317
Ода Ямабэ Акахито, воспевающая гору Фудзи
…Лишь только небо и земля
Разверзлись, — в тот же миг,
Как отраженье божества,
Величественна, велика,
В стране Суруга поднялась
Высокая вершина Фудзи!
И вот, когда я поднял взор
К далеким небесам,
Она, сверкая белизной,
Предстала в вышине.
И солнца полуденный луч
Вдруг потерял свой блеск,
И ночью яркий свет луны
Сиять нам перестал.
И только плыли облака
В великой тишине,
И, забывая счет времен,
Снег падал с вышины.
Из уст в уста пойдет рассказ
О красоте твоей,
Из уст в уста, из века в век,
Высокая вершина Фудзи!
318
Каэси-ута
Когда из бухты Таго на простор
Я выйду и взгляну перед собой,—
Сверкая белизной,
Предстанет в вышине
Вершина Фудзи в ослепительном снегу!
319
Песня, воспевающая гору Фудзи {Из сборника Такахаси Мусимаро}
В стороне далекой Ки
Где приносят луки в дань,
И в Суруга — стороне,
Там, где плещется волна,
Между этою и той
На границе славных стран,
Возвышаясь, поднялась
Фудзи — дивная гора!
Даже облака небес
К ней боятся приплывать,
Даже птицам, что летят,
Не подняться до нее,
И огонь, что в ней горит,
Тушат белые снега,
Снег, что падает с небес,
Тает от огня…
Трудно даже и сказать,
И не знаешь, как назвать
Пребывающее в ней
Дивным чудом божество!
У подножия лежит
Озеро большое Сэ.
Это озеро от глаз
Скрыто склонами горы.
Переходит там народ
Реку Фудзи на пути —
То стремительный поток,
Что бежит с вершины вниз.
И в Ямато- стороне,
Где восходит солнце ввысь,
Мир несет всем божество,
Пребывающее в ней.
О гора, что вобрала
Все сокровища в себя.
Ах, в Суруга — стороне
Поднялась до облаков
Фудзи — славная гора!
Сколько ни любуйся ты,
Не устанешь никогда любоваться на нее!
320-321
Каэси-ута
320
Пятнадцатого дня
В безводный месяц
Растаял всюду белый снег,
Что покрывал вершину Фудзи,
И вот за эту ночь он все покрыл опять!
321
Так высока вершина Фудзи,
Что с трепетом глядят на эту высоту…
И облака небес
Над нею плыть боятся,
И в страхе стелятся внизу…
322
Песня, сложенная Ямабэ Акахито по приезде на горячие источники в провинции Иё
В разных сторонах земли,
Где правление вершат
Внуки славные богов,
К нам сошедшие с небес,
Много жарких бьет ключей.
Но в народе говорят,
Что в стране этой Иё
Дивной красоты полны —
Горы наших островов!
И когда с вершин тех гор
Взглянешь на деревьев ряд,
Над источником, где принц
На холме Исанива
У крутых вершин Иё
Думы думал
И слагал
Песни славные свои,—
Видит изумленный взор,
Что деревья оми там
Продолжают зеленеть.
Голоса поющих птиц
Там звучат без перемен.
И на долгие века
Отраженьем божества
Вечно будет процветать
Место странствия царей!
323
Каэси-ута
Сто мужей именитых
Императорской свиты,
Верно, здесь, в Нигитацу,
На ладьях отплывали…
Нам неведомы эти далекие годы…
324
Песня, сложенная Ямабэ Акахито при восхождении на гору Камиока
Словно дерево цуга
Средь священных славных гор
Каминаби в Миморо,
Что растет из века в век,
Умножая сень ветвей,
Потерявших счет в веках,
Словно тот жемчужный плющ,
Что растет меж горных скал,
Простираясь без конца,
Вновь и вновь хочу сюда
Без конца я приходить,
Чтоб на Асука взглянуть,
На столицу прежних лет!
Там и горы высоки,
Там и реки хороши,
И в весенний яркий день
Все б смотрел на склоны гор!
И осенней ночью я
Слушал бы журчанье струй!
Утром в белых облаках
Пролетают журавли,
А в тумане ввечеру
Там кричит речной олень.
Каждый раз, когда приду
И любуюсь на нее,
В голос горько плачу я,
Вспоминая старину…
325
Каэси-ута
Там, где Асука воды,
Не покинет вдруг заводь
Туман, что покрыл все густой пеленою.
Не такой я любовью люблю,
Чтобы быстро прошла….
326
Песня принца Кадобэ, сложенная им во время пребывания в Нанива при виде костров, зажженных рыбаками для приманки рыб
Как яркие огни,
Что, вспыхнув, засверкали
Передо мной в далекой бухте Акаси,
Любовь моя — к тебе!
Так, колосом созрев, наружу вышла
327
Песня, сложенная монахом Цуканом, когда девушки, послав ему высушенную раковину, просили его в шутку магическими заклинаниями вернуть ей жизнь
Пускай ее вы отнесете в море
К владыке вод,
Опустите на дно,
Но как же возвратиться может
Утраченная ею жизнь?
328
Песня Ону Ою, второго заместителя генерал-губернатора Дадзайфу
Прекрасная в лазури голубой
Столица Пара,
Как цветок расцветший,
Теперь настал
Ее сверкающий расцвет!
329-330
Две песни Отомо Ёцуна, помощника начальника пограничных стражей
329
Все думаю с тоскою о столице,
Что в самом сердце залегла страны,
Где управляет ныне Поднебесной
Наш мирно правящий
Великий государь!
330
Волной струящиеся вниз
Цветы сиреневые фудзи
Теперь повсюду расцвели,
И о своей столице Нара,
Наверно, друг, тоскуешь ты?
331 -335
Пять песен царедворца Отомо [Табито], генерал-губернатора Дадзайфу
331
О расцвет моих сил!
Вряд ли вновь он вернется!
Неужели и мельком
На столицу мне Нара
Никогда уже больше не придется взглянуть?!
332
Жизнь моя!
Как хочу, чтобы длилась ты вечно!
Чтобы мог любоваться я
Малою речкой Киса,
Той, что видел в далекие годы…
333
Поле с мелкою травкой…
Когда начинаю
Вспоминать день за днем свои прежние годы,
Как тоскую всегда
Я о старом селенье!
334
Траву “позабудь”
Я на шнур свой надену,
Чтоб о старом селенье
У горы Кагуяма
Позабыть навсегда!
335
Мое странствие ныне
Ведь не будет же вечно?
Пусть же Имэновада
Не становится мелью,
А будет пучиной, как в давние годы!
336
Песня Сами Мандзэй о вате
Яркие огни в полях Цукуси…
Из страны Цукуси ватой никогда
Тело я не грел —
Не приходилось,
Но такою теплой кажется она!
337
Песня, сложенная Яманоэ Окура, когда он покидал пиршество
Окура теперь встает,
Вас оставит и уйдет,
Сын, наверно, слезы льет,
И его родная мать
Окура, наверно, ждет!
388-350
Тринадцать песен, прославляющих вино, сложенных генерал-губернатором Дадзайфу царедворцем Отомо Табито [Гимн вину]
338
О пустых вещах
Бесполезно размышлять,
Лучше чарку взять
Хоть неважного вина
И без дум допить до дна!
339
В древние года,
Дав название вину
“Хидзири”, или “Мудрец”,
Семь великих мудрецов
Понимали прелесть слов!
340
В древние года
Семь великих мудрецов,
Даже и они,
Все мечтали об одном —
Услаждать себя вином!
341
Чем пытаться рассуждать
С важным видом мудреца,
Лучше в много раз,
Отхлебнув глоток вина,
Уронить слезу спьяна!
342
Если ты не будешь знать,
Что же делать, что сказать,
Из всего, что в мире есть,
Ценной будет вещь одна —
Чарка крепкого вина!
343
Чем никчемно так, как я,
Человеком в мире жить,
Чашей для вина
Я хотел бы лучше стать,
Чтоб вино в себя впитать!
344
До чего противны мне
Те, что корчат мудрецов
И вина совсем не пьют,
Хорошо на них взгляни —
Обезьянам, впрямь, сродни!
345
О, пускай мне говорят
О сокровищах святых, не имеющих цены,
С чаркою одной,
Где запенилось вино,
Не сравнится ни одно!
346
О, пускай мне говорят
О нефрите, что блестит, озаряя тьму ночей,
Но, когда мне от вина
Сердце радость озарит,
Не сравнится с ней нефрит!