ю лодку. — Я мог бы в ответ тебе рассказать о Цыси, из-за которой от Китая в начале двадцатого века почти ничего не осталось. — Джиён завелся и тронулся, включив яркие фары, как огромные драконьи глаза, прозревшие ночную дорогу. — Но что проку от этих биографий, ушедших в прошлое? Я в любом случае не изменю своего решения. Здание, к которому мы подъехали, сначала показалось мне тем самым ужасным местом, из которого увезли нас с Викой в тот день, что мы пришли в себя и осознали, что произошло, откуда нас затолкали в бордель. Серые нежилые стены, не то достроенные, но не отремонтированные, не то и не достроенные вовсе. Но приглядевшись, я нашла разницу. Тот дом был скорее доделанным, но не сданным, а здесь ещё шла стройка. Сваи и железные каркасы торчали там и тут. По ту сторону, из-за возводящейся крыши, возвышались строительные краны, подсвечиваемые по ночам, чтобы их не задели вертолёты или самолёты. Рабочих, конечно же, в такой час не было. Временный забор отгораживал территорию стройки от улицы. У разведенных перед автомобилем Джиёна ворот стояло несколько мужчин в черных костюмах, с рациями и, скорее всего, оружием под пиджаками. Я могла лишь предположить. За воротами горели прожекторы, указывающие невыложенную ещё плиткой песочную дорожку внутрь. Дракон припарковался, вернее, остановился, где ехал, и заглушил мотор. Вышел. Я продолжала сидеть, не отстёгивая ремня. Джиён шагнул вперед, и был уже в метре от переднего бампера, когда осознал, что я не иду рядом. Он остановился и обернулся, поглядев на меня через лобовое стекло. Под его режущим взглядом я коротко вздрогнула, но покачала головой. Вернувшись, он открыл мою дверцу. — Выходи. — Нет, я не хочу. — Пока ещё вежливо, он протянул мне ладонь. — Пошли, прекрати устраивать свои сцены упрямства хотя бы сейчас. — Я не хочу видеть ничью смерть. — Не зная смерти, не понять жизни. — Его афоризмы как-то не внушали мне мужества и желания подчиниться. Наклонившись, Джиён щелкнул держателем ремня и, разгибаясь, прошипел мне в лицо: — Вылезай и иди! — Вокруг ходили какие-то люди, драконы, судя по всему. Я ненавидела в эту минуту их всех, и более других Джиёна, но решилась выйти, испепеляя его праведным гневом в глазах. Мне было далеко до умения вкладывать во взгляд столько силы и власти, что у получающих его подкашивались колени, так умел лишь он — Квон Дракон. Но это не мешало надеяться на то, что сверля ментальную дыру в его туловище, я чего-нибудь добьюсь. Взяв меня под руку, словно это меня должны были притащить куда-то и казнить (на секунду я так и подумала, испугавшись, как когда-то, увидев, как открылась железная тяжелая дверь, и вошёл здоровенный охранник), Джиён повёл меня вовнутрь. Неутрамбованный песок разъезжался под ступнями, за нами шли телохранители, угрюмые и молчаливые. Они тоже могли бывать палачами? Похоже, каждый здесь способен запросто убить кого бы то ни было. Внутренние перегородки ещё не были возведены, только колонны, столбы и несущие стены, на которых держались верхние этажи. Яркие лампочки горели там, где предвиделись лестничные пролёты и там, где на ночь оставлялись инструменты. Ящики и коробки, сварочные аппараты и дрели, тянущиеся непонятно откуда и куда провода, на земле лежало много чего. Мы перешагивали всё это и поднимались по приставным стремянкам куда-то наподобие строительных лесов. У ограждения уже стоял Сынхён, я заметила его издалека. Возле него толпились ещё какие-то типы. Я на всякий случай присмотрелась к ним, но ни Тэяна, ни Мино среди них не было. — Ну что, всё готово? — поздоровавшись, спросил Джиён. Друг кивнул ему вниз, когда мы подошли к этим же перилам. Я посмотрела туда и увидела вырытое углубление, как археологическая шахта укрепленное по бокам досками. Возле него стояло четыре человека, каждый из которых держал пистолет, направленный в центр между ними. У меня сжалось сердце. На коленях, среди них, с завязанными за спиной руками, находился пятый мужчина. Избитое лицо не помешало ему посмотреть наверх, сюда, где стояли мы, и у меня начало крутить внутренности от этого взгляда. Взгляда того, кто обезумел от осознания своей скорой кончины. — Джиён! — прокричал он, что эхом отдалось в гулких сквозных пространствах. — Джиён! Прошу тебя, прости! Прости, Джиён, ты же знаешь, мы все работаем за деньги… мы все продаёмся, Джиён! — Его голос заставил кровь в моих ушах ухать, как грозный филин. Нет, ворон, из тех, что каркают на кладбище. Дракон рядом со мной не шевельнулся, но смотрел на обращавшегося к нему внимательно. Меня затрясло. — Джиён! Прошу тебя, выслушай… давай договоримся! Джиён, я ведь могу теперь служить наоборот, только тебе… я добуду любую информацию! Джиён, скажи, что ты согласен! — Джиён ничего не говорил. Я не выдержала смотреть на мужчину и посмотрела на главаря сингапурской мафии. Ноль эмоций, бесчувственное наблюдение за происходящим. Меня пугали его глаза, там ничего не было, словно это не к нему летело прошение, словно не от него зависела жизнь! — Джиён, умоляю тебя, давай поговорим? Дай мне шанс, Джиён, слышишь меня? Прошу тебя! — Мне не хватало воздуха, хотя было свежо и прохладно. Я опустила глаза к пальцам Дракона, державшимся за перила. Они не вцепились, как делают это пальцы тревожащихся или взволнованных, они не побелели от напряжения. Я тяжело задышала, всматриваясь в них, не в силах дольше смотреть на лицо Джиёна. Правая рука оторвалась от парапета и поднялась. Следя за ней, медленной и плавной, я увидела, как она выросла перед Драконом, застыла, будто маятник, дошедший до крайней точки одной стороны, и, как он, тронулась дальше, подавая сигнал. Это был легкий жест, указавший на что-то внизу. Я развернула лицо туда, ахнув. Я и не посмотрела на что-либо, кроме пленника. Перпендекулярно ему, сбоку от ямы, стояла цистерна с цементом. Мужчина закричал. — Джиён! Пощади! Я умоляю тебя! Слышишь, Джиён? Я сделаю всё, всё что ты захочешь! Джиён! — стоявшие рядом парни с пистолетами стали подталкивать его к яме. Двое откуда-то взявшихся гангстеров приблизились к цистерне. Когда они её тронули, жидкость внутри колыхнулась, показывая, что ещё не застыла. — Джиён! Умоляю, пощади! У меня двое детей, прошу тебя! Что с ними будет? Позволь мне увидеть их в последний раз! Пожалуйста, дай мне ещё один день! Подожди! — Я заткнула уши ладонями, не заметив, когда начала плакать. Меня бросило в такой жар, что создалось ощущение, будто я тону в лаве. Надрывные крики предателя невозможно было для меня слышать, это был вой, вопль грешника из ада, из него словно уже вырывалась душа, покидая тело через невыносимую боль, его рвало этой болью и отчаянием, будто органы в теле кричали вместе с ним. От таких спазматических оров, должно быть, лопаются жилы. У меня натянулись все нервы, и я думала, что они порвутся, когда мужчину спихнули вниз, а цистерну с цементом подкатили к краю. С завязанными руками, ещё живой и дышащий, он должен был погибнуть медленно и мучительно, захлебнувшись или задохнувшись каменеющей жижей. Я перестала разбирать его слова, они слились в гул мук и страдания. Я упала на колени рядом с Драконом. — Джиён, прошу тебя, пощади его! Джиён, я прошу тебя, останови это! — Мне показалось, что я кричу не тише, чем умирающий внизу. Я не смотрела туда больше, мокрая от пота, безумная от жестокости. Схватив руку Дракона, я сжала её, как распятье во время молитвы. — Джиён, прекрати это! У него дети, Господи, он отец… Джиён, избавь его от мучений… оставь детям отца! Джиён, я умоляю тебя! — Он наклонил лицо, посмотрев на меня. — Встань, Даша, — только и сказал он. Спокойно, цинично и обыденно. — Джиён! Молю… верни меня в бордель, продай меня, как хотел, только прекрати это! — Его брови нахмурились. Крик фоном ещё стоял, душа меня, истязая. Я мельком заметила его свободную от меня руку. Она как будто бы мелко потряслась, прежде чем была сунута в карман. — Хочешь — кури, давай забудем обо всех наших пари! Я буду пить с тобой, если тебе это нужно, начну курить, что угодно, Джиён, только пощади этого человека, это невыносимо, Джиён, как ты можешь, Господи, как ты можешь?! — Перестань, — вырвал свою ладонь Дракон и отступил на шаг. Мне почудилось, что окружающим стало интереснее происходящее на нашем возвышении, а не внизу, но из страха или уважения, они старались не смотреть. — Я не буду пользоваться обещаниями, которые ты щедро даришь, пребывая не в себе. — Я… я… — кислород кончился, и прежде чем я надышалась им, чтобы заново наполнить легкие, я осознала, что на стройке повисла тишина. Всё было кончено. Боль пронзила меня насквозь. Прямо передо мной убивали человека, а я ничего не смогла сделать. Пусть это был незнакомец, но разве предательство подобного рода в этом криминальном мире зла такой уж кошмар? А тот, кто управлял этим, распоряжался, был мне знаком куда лучше. Я думала, что знаю его, что хоть немного узнала… но ему было плевать на мольбы, на слёзы, на упрашивания. Я не могла посмотреть в бок, туда, где всё завершилось, хотя бы там и осталась лишь ровная поверхность залитой канавы. Всё тело ощущало ломоту, как выжатое. Джиён развернулся и пошёл спускаться. Чьи-то руки подхватили меня подмышки, помогая встать. У меня с трудом это получилось, но когда я поняла, что помощь была оказана мне Сынхёном, я немедленно стряхнула с себя его касания и отстранилась. — Чудовище! — бросила я ему в лицо. Он лишь указал на меня кому-то из гангстеров и, поддерживаемая безымянным бандитом, я сумела спуститься, раза три чуть не завалившись. Ноги не слушались, я словно заболела чумой, которая тащила меня в могилу. Внутри распространилась жгучая грязь и мерзость, а в ушах ещё стояли крики, смешивающиеся с моими собственными слезами. Под руки, меня подвели к автомобилю Джиёна, в котором он уже сидел. Сама не своя, я стала упираться, голосить что-то, проклиная и покрывая его голову словами ненависти. Я пыталась вырваться, чтобы убежать куда-нибудь, не совсем — в Россию, а просто подальше от этого монстра в человеческом обличье, остаться в недосягаемости для него, в одиночестве, не видеть никого, избавиться от шума, прошившего мне сознание. Двое телохранителей запихали меня на моё место возле Джиёна, прикрыв дверь, которая защелкнулась от нажатия Драконом блокировки. Я уставилась перед собой на бардачок, ничего не видя, но зная, что если бы в руках у меня оказалось оружие, я бы не думая уничтожила водителя, сидящего справа. Слёзы катились по щекам градом. — Ты вела себя не как королева, — услышала я, но поняла сказанное не сразу. Что? После этого всего, единственное, что пришлось ему не по душе — это моё поведение? — Ненавижу… — тихо произнесла я, сжимая пальцы на коленках. — Ты тварь… ты дьявол, ты чудовище, исчадье ада, убийца, ирод… Как тебя носит земля? Умер, я хочу, чтобы ты умер, — твердо, искренне и иступленно, истово изрекла я. — Подождём божьей кары, она ведь настигает всех? — Не прошло и пяти минут после «казни», недавно живой азиат, теперь уже ставший трупом ещё не остыл, а Джиён засмеялся, не придавая значения ничему, кроме очередной иронии. — А-а!!! — закричала я, сорвавшись в истерику, опять зажав уши ладонями, согнувшись напополам. Нажав на газ, Дракон вылетел во вновь открытые ворота, увозя нас подальше от ужаса. Как много зданий Сингапура построено на крови и костях? Пытаясь не потерять рассудок, я стала вспоминать историю, рассказанную Мино, о губернаторе, поселившемся на запретном холме. Всех настигает наказание