стро проститься с Тэяном. Я вдруг поняла, что кроме него у меня нет друзей, что кроме него за меня никто не заступится. Что кроме него даже всей правды некому рассказать и не у кого попросить совета. — До свидания, Даша, — повернулся он ко мне. Лицо его попыталось принять его обычное выражение, того остывшего ко всему бандита, отстраненного, грубого и наплевательского, но не слишком вышло. В его глазах сохранилось тепло. — Будь осторожен, — подошла я к нему и, не веря себе, не управляя собой, обняла его за шею, закрыв веки. Мне было страшно за него. Я не хотела, чтобы он пострадал, и прошептала: — Пожалуйста, останься живым, не дай Дракону с тобой ничего сделать. — Всё будет нормально, — похлопал он меня по плечу и, улыбнувшись, вышел из кабинета. Я ещё постояла так, спиной к Сынри, глядя туда, где скрылся Тэян. Мне не хотелось думать, что это может быть нашей последней встречей, что Джиён уже выкопал для него яму где-то на окраине. Моё сердце болезненно сжималось. — Ну что ж, — раздалось позади. — Присядь, что ли, для начала. До конца рабочего дня ещё долго. — Я повернулась, заметив отводящийся взор Сынри. Оглядевшись вокруг, я собралась, избавившись от растерянности, и села на стул, который едва покинула. Передо мной на столе обнаружился кофе, который я не успела тронуть. Я взяла его и отпила. — Кофе — фуфло, — зачем-то сказала я резко, ощутив, что мне не нравится горьковатый привкус и крепость. — Да? — Сынри пригубил свой и, с непонимающим видом поводив языком по губам, пожал плечами. — Кофе как кофе. Тебе у меня, смотрю, ничего не нравится? — Я пронзительно на него воззрилась, гадая, какой нужно быть, чтобы понравиться ему не за то, что я нужна ещё кому-то, а независимо от этого. Я привлекала его, будучи недоступной, и он вился вокруг, пока Джиён не соглашался продать меня ему, сейчас же я в его руках, и никакой недостижимостью уже не обладаю. Но он явно не любил покорность, хотя и неприязнь к себе видеть не хотел, и не любил слезы и жалобы. Ему нужна необузданная женщина с нравом, которая сможет приструнить его. Почему-то после его уступок мне, не выходило из головы, что он способен прогибаться, если задавить его более жестким характером. — Разве? — переборов себя, улыбнулась я. Пока Сынри одет, в костюме, кое-как ещё получается не вспоминать о том, что он делал, когда разделся. — Пока мне не нравится только то, что делает твоя секретарша. — Минет она, если честно, делает превосходно, — просиял он. — Но этого ты оценить не сможешь. Но можешь попытаться её превзойти. — Дурнота вновь зателепалась в горле. Нужно глубже вдохнуть и не представлять то, о чем он говорит. — Ты же… в ротик тоже ещё пока девственница? — Он отложил ручку, откинувшись на спину стула. Я окаменела, так было проще не проявлять негативных эмоций. — Твоя подружка Вика не отказывалась делать мне приятное… а что насчет тебя? — Я подожду прежде, когда же приятное мне сделаешь ты, — начав как-то сипло, продавила я голос и произнесла фразу к концу тверже и натуральнее. — Я? — удивился Сынри. Он даже подался вперед, положив локти на стол. — Я же говорил, что я эгоист в постели. — И что, из-за этого женщины там должны с тобой ничего не чувствовать и только терпеть? — Нос его дернулся, и пальцы нервно сплелись. — Так уж ты ничего и не чувствовала? — Сказать об отвращении — унизить, оскорбить или подписаться, как там говорил когда-то Тэян? Во фригидности. Надо быть мягче. Будь хитрее, Даша. — Ничего особенного. — Ничего особенного? — повел он бровью, не высокомерно, скорее опять обижено. — Ну хорошо, вначале было больно, — признала я. — А потом? — Сынри сладострастно прищурился, налегая на стол перед собой. — Разве тебе не хотелось ещё и ещё? А? Когда мой член входил в тебя так тесно и упорно? Признайся, тебе хочется, чтобы я снова трахнул тебя. — Признаюсь, мне не очень хочется иметь посредника между собой и задницей павиана. — Сучка, — хмыкнул Сынри, отстраняясь и садясь ровно, не стирая коварного прищура. — Но тебе придётся принимать всё, ведь ты не сопротивлялась сделке, совершенной каких-то пять минут назад. Ты теперь моя. — Пока Джиён не заберет меня… — Если я захочу — он не сможет тебя забрать, — самодовольно и с претензией заявил Сынри. — Если он захочет — заберет, — настояла я. — Посмотрим, — фыркнул генеральный директор, отвлекаясь на зазвонивший телефон. Прежде чем поднять, он бросил мне: — Подожди ночи, я тебе покажу особенное, которое ты почувствуешь. Я изобразила на лице заинтригованность, но когда он заговорил с каким-то деловым партнером, отвернулась и скинула маску, сжав веки до белых кругов перед глазами. Опять ночь… ночь с Сынри. Долгая, мучительная. Даст ли он напиться в этот раз? Или я выдержу без алкоголя? Больно больше не должно быть, но разве от этого легче? Спать с тем, кто тебе омерзителен, взамен на защиту, спасение… и отмщение. Джиён, ты должен испытать всю душевную боль, какую испытала я. Даже если подозрения Тэяна неверны, и тебе плевать на меня, я должна найти способ и заставить тебя страдать. Только как? У него нет близких, за которых бы он переживал, разве что мать, а до неё я не доберусь, да и не пошла бы я на такое зло. Что касается его самого, то беспринципность, бессовестность и жестокость не дают шансов на нанесение душевных ран. Его можно заставить пройтись голым по Сингапуру, и вряд ли он хотя бы покраснеет. Сынри провёл на рабочем месте весь день, отлучавшись всего два раза минут на двадцать-тридцать из кабинета. Постоянные звонки, переговоры, отправки и получение документов, назначение встреч. Я занимала себя пролистыванием журналов, выглядыванием в окно с бог знает какого этажа, сочинением обольщающих приёмов. Я провела столько времени среди опытных путан, и никогда не удосуживалась спросить, как они привязывают к себе клиентов? Стоило хотя бы Тэяну задать вопрос — чем можно понравиться мужчине так, чтобы он влюбился? Я знала только предпочтения Мино, он любил порок и порочных женщин считал интереснее приличных. Так ли это с Сынри, коллекционирующим девственниц? Нет. И мнение общества не может вечно влиять на его выбор. Мне нужно быть очень осторожной в поведении с ним, не опуститься до слабости Вики, не перегнуть с отпором, оставить достаточно хладнокровия, но при этом изображать пожар. При этом выдержать самой, не удушить его, пока он будет спать. — Кажется, всё, — нажал на выключение компьютера Сынри и поднялся в очередной раз. Я посмотрела на часы, что висели сбоку от него, круглые, в золотистой оправе. Почти половина восьмого вечера. Джиён не заявился, не позвонил, от Тэяна пока никаких известий. — Поехали домой. Сглотнув слюну, я приготовилась к новому «дому». Но теперь точно знала, что пощады для меня там не будет.Эгоист
Нас отвозил личный водитель Сынри. Толщина дверец авто была такой, что создавала ощущение бронированности. Естественно, что миллионер обезопасил себя сильнее, чем Джиён, ведь находился на чужой территории, и всякое могло случиться, как я уже поняла, находясь в Сингапуре. Заговоры, предательства, подкупы, обманы… любой мог пострадать в любую минуту. А иногда и ни за что, как я. Почему Дракон сделал меня участницей какой-то расплаты? Я так близко с ним общалась несколько недель, что готова была клясться — это не тот человек, что бессмысленно забавляется. И пусть даже Тэян говорит, что дело в чувствах. Нет. Не верю, никогда чувства в Джиёне не возобладают над разумом. Если он что-то делает, то этому есть обоснование, однако как ни давала я волю фантазии, не могла выдумать, что же даст моё физическое и моральное падение королю Сингапура?
Мужчина ехал молча, на заднем сиденье вместе со мной, доделывая какие-то дела с помощью телефона, где изучал графики, курсы, вводил какие-то цифры, отвечал кому-то в WhatsApp и ещё каких-то приложениях. Я поглядывала, ничего не понимая, в его телефон, и думала о том, что сама, верно, разучилась пользоваться техникой, так давно мне не попадала она в руки в свободное пользование. А если сейчас я уже не во власти Джиёна, могу ли я попросить у Сынри связаться с семьёй? Я поморщилась. Не смогу говорить с мамой, отцом, братьями и сестрами после всего. Не посмею звонить с телефона любовника, который меня здесь имеет, и сообщать о себе родителям. Вообще никогда больше не смогу появиться перед ними и посмотреть им в глаза. Папа, который воспитал меня совсем другой, как я скажу ему, что согласилась жить с мужчиной, дабы спастись? Он проклянёт меня. А не говорить — это значит скрывать и врать. Родню обманывать я не желаю, поэтому лучше не появляться в России больше. — Я бы заехал с тобой в ресторан, — отвлекся Сынри, убирая айфон. — Но тебе нужно нормально одеться, в таком виде в те места, куда я хожу, не показываются. — Я посмотрела на то, в чем была, неизвестного происхождения и не совсем моих размеров. — Да, напоминает маляршу, — улыбнулся мужчина. — А ты кем у себя там, на родине была? — Училась на переводчика, — постаралась с наибольшим возможным достоинством сказать я, выпрямив спину. Не помню, говорила ли я это когда-то уже Сынри, но в любом случае он не запоминал сведения о женщинах, которых просто трахал. Зачем ему это? — У тебя дома есть какая-нибудь женская одежда? — Я похож на тайного трансвестита? — засмеялся бизнесмен. — Я живу один, но, к твоему счастью, вчера утром, когда мы покинули номер в гостинице, услужливый персонал нашёл там твоё нижнее бельё и платье, и отправил на мой адрес, поскольку регистрация была на моё имя. Я ещё не успел это всё выбросить, и, как оказывается, не зря. Так что выходной наряд тебя уже ждёт. — То серебряное платье. О боже! Снова воспоминания о Мино, снова воспоминания о первом разе, о тех мгновениях, когда я едва не расправилась с собой. Уже второй раз за время проживания в Сингапуре. — А еда у тебя какая-нибудь дома есть? Я лучше приготовлю. — Не могу заставить себя влезть в то облачение. Оно как ряса, которую выдают перед казнью; несмотря на своё великолепие, красоту, платье всегда будет напоминать о крушении, о безвозвратности, о гибели. — Что-нибудь найдётся, хотя я не любитель есть у себя, — Сынри стал наливаться похотью во взгляде по мере удаления от офиса. Это работа высасывала из него пошлость? Хотя нет, кое-кто другой у него там всё высасывает. — Значит, я приобретаю любовницу и кухарку? Два в одном, как мило. — А что я приобретаю кроме защитника от Джиёна? Было бы честно, если бы ты тоже содержал второе качество. — Ну, вообще-то, я тоже любовник, — произнес он это так, словно для меня оно должно быть плюсом. У него слишком обострённое чувство самолюбия, нужно сыграть на нём. — Вот когда я почувствую что-то там особенное, обещанное тобой, тогда и поговорим. — Его ладонь опустилась на моё колено. Я стиснула зубы. Сынри придвинулся ко мне. — Жаль осталось недолго ехать, я бы мог трахнуть тебя до визга прямо здесь. — Пересилив себя, с приторной улыбкой, я повернула к нему лицо, посмотрев в глаза. — Трахаются собаки, мог бы не унижать сам себя и называть это сексом. — Какая разница, как это назвать? — Он потянулся ко мне, и я невольно отодвинулась. Сынри задержался лишь на миг, задумавшись, после чего продолжил поступательные движения и загнал меня в угол, где всё равно дотянулся губами до моей щеки, а потом, взяв меня за подбородок, развернул к себе губами, завладев ими. Я зажмурилась, начав считать сначала до десяти, а потом до ста, чтобы не случилось