы этого! — видя приближение туч, мы остановились, чтобы не уходить далеко от машины. Мои пшеничные прядки разметались во все стороны, и приходилось их ловить и опускать, чтобы не лезли в лицо. При этом левая ладонь придерживала пиджак. Парень оперся на парапет, сунув руки в карманы, после того, как я отпустила одну из них. — Я не знаю, как он на это отреагирует… Я вообще, честно признаться, не совсем понимаю, что ему от тебя нужно. Все эти поблажки и исключения… он поселил тебя в своём доме! Даша, я не думаю, что он остановится на требованиях, как к горничной. Для себя или кого-то ещё, но он готовит тебя для чего-то. Поэтому вряд ли ему понравится, если мы с тобой станем слишком уж дружить. — Для тебя! Он привез меня для тебя! Не полностью, конечно, а как микстуру для душевного равновесия. Но не могла же я сказать об этом? Что-то отдаленное тюкнуло меня в висок по поводу того, что не верящий в душу Джиён вдруг озаботился чьим-то внутренним миром, но это неуловимое наваждение пропало в тот же миг. Мино, неужели ты будешь сторониться меня, думая, что у меня какая-то секретная миссия? — Дружба ещё никому ни в чем не мешала, — сказала я и вспомнила историю Джиёна. — А ты знал, что у Джиёна раньше был другой лучший друг? До Сынхёна. — До Сынхёна? У него до сих пор есть давний друг, один крупный финансист. Но, по-моему, он с ними знаком примерно одинаковое количество времени. — Нет, то было ещё до его двадцати лет… — О такой давности мне ничего неизвестно, — сказал, подумав недолго Мино. Посмотрев на меня, он оттолкнулся от парапета и выпрямился. — Пойдём обратно? Когда ты скукоживаешься на ветру, мне хочется тебя приобнять и согреть. А я не уверен, что люди Джиёна не следят везде, за всем и всюду. — Посмотревшая на Мино, я не сразу сообразила, что надо идти обратно, за ним. Когда он сказал, что ему хочется меня приобнять, во мне что-то дернулось. Я сначала испытала радость, а уже потом пришло осознание, что не могу допустить этого, ведь у меня есть жених! Где-то далеко, где-то в России, оставшейся неизвестно где, в каком пространстве и времени. Я бесконечно давно здесь, и мне даже показалось, что я стала думать некоторые фразы на корейском чаще, чем на русском. Утерять свой язык — это было бы первым шагом к тому, чтобы забыть родину. Я не сделаю этого. Я не собираюсь ничего забывать, даже если мне пока тут комфортно и сносно. Засеменив за Мино, я ругала себя за то, что поддаюсь иллюзорному очарованию пребывания в Сингапуре, которое вдруг, после борделя, стало таким милым и спокойным. Но ещё больше я себя ругала за то, что стала сравнивать Мино и своего жениха, который никогда не говорил, что хочет обнять меня, и никогда не обнимал. Мы целовались — да, ходили за ручку и собирались пожениться. Никаких больших контактов до венчания нам не нужно было, не тянуло ни меня, ни его. И вот, когда Мино сказал, всерьёз или в шутку, по доброте или симпатии, что хочет меня приобнять, а я поняла, что это непозволительно, я почувствовала, что хочу, чтобы он это сделал. О боже.Шах абсурдом
Я перестала замечать, как обживаюсь в уединенном, отдалившемся ото всех особняке Джиёна. С каждым днём в его стенах, где-то бетонных, где-то стеклянных, а где-то гипсокартонных, мне было всё привычнее, и просыпаясь я не обращала внимание, что это не моя постель, не моя комната, не мой дом. Первоначальная осознанная радость, что я пробуждаюсь не в борделе, укоренилась в подсознании и держала меня в тонусе, благодаря которому настроение чаще было приподнятым. Я живу по-человечески, мне не грозит ежевечерне оказаться принужденной к каким-то отвратительным вещам. Хотя кошмарная перспектива ещё маячила на горизонте, я понимала, что всё зависит от меня и моих успехов. А что должно было сообщить о том, что они есть? Как Джиён решит, что я достигла результата? Интересны были его оценочные характеристики, и в один из вечеров я спросила, по каким признакам он определит, выполнила я свою миссию или нет? Мужчина улыбнулся моей любознательности и, приостановив трапезу (в основном мы только за едой с ним и встречались, и если задерживались чуть дольше, всё выливалось в религиозно-этические споры, в которых, вынуждена признать, я проигрывала), сказал, что Мино не сумеет скрыть, если вдруг его прежнее отношение к женщинам изменится. Стоило ли рассказывать Джиёну о том, как мы общаемся с Мино, что он говорит мне и какие делает замечания? Я не стала. Если Дракон уверен, что заметит сам — пусть замечает, ну, а если не заметит — тогда я укажу на факты. Мне обещали два-три месяца срока. Большая часть времени ещё была впереди. Гости в особняке всегда были одни и те же: Сынхён, Мино, Тэян. Последнему со мной остаться наедине пока больше не довелось. С Сынхёном Джиён приезжал ещё пару раз; первый на несколько минут, а во второй они посидели в гостиной на втором этаже, а потом, когда уже стемнело, погрузившись на яхту, отплыли в неведомом мне направлении. Вернулся Джиён лишь к обеду следующего дня, на машине. С Мино всё обстояло куда сложнее. Внутри меня сложнее, внешне-то всё было просто. Он приезжал в среднем каждый третий день выдать какой-то отчет с утра своему боссу, я приносила им кофе (один из которых стандартно не удовлетворял дегустатора), потом Джиён отправлял нас в магазин за продуктами. Сам он со мной никуда не ездил, да и было ли ему когда? Признаться, дома он бывал вроде бы регулярно, но как-то помалу, не часто, наездами, приходя и уходя иногда по четыре-пять раз на дню, а иногда не возвращаясь ни разу и даже не ночуя. Хотя чаще он всё же ночевал здесь, чем где-нибудь ещё. Я занималась уборкой (главным образом за собаками), готовкой и ничего не деланием. Мне кажется, Джиён мог бы найти для меня какое-нибудь занятие, раз уж с проституцией пока определились, что она откладывается, но почему-то не делал этого, а скука изводила почти так же, как напряжение и опасность, гложила и приводила к забиванию себе головы таким разнообразием идей, какие никогда раньше бы туда не залезли. От этой зеленой тоски и одиноч