Мания приличия — страница 60 из 200

не веря этому намеку. — Почувствуй себя моей половиной.

Благотворительность

— Но Кико… — кстати или нет, но вспомнила я об истинной любовнице и партнерше данного периода жизни Джиёна. — Она улетела сегодня на некоторое время в Японию, если тебя это смущает. Впрочем, если я буду изменять тебе в ближайшие семь дней, то проблема явно в тебе, — засмеялся он. — Так что, дорогая? — взяв мою руку, он поцеловал тыльную сторону ладони, заигравшись в сочиненное развлечение. Я выдернула руку обратно, хотя с некоторым запозданием. Вообще от этого его жеста прошибло разрядами и волнами по всем нервным окончаниям. Поцелуй руки означает уважение и глубинную симпатию, или хотя бы желание мужчины завести роман, со стороны же Дракона всё это по отношению ко мне — фикция. Поэтому воспринимать красивый жест, как насмешку, не хотелось, но ведь и выбора не было. — Я не шучу. Представь, что ты моя законная половина, и тебе Сингапур принадлежит ровно настолько же, насколько мне. Что бы ты сделала? — Занялась благотворительностью… закрыла бы бордели, прекратила ваше баловство наркотиками… — Кхм, ты видимо не очень поняла сути, — повернул ключ Джиён, трогаясь. — Ты делишь мою власть, но ты хочешь ликвидировать её источники? Я предлагаю пользоваться её благами, а не перекраивать мир так, чтобы лишиться приобретенного. — Но мне тогда не нужна эта власть, что она даёт? Что все лицемерно мне улыбаются, потому что боятся? Не нужно мне этого. Если я не в силах сделать что-либо лучше, то для чего мне власть и деньги? — Ох, Даша, какая ты твердолобая… — А ты надеялся, что я соблазнюсь всей этой мишурой? Это глупо, я же сказала, что меня не интересует богатство, ничего из того, что дают деньги. Есть вещи, которые не купишь, и именно они дороже остального. — Ты употребила слово «дороже». То есть, цена у них все-таки есть? — усмехнулся Джиён. — Я имела в виду бесценность. Так лучше? — Жизнь, любовь и здоровье — ты это подразумевала? — я кивнула, постаравшись вспомнить ещё что-нибудь важное, но мы с сингапурским воротилой определенно поняли сейчас друг друга, и он озвучивал то, что появлялось у меня в мыслях. — Ну, дружба ещё, верность. Но, уверяю тебя, Даша, всё это гораздо крепче, если подкреплено деньгами. Они как цемент, служащий сцепкой между кирпичиками. Да, если ты неизлечимо болен, то умрешь в любом случае, но если у тебя тяжелая болезнь, от которой имеется дорогостоящее лекарство, то ты будешь жив и здоров, только если найдёшь деньги. Да, девушка может полюбить — ты знаешь историю Мино, начиналось там всё по взаимной страсти и согласию, — но потом она захочет большего и, когда увидит деньги, пойдёт на запах, к ним. Да, друг будет тебе предан, и если ты влиятелен и крут, то тем менее ему захочется покидать твой круг приближенных, а если ты вдруг становишься никем, то у него уменьшается мотивация оставаться с тобой рядом. — Но ведь не все же люди такие! — я упрямо сжала пальцы в кулаки. — Неужели ты ни разу не встречал человека, который не предаст? Который полюбит, не глядя на то, сколько в твоём кармане денег, который придёт на выручку не надеясь на выгоду и какие-то проценты в будущем, который бескорыстно одарит, который не побоится умереть за что-то, что является его принципом. — Встречал, — выкрутив руль на продолжительном повороте, Джиён добавил газу и мы с гулом, присущим взлетной полосе, понеслись по шоссе, идущему параллельно берегу. — Один единственный раз. — Это была девушка? — спросила я с удивлением, понадеявшись, что услышу историю любви, которая выдаст мне какую-нибудь брешь в броне Дракона. — Девушка? — он засмеялся. — Нет, этого человека я вижу каждый день в зеркале. Я говорю о себе. Чуть не возмутившись, что он снова всё свел к насмешке, я вовремя остановила себя. Его губы смеялись, но глаза остались холодными и правдивыми. Он говорил серьёзно! Тот, кто умел ценить, любить, не предавать и жертвовать собой — был он! И как бы мне ни хотелось возразить, я, перемалывая мельче и мельче эти крупные заявления о нем, разбирая его на части, стала понимать — это всё абсолютная истина (ах да, ведь истины, как мы выяснили, не бывает!). Пытаясь продолжать воздействовать на меня, Джиён привез нас в огромный торговый центр, где мы битый час ходили между витринами и бутиками, и он пытался убедить меня в том, что я могу себе позволить всё, что угодно, да только мне ничего не было нужно, что вводило его в недоверчивое непонимание. Я всё никак не могла успокоиться от того, что Дракон — благородный человек. Ведь жестокость же не противоречит благородству? У него был друг, который его предал, но не Джиён это сделал, он никогда, как я поняла, не подводит людей, если находится в каких-либо обязательствах. У него меняются девушки, одна за другой, но ведь это им от него нужны подарки и дарения, а ему, если на то пошло, нужны только сами эти дамы — их тела, и больше ничего. Кто же честнее? Пусть он и не слишком ценит их и относится дурно, но и не лжёт, а берёт то, что просит — секс. Так, опять же заминка, а дурно ли он относится к этим девушкам? Я видела его с Кико, он не оскорблял её, не бил, не оставался равнодушным. В чем же недостойность его поведения? В том, что он не заверяет её в любви? Мне сделалось как-то нехорошо от того, что ещё не додумав мысль до конца, я поняла, что какая-то часть меня внутри соглашается с тем, что в данном случае встречаться без любви как-то даже неплохо. Если взять такую, как Кико, которая сама любить не умеет, и ищет материальные блага, то зачем же я буду учить любви Дракона, убеждать его распахнуть свою душу? Чтобы в ней натоптала очередная искательница состояния? Тогда придётся браться за Кико, и ей объяснять тоже, но не могу же ходить по свету и пытаться научить всех людей любить! Или могу? Я же не Иисус. Впрочем, он был среди нас, он пытался, он взял грехи наши на себя, позволил убить себя, и что же мы видим вокруг? Даже попытка сына Божьего повлиять на человечество окончилась провалом. — Посмотри, — окликнул меня Джиён, указывая на темные лакированные манекены, одетые в разные платья, длинные и короткие, бледные и яркие. Мы иногда заходили в бутики, где перед нами едва ли не падали на колени, так низко кланялись и так подобострастно приветствовали. Неловкость от таких приёмов никак не проходила во мне. — Разве тебе не хочется померить и купить себе что-нибудь? — Нет, — подошла я к нему и покачала головой. Он взглянул на меня долгим, изучающим и устремленным в глубину взглядом, от которого я поежилась и отвела глаза к витрине. — Тебе не нравятся красивые наряды? Я не говорю, что ты должна быть пустоголовой и визжать, как тупые суки, увидев шмотку по своему вкусу. — Буквально пятнадцать минут назад мы прошли мимо двух гулявших девиц, именно так и поступивших. Заоравшая подпрыгнула на месте, вильнув сумочкой, едва не сбив проходившую мимо женщину с ребенком лет четырех, начала тыкать подруге на восхитительное вечернее платье, потом достала телефон и принялась фотографироваться на его фоне. Джиён, казалось, прошёл даже не заметив этого, но теперь я поняла, что это те девицы могли его не заметить, не зная, кто он. Они заметили бы Леди Гагу, Джастина Тимберлейка или Снуп Догга, но на простых прохожих внимания обращать не нужно было, можно было обезьянничать и шуметь, словно они единственные в торговом центре. А вот скромный с виду Дракон, чья одежда была самой дорогой в Сингапуре, заметил всё, и нестоящих внимания модниц, и семейные пары, и шаркающих под ручку пенсионеров. Его внимание не нужно было привлекать, чтобы он увлекся чем-то; он обозревал всё, понимал всё, и эта его наблюдательность и сделала его таким, какой он есть. — Но что-то тебя должно радовать? Что-то должно хотеться? — Я люблю красивые платья, конечно, — не стала отрицать я. Что я, не девушка что ли? — Но покупаю вещи тогда, когда это нужно: на выпускной, к торжеству, на которое приглашена. Сейчас мне некуда ходить, так зачем напрасно тратить деньги? — Как это некуда? Ты думаешь, что та вечеринка была последней? — он улыбнулся, и мне показалось, что даже без коварства, тепло и благожелательно. — Я надеялась на это, — смущенно призналась я, не сумев сдержать улыбку тоже. Джиён засмеялся. — Надежды не оправдаются, так что давай, расслабься и ощути, как ты можешь позволить себе всё. — Спасибо, но, правда, я не хочу ничего покупать за твои деньги, — вновь отказалась я. Сведенные в узел губы задумчиво застыли. — Мне ничего не надо от тебя, пусть я и твоя половина на эту неделю. Ты спросил, что бы я делала, если бы была ею? Так вот: я никогда не потащила бы тебя в магазины, уж поверь. — А куда бы потащила? В церковь? — Дракон заискрился лучезарностью, а я впервые не оскорбилась, когда он взялся за тему религии. — Кропить меня святой водой и ждать, когда задымлюсь? — Нет, почему же… я не думаю, что в веру нужно тащить силой. — Я вздохнула. — Я бы лучше погуляла как можно дольше на пляже. Зря мы оттуда уехали, если у тебя нет никаких дел. — Из прошлого и моего детства понеслись разнообразные картинки, которыми мне захотелось поделиться вслух. — Семья наша никогда не была богатой, к тому же, родители всегда были против иностранных и дорогих вещей, которые считали неправильными и ненужными — и я с ними согласна. Я никогда не смотрела современных мультиков, не слушала популярную музыку. Компьютер мне купили, когда мне было уже лет двенадцать или тринадцать. Все мои ровесники уже давно ходили с мобильными телефонами, а этого у меня тоже не было до старших классов. И, знаешь, я с удовольствием вспоминаю двухтысячные годы, когда была совсем маленькой, не имела нарядных кукол, но зато мы, ребятня со всей деревни, собирались в песочницах, на полянах, в лесу, носились, вечно перепачканные, вечно ощущающие легкий голод, играли в красивые камушки, которые находили, в деревянные обрубки или ещё какую-нибудь найденную безделушку, вроде листиков, которые мы нарывали с кустов, делая вид, что это у нас деньги. Весело было… поэтому, если выбирать, как проводить день, я до сих пор выбрала бы побегать где-нибудь и покидать камни в воду. Тем более что, я впервые на море. — Серьёзно? — удивился Джиён. — Что ж, тогда и впрямь, не поехать ли нам на какой-нибудь тихий пляж и не погулять там? Я тоже люблю это делать и, знаешь, кажется, детство у нас было примерно одинаковым, — я догадывалась об этом, да Джиён и не скрывал, что добился всего именно потому, что слишком плохо жил ребенком. — Ты поэтому загляделась на игрушки у детского отдела? — Я покраснела. Он и это заметил? Я же замедлилась всего на два шага, залюбовавшись пестротой ассортимента машинок, самолетиков, Барби, плюшевых зверят. — Нет, у моего младшего братика скоро день рождения, — тихо объяснила я. — Он мечтал получить радиоуправляемый вертолет. Я увидела там такой, и вспомнила о нем… там было полно вещей, от которых пришли бы в восторг мои младшие. Но родители, конечно, не купят им этого. — Потому что вертолетик — зло? — уточнил Джиён. — Нет, он много стоит, — развела я руками. Поймав правую, мужчина развернул меня и повел назад, откуда мы шли. — Так пойдем, и купим всё, что ты хотела. Ты забыла, что ты королева Сингапура? — Ты шутишь? — едва не поскользнулась я на вычищенном полу супермаркета. — Джиён, зачем мне это здесь? Ты же не хочешь сказать, что я поеду в Россию?.. — Не хочу, разумеется. У меня есть твой домашний адрес. Мы пошлём подарки, — он остановился и посмот