бще. Итак, твой ответ? — Земля погибнет, — медленно и драматично вымолвила я, после едва не затянувшейся паузы. — Умница! Хоть что-то логичное в тебе всё-таки присутствует, — Джиён оперся ладонью на рабочую столешницу, продолжая смотреть на меня. — Ресурсов, еды-воды просто не хватает на всю эту серую массу, которая, судя по соотношению количества и качества, из умений за тысячелетия не приобрела ничего, кроме ебаться. Впрочем, это она и так умела — врожденные способности. В итоге мы имеем кошмарное количество тупых и в большинстве непригодных ни для чего толкового индивидов. Чтобы им жилось получше, ты предлагаешь тем, кто посообразительнее и пообеспеченее, благодаря своим мозгам, трудолюбию, усердию или удачливости, отказываться от выгод и раздаривать материальные блага этим люмпенам, которые будут потреблять, но развиваться от этого не научатся, и лучше сами тоже не станут. Улучшая их условия жизни, мы только даром ухудшим свои. Далее: процесс полного уравнивания, распределения имеющихся сейчас в руках людей средств по всем одинаково, приведет к тому, что все станут жить одинаково плохо, а не одинаково хорошо, повторю — потому что всего на всех не хватает. Только не надо начинать примитивнейших споров вроде «пресную воду можно взять, растопив несколько айсбергов, тогда всем хватит». Если снега на полюсах начнут таять, поднимутся воды мирового океана, утонет несколько клочков суши, лишив тем климатически пригодных мест обитания миллионы людей. Кстати, климатически пригодных мест обитания на Земле тоже для всех, как ни крути, не хватает. Туда нужны поставки из благополучных регионов, то есть, опять же, экстенсивная выкачка у одних ради других. Подведем итог: чтобы все жили одинаково хорошо, как ты мечтаешь, нужно истребить примерно половину из семи с половиной миллиардов, а потом уже заняться перераспределением имеющегося. Есть вопросы или возражения? — Ты хочешь уничтожить половину населения нашей планеты? — услышала в этом всём я зловещие отголоски. — Я?! — Джиён засмеялся. — Ох, Даша, честно — хочу! — я округлила глаза. — Я встречаю так много людей, которых хочется пристрелить на месте, меня так часто бесят разные суки, бестолочи и бляди, что я не жалея пустил бы их на мыло, но мне лень. Серьёзно. Я не хочу этим заниматься. Это трата моего времени, даже пуль, на которые мне придётся раскошелиться, а учитывая, что я не склонен убивать сам, представь, сколько мне придётся платить наёмникам? Но мы начали с выгоды, а это именно то, чем я руководствуюсь. Я могу хотеть убить хоть всех людей на Земле, но тогда, как минимум, мне придётся самому убираться, готовить себе обед и стирать. Мне это невыгодно. Поэтому я занимаю позицию невмешательства: с моей стороны никаких трат, но зато я и не способствую почкованию саранчи в людском обличье. — Джиён закончил, опустив глаза к кастрюле, в которую я опускала нарезаемые для супа ингредиенты. Он был виртуозом слов и размышлений. Как бы я ни была против его целей и приоритетов, не признать его ум, эрудицию и всестороннюю осведомленность было невозможно. — Поэтому ты за аборты? Чтобы люди не размножались? — Я бы назвал это своим бессознательным стремлением, метаидеей[5], но в данном конкретном случае я за аборты принадлежащих мне шлюх, потому что это непосредственно мешает бизнесу. Проблемы с беременностью требуют дополнительных расходов. Многим ли клиентам захочется иметь женщину с животом, лезущим на нос? Нет, придётся содержать и кормить работницу, которая не приносит дохода. Помимо этого, после родов, она подешевеет вдвое, или же придётся тратиться на интимную пластику, чтобы привести её в первозданный вид… Да кому я объясняю? Даша, ты же ничего в этом не смыслишь, но считаешь меня, видимо, идиотом, который бесчинствует по прихоти души… — Джиён запнулся, и я подумала, что он спохватился из-за слова «душа», поверил в неё или почувствовал что-то, но вдруг он, несильно захохотав, выдал: — А впрочем, да, я вполне себе бесчинствую по собственной прихоти. И идиотизм мне не чужд. Иногда это хороший способ расслабиться. — Я не считаю тебя идиотом, напротив, — признала я то, что думала минутами ранее. — Ты очень рассудительный и, наверное, гениальный человек, раз смог добиться всего этого, — я обвела рукой дом. — Но тебе не приходило в голову, что можно посадить Вику на самолёт и отправить в Россию, потому что это быстрее избавит от ненужных хлопот? — ну вот, я сама назвала весь этот процесс «хлопотами». А ведь речь о новой маленькой жизни, которая пока не знает, что происходит во внешнем мире. И никто пока не знает, появится она на свет или нет. — Не-а, — своровав с разделочной доски кусок сырой моркови, Джиён закинул его в рот и, захрустев, просто сказал: — Аборт, всё-таки, дешевле. Да и проститутка на месте останется. — Господи, да что же это такое! — прекратила я своё занятие и развернулась к нему. — Деньги, деньги, деньги! Выгода, цена, дороже, дешевле, прибыль… Да, теперь я понимаю, что ты процветаешь потому, что кроме этого ни о чем не думаешь. Мысли и мечты реализуются, да? — А ты не думаешь ни о чем, кроме Бога и чувствах, и что, вся купаешься в божественной благодати и любви? — Я опасно прищурилась, подняв руку с кухонным ножом. — У меня в руках оружие, не зли меня. — Да пыряй, если уж так хочется, — не потеряв радости на лице и выдержки, предложил Джиён. — Это же сходится с твоими представлениями о человеколюбии и всепрощении? Боженька, уверен, за многолетнюю праведность, ставит тебе отпущение грехов на будущее автоматом. — Ты невыносим! Ты даже угроз не боишься? — Я шутила, разумеется, перед этим, но удивилась, что он не воспринял это всерьёз и на грамм. Я ведь ему чужой человек, которому он причинил огромные страдания, и он не думает, что мне захочется поквитаться? — Я видел угрозы и посерьёзнее. А иногда и без угроз бывает страшно. И да — я вредный. — Вредный он… От Хиросимы и Нагасаки излучение натянуло, когда родился? — Хиросима и Нагасаки в Японии, а не Корее, — патриотично добавил он, решив, что я нуждаюсь в исправлении. — Да знаю я! Но вам же там не очень далеко… В общем, ты опять уводишь тему! Я хотела поговорить с тобой о Вике. — Черт, ты всё ещё не потеряла мысли? — иронично заметил Джиён. Нет, он не специально уводил меня от разговора о ней, но не хотелось ему разбираться со всей этой волокитой и, скорее всего, не собирался менять решения. А мне надо попытаться продолжать не переходить на прямое прошение. — Её ребенок ни в чем не виноват, даже в том, что нас на Земле уже семь с лишним миллиардов. — Давай ты вернёшься к супу, и тогда мы вернёмся, если тебе так хочется, к беседе о детях? — Прости, конечно, — вновь взялась я за нарезание овощей. — Ведь не обязательно, что ребенок, которого она ждёт, будет одним из тех, кого ты считаешь ни на что негодными. А если это будет талант в какой-нибудь сфере? — Если таланту суждено родиться, то он родится где угодно. Не у этой, так у другой, — я тяжело вздохнула. — Никак не получается меня переубедить, да? Сложный случай, согласен. — Ты сам как считаешь, на тебя может что-либо повлиять? Ну, помимо денег, конечно, — Джиён задумался, следя за моими маневрами. Мне захотелось больше узнать о его детстве, о родителях, о семье. Порой именно давние события оказывают большее влияние, чем то, что происходит в настоящем, с уже сложившимся человеком. — Я надеялся, что ты дашь мне этот ответ, — приглушенно и размеренно произнес мужчина. Я с изумлением обернулась к нему. — Я?! — Мне было интересно самому, сможет ли повлиять на меня кто-то, у кого противоположные моим взгляды так же сильны, как мои собственные, — Джиён произнес это, глядя мне в глаза. У меня мурашки пошли по коже. А ведь Мино говорил, что Дракон не может делать всего этого без задней мысли! Так неужели всё-таки у меня была и какая-то другая функция, которую я до сих пор не замечала? А та фраза, что он представлял другую на месте Кико? Это всё-таки была я? Нет, это невообразимо, это ересь полная. — Пока не получается, Даша. Никак не выходит. Но надежда ещё есть. — Отойдя от стола, он зашёл мне за спину, собираясь уходить, но вдруг его плечо едва-едва тронуло мою спину, а дыхание раздалось слишком близко, уже касаясь моего уха. — Позови меня, когда всё будет готово. — Что? — вздрогнув, не осмелилась я повернуться. — Я об обеде, — со смешинкой в голосе уточнил он и вышел из кухни.
Просьба
Я не решилась во время обеда повторять попытку диалога, обреченного быть бесплодным. Разве возможно продолжать битву, когда оружие выпало из рук? Для того в честных боях и существуют тайм-ауты, брейки, что-нибудь там ещё. Позвав Джиёна на всё горячее и готовое («я об обеде», как сказал бы он сам), я намеренно удалилась куда подальше, убираться и убирать за собаками. Гахо и Джоли то нагоняли меня, обтираясь о ноги, то растворялись в просторах особняка. Для обмена парой фраз с таким человеком как Дракон уже нужен месяц спецподготовки, но поскольку у меня нет такого количества времени, и курсы по повышению квалификации ораторов не предлагают, я беру перерыв до вечера, чтобы наметать хоть какой-нибудь черновик обращения к Джиёну. Итак, что ему можно противопоставить? В богов он не верит, в судьбу, видимо, тоже, людей не ценит, но очень ценит себя. Выгода… какую выгоду ему может принести ребенок Вики? Новый раб? Ему дешевле похитить взрослого нового, чем тратиться на воспитание и выкармливание младенца. Нет, тут ничего не выходит с коммерцией. Я в ней проигрываю, потому что ничего не смыслю. Что может предложить ему Вика? Ничего, как и я, ведь мы обе в его абсолютной власти. Мы вещи, его собственность. Наши тела — его товар. Но то, что внутри нас — только наше, этого ему у нас не забрать. Душа… он и в её существование не особенно верит, но это единственное, что у меня не отнять ни при каких обстоятельствах. А в чем выражается душа? Как она может приобрести стоимость? Тем, что способна испытывать. Любовью, привязанностью, заботой, верностью, преданностью. Это всё определяющие души, этого нигде, кроме как в ней, быть не может. Выходит, что я могу предложить только это? Но разве этого мало? Минуточку, я сейчас пришла к выводу, что могу предложить Джиёну свою любовь? С целью убедить его в её существовании, конечно же. Он просил меня преподнести дар любви Мино, чтобы тот оттаял, но я-то изначально отметила, что ему и самому она бы не помешала.