Мания приличия — страница 83 из 200

круг бродят, не сомневаюсь, что каждый второй — миллионер. — Давай! Найди какого-нибудь Хаши, а ещё есть господин Рампа, тебе бы по сравнению с ним твой незадавшийся клиент показался ангелом. Иди, поищи, какой идиот выложит за тебя такие деньги, ещё и не потребует никаких извращений, просто банального доступа к вагине. Или она у тебя что, из золота? — А может быть из золота твой член?! — гаркнула на него я, и тотчас округлила глаза, шокированная своей пошлостью, тем, что я сказала, как и кому. Нет, кому — тут всё правильно. Этого аморального балбеса нужно ставить на место, если это не сделали ни жизнь, ни родители, ни общество. Но «член»? Я произнесла это? Проклятый Джиён, я скоро начну материться, и даже не замечу этого. Глядя в лицо Сынри, я подумала, что не надо с ним спать, надо остановиться, я не смогу, я не должна быть такой. Да, душа — это важнее. Наверное. Раньше сомнений не было, а теперь она имеет ценность со сноской «наверное». И Вика… не особенно ли отвратительно будет спасать девушку, беременную от этого типа, влюбленную в него, переспав с ним же? Омерзительно, всё это крайне тварно и гадко. Буйствующий от моих оскорблений Сынри, едва не прижавшийся ко мне у двери, вдруг облегченно улыбнулся. — Подъебнула. За это я тебя просто обязан выебать. — Сначала показываете мне, что Вика улетела, потом ты предохраняешься, и только тогда… — несмотря на то, что в мыслях почти дала отступного, вслух я всё равно уверено выдала схему. — Ладно, ладно. — Он положил ладонь на мою щёку, и я дернула лицо, поморщившись. Сынри схватил пальцами мои щеки, сжав их и заставив посмотреть себе в глаза. — Что я сказал? Никакой брезгливости на лице! Ещё раз скиснешь от моих прикосновений — и я сам отменю сделку! — Я постаралась совладать с собой, чтобы лицо стало хотя бы каменным. Лучше ничего не выражать, чем выражать неприязнь. — Так-то лучше, — снова улыбнулся он, наклонив ко мне своё лицо. — Маленький аванс, и я тебя отпущу, белая кобылка, — губы Сынри, наконец, замолчали, и впились в мои губы. Вознося молитвы, чтобы мне было даровано терпение, а к нему и выдержка, я зажмурила глаза, пока мужчина всё равно не видел. Влажный поцелуй, наполненный вкусом виски и алкогольной крепости, такой, словно нам уже далеко за тридцать… то есть, ему-то около того, но мне значительно меньше, однако я почувствовала себя зрелой дамой, потому что у этого поцелуя был возраст его дарителя. Слишком много за ним было опыта, много женщин до меня. И всё-таки он не стал таким поцелуем, каким был поцелуй Мино, у которого в поцелуях был не опыт, а талант. Терпи, Даша, терпи. Язык в твоём рту — не самое страшное, что бывает в этих местах. Да и во рту тоже. К своему огорчению, я даже не могла представить, что сейчас с Мино, это было невозможно, слишком разные вкус, запах, ощущения. Рука Сынри схватила меня за ягодицу, там, где она чуть торчала из-под шорт, и начала её мять, поглаживая круговыми движениями и сжимая. Терпи, Даша, будет хуже дальше. Это так, ерунда. Если не выдержишь сейчас, потом провалишься точно. Раз, два, три… нужно просто считать до ста и контролировать дыхание. Сынри отпустил меня. — Хорошая девочка, — шлёпнув меня по заднице, он отстранился и открыл дверь. — Я завтра же возьмусь за так волнующее тебя дело и, возможно, уже послезавтра ночью мы с тобой встретимся при более приятных условиях, — он провел пальцами по моему плечу. — Так долго я не ждал ещё ни одной девственницы…. Ты не бойся. Я бить тебя не буду, да и вообще редко бываю грубым. Тебе понравится, — пообещал он несбыточное и вышел. Я подождала, когда он уйдёт подальше, и поковыляла к Джиёну. Когда я забралась наверх, на меня по-прежнему смотрел Мино. Его взгляд спрашивал «что происходит?». Я выжала из себя улыбку. Стоит отточить искусство актрисы, а то провалю экзамен через пару дней. Мино, сидя всё там же, напротив, произнес губами: «Всё в порядке?». Я кивнула. Сказать ему, что я согласилась отдаться за деньги? Даже не ради собственного обогащения, а ради чужого спасения. Он не поймёт, при всём уважении и любви — не поймёт. Он станет говорить, какая я наивная и глупая, что так делать не нужно, а то и поцелует, чтобы образумить. И я сойду с ума в другую сторону. Вариантов сумасшествия много. И потерять голову от Мино — один из них, потому что если мы с ним поднимем постельную тему и то, кому быть у меня первым… мои глаза не просто сообщат желание, а будут просить. Просить то, чему цена, скорее всего, жизнь Мино. Это невозможно, нет. Но после тисканья меня Сынри, смотреть на молодого человека напротив было ещё больнее. Никогда не говорящий грязных слов, никогда не делающий некрасивых жестов, Мино не вязался с развратом, хотя в душе, конечно, святым не был, и грехов своих хватало. Но облик его для меня был безупречен почти так же, как его белоснежная рубашка, никогда не замарывающаяся, никогда не мнущаяся. Ослепительнее неё была только его улыбка. Не солнце, а именно его улыбка. Она ободряюще просигналила мне с той стороны столика, и мне вновь захотелось застрелиться. Джиён заметил меня по прошествии минут двух, или сделал вид, что до этого был слишком увлечен болтологией с Сынхёном. — Ну что, всё обговорили? — Сынри не вернулся сюда, в эту кабинку, поэтому любопытство обратилось ко мне. — Да. Он обещал подготовить всё уже завтра. — Хорошо, — в деловом порядке кивнул Джиён. — Займи себя чем-нибудь до утра, я не намерен пока уезжать. — И он отвернулся, предоставив меня самой себе. Увидев его спину, повернутую ко мне, я поняла, что ещё никогда с тех пор, как въехала в его особняк, не была такой одинокой. Я провела с ним столько времени, в течение которого мне казалось, что мы с ним нашли общий язык и иногда увлеченно разговариваем на равных, но это всё было по его желанию, это он играл, шел мне навстречу, развлекался, а я просто принимала готовым то, что мне дают. Я упустила возможность забраться дальше и глубже самостоятельно, решив, что показанное мне — это уже самая-самая глубина, самая истина, где и обитает настоящий Дракон. Но это не было настоящим Драконом и, я вдруг поняла, даже эта развернутая ко мне спина не была настоящей, как поза. Он говорит с Сынхёном, но думает совершенно о другом. Он развернулся не потому, что забыл обо мне и потерял из вида, а именно потому, что отчетливо понимает — сзади сижу я, и мне нужно показать вот такой расклад. Запоздало, только сейчас, я стала осознавать свой огромнейший промах, упущенное время. «Какая же ты, в самом деле, дурочка, Даша». Я не понимала, как же именно нужно было вести себя и что делать, но знала одно: не так. Я была слишком спокойна, я не сопротивлялась и не насторожилась, я думала о философских высоких темах, которыми он меня грузил, пока земное, обыденное утекало сквозь пальцы. Он ведь даже сам как-то дал подсказку, когда я спросила его, а что бы сделал он на моём месте? И что же ответил Джиён? Что точно бы не шёл на поводу у какого-то коварного типа. Он дал мне все карты в руки, а я начала играть в открытую, показывая, что у меня нет козырей. Да, у меня их не было, но и без них порой побеждают, если выманят чужие. Итак, занять себя чем-нибудь до утра? Он рассчитывает, что я пойду к Мино и буду ему плакаться? Или забьюсь в угол, молясь Богу и ожидая спасения с небес? Пару месяцев назад я бы так и поступила, но сейчас я похлопала Джиёна по плечу, заставив оторваться от беседы с Сынхёном. Он недовольно покосился на меня. — Я хочу заняться до утра чем-нибудь в твоём обществе. — Я немного занят. — Не думаю, что слишком. С Сынхёном у тебя впереди вся жизнь, а я вот-вот покину тебя, отчалив в бордель. Мог бы и пообщаться на прощание, — вскинула брови я, бросая вызов. Притянутый за уши, но лучшего пока в голову не пришло. — Прощание? Может, я буду навещать тебя там и трахать? — Как я могла забыть, что он захотел меня в какой-то момент? Впрочем… ложь это или правда, я вряд ли когда-нибудь достоверно определю. — Если ты хочешь меня трахать, почему не сделать это сейчас? Вместо Сынри. — Потому что я получаю одинаковое удовольствие и от целок, и не от целок, а он за тебя заплатит кучу денег. — Денег, которые тебе уже настолько безразличны, что ты их сожжешь? — хмыкнула я. Джиён слегка окрасился интересом, слабым, но что-то в нем шевельнулось. — Не думаю, что дело в деньгах. — А в чем тогда? — улыбнулся он. — Ты не получил мою душу, и решил её вытрясти, — подумалось мне, и я предъявила ему это. — Ты хочешь заставить меня переспать с кем-то неприятным, поработать проституткой, чтобы я осознала, как была неправа? Чтобы я осознала, что нужно было переходить на сторону зла, выкинув совесть? Игра в контрасты, по-твоему, даст лучший результат, чем просто жизнь в борделе до всех этих королевских почестей? — А может, я просто от тебя изощренно избавляюсь? — Зачем? — посмотрела я ему в глаза. — Избавиться хотят от тех, кого ненавидят, а за что тебе меня ненавидеть? Ты сильнее и лучше меня во всём. Ты не можешь испытывать ни зависть, ни злобу на меня, потому что я тебе ничего не сделала, кроме того, что не купилась на твои обещания. Но это не стоит ненависти. — Избавляются не от ненависти, — Джиён закурил сигарету, указав на неё. — Избавиться пытаются от зависимости. Отчалили мы домой часа в четыре утра. Мино уехал значительно раньше — ему нужно было на работу на следующий день, и он пожелал мне удачи, не решившись даже поцеловать в щеку при своём боссе. Меня же выбил очередной намек Джиёна, очевидно обманный, но поскольку я не нашлась, как парировать этот его ход, то замолчала до самой машины, и в ней бы молчала, если бы Джиён не заговорил первым. — А ты не боишься оказаться в положении Вики? — Мне кажется, он завёл разговор только для того, чтобы не уснуть, потому что был почти пьян и за рулём позёвывал. — Ты про беременность? — повернула я к нему лицо, хотя до этого предпочитала смотреть в окно. — Я обговорила это с Сынри. Он пообещал… позаботиться об этом нюансе. — Неожиданно. Ты подумала об этом и выставила ему условие? А ты всё-таки умеешь включать мозги, когда нужно. — Как показывает практика, нужно почти всегда, а так продолжительно они у меня работать отказываются. — Не все Эйнштейны, что поделать. — А ты? — провела я большим пальцем под ремнём безопасности, впившимся мне в грудь. — Ты всегда думаешь. — Да ладно тебе, я иду на поводу своих желаний и удовольствий. Они не застилают мне глаза — это верно, но просто всё время думать? Это не так. Я думаю, как достигнуть чего-то, а когда достигаю — расслабляюсь. — Чего бы ты хотел достичь сейчас? — полюбопытствовала я. — У меня много планов… есть одна масштабная операция, которую я хочу закрутить на бандитском поприще. Часто я размышляю о ней. О бизнесе тоже голова ежедневно болит. Ну, не до такой степени, чтобы болеть, но ей есть чем заняться. — Мои глаза изучали его профиль. Всю эту королевскую неделю, что он проводил со мной, он не переставал быть главарём мафии, у которого вертятся дела на миллионы, а может и на миллиарды. Под угрозой и сделки, и состояния, торговля и махинации — всегда риск, многое может не получаться, если не реализовывать его правильно, продуманно, поэтапно. Если бы я была на таком месте, назовём это должностью, то не смогла бы отвлечься уже ни на что, а он умудряется проворачивать мошеннические, незаконные дела, грабить, убивать, награждать, наказывать, напиваться, проводить время в клубах, а ещё позабавиться над такой, как я. При этом сделав это так, что я порой забывала, кто я и где, а вот он — ни н