Ставлю чайник, сажусь обратно за стол. До вечера ещё далеко, а на столе – старые часы с разбитым маятником. Не срочно, но руки просятся к работе. Обычный день. Обычная мастерская. Никаких чудес.
Только работа.
***
- Что?! – голос взлетает до фальцета, и кружка кофе дрожит в руке. – Вот так просто?! Семь тысяч и три месяца – и эту штуку починят?! Да она стоит, как корпус от звездолёта, экспериментальная, уникальная, единственная в своём роде!
Мужчина в расхлябанной футболке и джинсах мечется по кабинету, больше похожий на программиста-отшельника, чем на офицера разведки. Его волосы торчат в разные стороны, под глазами – тени бессонных ночей, а стол завален распечатками и голографическими проекциями.
- Что ваше ФБР вообще думало?! – бурчит он, указывая пальцем на голограмму вращающегося цилиндра, – Отдать его какому-то, прости Мать Потоков, часовщику? Это же модуль привязки нейрополя! Это технологии пятого уровня! Мы его десять лет проектировали!
- А вы что хотели там в своём АНБ? — спокойно отвечает девушка, только что вернувшаяся из мастерской. – Чтобы волшебники над ним шаманили в танце с бубном?
Она аккуратно снимает пальто, кладёт его на спинку стула и опускается за стол, будто разговор идёт о чём-то повседневном.
- Этот мастер тем и знаменит, что ремонтирует всё. Просто дорого. Без лишних слов. Без расспросов. Для него это обычная поломка. Он не знает, что чинит, и ему всё равно. Именно поэтому мы его и выбрали.
- "Обычная поломка", – передразнивает он, но уже тише, с раздражённым поражением в голосе. – Мы до сих пор не знаем, как он это делает. У него нет доступа к инженерным схемам, нет профильного образования, нет усиленных когнитивных модификаторов. Даже маны в крови – ноль! Он не сканирует, не настраивает поля, не призывает эфирных демонов!
- Он просто знает, – пожимает плечами она. – И этого, как выясняется, хватает.
В комнате воцаряется тишина. Только слабо гудит проектор на потолке, освещая стол плавным светом. Девушка смотрит на вращающуюся в воздухе модель модуля. Где-то в её краях мигает крошечная метка – место повреждения, которое "мастер" определил на глаз, без анализаторов.
- И теперь вы хотите, – нарушает молчание мужчина, – чтобы мы просто ждали три месяца, пока он, прости хранилище, заказ отправит через свою кустарную сеть, потом ещё неделю будет под лупой его паять на коленке… И всё? Так мы и работаем теперь?
- А какой у вас выбор? – невозмутимо спрашивает она, вставая. – Он не задаёт вопросов. Не пишет отчётов. Не стучит по базам. И он уже починил вещи, которые не могли починить даже наши специалисты. Только у него это не выглядит как магия или гениальность. Он просто делает.
Она делает паузу, потом, чуть наклонившись к столику с кофе, добавляет:
- И, кстати. Он не спрашивал, откуда модуль. Даже не удивился. Значит, не запомнил. Или не придал значения.
- Повезло, – хмурится мужчина. – Пока.
- Или вам просто попался человек, которому действительно всё равно. Пока ему платят – он работает. Всё.
А где-то в мастерской, за несколько кварталов, Костас Треш чинит старинные часы, не подозревая, что этот его спокойный день в будущем может обернуться чем-то совсем другим и не факт, что ему понравится, а пока он закончил работу сложил инструменты и вышел из мастерской. Замок на двери проверил дважды – привычка. В кармане – пакетик с чаем, в другой – мини-ком с пропущенными уведомлениями, на которые отвечать всё равно не собираюсь.
Дом – в пятнадцати минутах ходьбы, если не петлять. Автобус ходит, но шумный, душный, да и на улице вечер тёплый, пыльный, как и всегда в этом районе. Так что пошёл пешком. Булыжники под ногами, пахнет сандалом и жареным мясом из уличной забегаловки, у которой уже лет десять нет санитарного допуска, но зато очереди – стабильно до угла.
Идти по улице, надо сказать, небезопасно. Не в том смысле, что прямо сейчас кто-то с арбалетом выскочит – хотя и это случается. Тут дело в людях. Или не совсем в людях. У каждого второго – какой-нибудь дар, и у каждого третьего – дурь в голове, что с этим даром он теперь центр Вселенной. А если ещё и амулет подзаряженный найдёт – жди беды.
Переулок слева – обхожу. Там у стены кто-то светится синим, держит ладони над висящим в воздухе кубом – пусть занимается. Стараюсь не цепляться взглядом, скорость не сбавляю. Тут это правило выживания: не показывай интереса, не вступай в разговор, не играй в героя. Да и не являюсь им ни разу.
За углом – пара подростков, летящих над тротуаром на каких-то досках. Кричат, смеются, одна искра пролетает в паре сантиметров от меня – но даже не оборачиваюсь. Их уже в следующую секунду нет. Их дело.
Моё – дойти до дома, заварить чай, достать книгу, которую начал на прошлой неделе. Старая, бумажная, пахнет пылью и клеем. Там никто не летает и не взрывается. Там герои чинят, а не ломают.
Прохожу через арку с облезшей вывеской. Здесь уже немного тише, и запах гари сменяется запахом прелых листьев. В этом районе реже творят глупости. Хотя…
Справа – мельком – замечаю тень. Мужчина, высокий, худой, движется неестественно плавно. Серое пальто, капюшон, лицо не видно. На секунду наш взгляд пересекается. И снова напоминаю себе: ни во что не лезу. Никогда. Не герой. Просто мастер. Золотые руки – и всё. Шагаю дальше. Дом через два квартала.
Прохожу мимо забегаловки… и торможу.
Пахнет жареным рисом, кунжутом и мясом. Воздух густой, маслянистый – как всегда. Особо не тянет, но перспектива стоять у плиты дома не вдохновляет. В голове уже свербит: заварю мятный чай, откинусь в кресле… а до этого надо бы поесть. Готовить – точно не сегодня.
Разворачиваюсь, захожу внутрь.
Забегаловка знакомая, как старая куртка: всё на месте – пластик на столах, облупившиеся стены, воняющий старыми специями кондиционер, гудящий как дрон с похмелья. За стойкой – всё та же тётка, Варра, с руками в перчатках и лицом, которому всё надоело лет пятнадцать назад.
- Как обычно? – бурчит, даже не посмотрев.
- Только без острого, – киваю.
- Минут пять.
Сажусь у окна. Пластиковый стул как будто ниже стал – или сам подрос. На автомате вытаскиваю мини-ком, гляжу на уведомления, зеваю и гашу экран. За стеклом – улица, шум, беготня, мигающие вывески. Ничего нового. Всё знакомо до последнего пятна на тротуаре.
И тут взгляд цепляется за уголок помещения. Стеллаж у стены. Тот самый, что под вывеской "Возьми – Прочти – Верни". Обменный. Обычно – полный дешёвого ширпотреба, фантастики без фантазии и любовных романов с одинаковыми обложками. Никогда не подходил.
Но сегодня – не знаю, почему – встал, подошёл.
Книги, как книги. Потёртые, обложки выцвели. Одна "Техноарена: Возмездие рейдера", другая "Алхимия чувств" с полуобнажённым красавцем на обложке… всё, как всегда.
И вдруг – вижу её.
Нижняя полка, сдавлена тонкими брошюрками, как будто случайно затесалась в этой серости. Огромный фолиант. Потрёпанный переплёт, тёмная кожа, без названия. Корешок треснувший, края страниц темнее, чем весь остальной стеллаж. На фоне остального хлама – как антиквариат в магазине китайских игрушек.
Наклоняюсь, вытаскиваю.
Тяжёлый. Настоящий. Не подделка под старину. Обложка мягкая от времени, пахнет пылью и кожей. Открываю – страницы пожелтели, шрифт плотный, старый, но разборчивый. Странные схемы между текстом – то ли чертежи, то ли диаграммы. Не магия, не техника – нечто другое.
Пальцы перебирают страницы сами собой.
В голове – пусто. Просто интересно. Чёрт с ним, с ужином, всё равно подождать надо. Сажусь обратно, ставлю книгу на колени и начинаю читать.
И на минуту забываю, где я.
На одной из страниц – иллюстрация. Чёткая, прорисованная до мелочей. На меня смотрит крайне красивая девушка в одежде горничной. Не вульгарной – скорее классической, с кружевным передником, аккуратной причёской и огромными глазами. Реалистичная. Слишком. Как будто она не нарисована, а сфотографирована, хотя бумага явно старинная, а краски – выцветшие.
Моргнул. Девушка… подмигнула.
- Да ну на!
От неожиданности откинулся на спинку, как будто меня ударили током, и резко захлопнул книгу. Сердце ухнуло в пятки. Тепло обложки, словно живая. Края страниц звякнули в пальцах. Ладони чуть дрожат.
Оглядываюсь. Всё спокойно. Варра что-то помешивает в кастрюле. Те же охранники болтают у своего стола. Вентилятор гудит. За окном кто-то спорит с продавцом на углу. Весь мир – как всегда тих и спокоен.
Но ведь видел же. Точно видел! Она двигалась.
Глубоко вдыхаю. Может, устал. Глюкануло. Фантазия, перегруз. Всё может быть – особенно если сутки пялишься в микросхемы.
Пальцы сжимают корешок книги. Мягкий, поношенный, тёплый. Не может быть. Или… может?
Гримуар.
Слово всплывает само. Не отсюда. Не из мира логики и ремонта, а откуда-то из тех книг, что читаешь, не всерьёз. Гримуары в них – древние, опасные, живые. Их видит только владелец. Остальным – пыль и пустые страницы.
Но это же бред, да? Чистейший, книжный, глупый бред. У нас таких вещей не бывает.
Хотя…
Я снова глянул на книгу. Она лежит на столе, спокойная. Безмолвная. Но чувствуется – смотрит. Да блин, как так-то?!
А ужин всё ещё не принесли.
Наконец приносят мой ужин – тарелка риса с тушёным мясом и острым соусом, ведь просил же, но кто бы меня слушал, бокал с чем-то вроде кисловатого сока. Стандартно для забегаловки, сносно, вполне по местным меркам. Варра подмигивает из-за стойки – мол, ешь, пока горячее, потом жаловаться поздно будет.
Сажусь. Книга – всё там же, на краю стола. Не шевелится, не светится, не испускает зловещего фиолетового тумана. Просто лежит. Пыльная, старая, тяжёлая. Но ощущение, будто вижу её только я, не проходит. Ни один посетитель даже не бросил в её сторону взгляда. И Варра, убирая посуду со стола рядом, будто её вообще не заметила.
Словно она моё. Только моё.
Чёрт. Да быть такого не может. Это же гримуар, по всем признакам. А гримуары – они не валяются на полках обменных библиотек при забегаловках с жирными скатертями. Они появляются целенаправленно. Для кого-то. С причиной.