Однако не только, или даже, вернее, не столько, могущество Британской империи, достигнутое ею после побед и территориальных завоеваний Семилетней войны, определяло первенствующую роль Англии в мире.
Шестидесятые-семидесятые годы восемнадцатого столетия были переломными в истории Англии.
Последствия буржуазной революции, происшедшей в Англии на сто лет раньше, чем в других крупных государствах Европы, должны были дать себя знать.
Англия первой пошла по пути развития промышленного капитализма и на определенное время стала «метрополией капитала», как говорил позднее Маркс.
В Англии наступила пора промышленной революция. Она ломала устои экономической и социальной жизни страны, обостряла старые классовые противоречия и выдвигала новые, еще более острые.
Возникла новая фабричная капиталистическая промышленность, использовавшая в качестве рабочей силы насильственно согнанное с земли крестьянство. На историческую арену впервые выходил новый общественный класс — класс промышленных рабочих, пролетариат.
Рабочий класс в той начальной стадии своего формирования был еще очень далек от понимания великой революционной преобразующей роли, которую возложили на него объективные законы истории. Не имея за плечами опыта, он не был в состоянии понять даже свои ближайшие непосредственные задачи, свои собственные элементарные классовые интересы. Он был еще политически слеп и не знал, куда ему идти.
Но невыносимо бедственное положение, испытываемое с первых дней своего возникновения пролетариатом, чудовищная хищническая эксплуатация физических и моральных сил рабочих, ставившая их на грань полного вырождения, заставляла их подниматься на борьбу.
Эти глубокие социальные потрясения неизбежно вели к обострению политических противоречий. Когда уже зарождалась новая классовая борьба, еще не были разрешены старые классовые противоречия и оставались далеко не завершенными задачи буржуазной революции. Как раз шестидесятые-семидесятые годы восемнадцатого столетия заполнены в Англии напряженной политической борьбой против попыток восстановления неограниченной власти короля Георга III, против правления олигархии — правительства «королевских друзей», а затем революцией — войной за независимость населения английских колоний в Северной Америке.
Судьба привела Жана Поля Мара а Англию как раз в это критическое, переломное десятилетие английской истории.
Эта бурная социальная среда не могла не оказать воздействия на формирование политических и социальных взглядов Марата.
Жан Поль Мара приехал в Англию с уже установившимися взглядами по общественно-политическим вопросам.
Здесь Мара нашел страну, ушедшую на многие десятилетия вперед по сравнению с Францией. Здесь не только дули ветры огромной силы, идущие с океана, небо было хмурым, затянутым высокими, быстро-бегущими серыми тучами; здесь был иной политический климат.
Он увидел здесь совершенно иную ступень политической свободы по сравнению с абсолютистской Францией. Мара приехал в Англию вскоре после того, как на престол в 1760 году вступил Георг III. Этот английский король вошел в историю своей страны не только необычайной длительностью своего царствования: он занимал престол в течение шестидесяти лет — до 1820 года; впервые со времени последних Стюартов этот монарх ганноверской династии пытался вновь восстановить хотя бы в какой-то степени власть короля. Мара жил в Англии как раз в годы, когда Георг III пытался, — но, как показали события, безуспешно, — править страной своею властью, с помощью своих «королевских друзей».
Но даже в этот период политической реакции и парламент, и суд, и печать, и оппозиционные политические деятели сохраняли такую, надо сказать, весьма относительную, степень самостоятельности, которая для Франции Людовика XV с ее универсальным бесправием, ничем не ограниченным произволом абсолютистской власти казалась неосуществимой мечтой.
Все увиденное, услышанное, воспринятое в Англии должно было оказать влияние на развитие общественно-политических взглядов Марата. Его кругозор и опыт продолжали расширяться.
В Англии Мара изменил свои занятия. Энциклопедическое образование было в основном завершено. Теперь, на базе универсальных широких знаний, пришла пора узкой специализации в одной или нескольких ограниченных отраслях науки.
Мара занимался в Англии главным образом медициной, а также ветеринарией и физикой. Хотя собственно биографических материалов, освещающих повседневную жизнь Мара в Англии и в особенности ее бытовую сторону, мало, все же по его произведениям этого времени, по некоторым сохранившимся документам, по достоверным свидетельствам современников можно установить главное.
Основным занятием, а вскоре и профессией Мара в Англии стала медицина. Он занимался ею и как практикующий врач и как ученый.
Как и когда он постиг все тайны этой науки? Это остается недостаточно выясненным. По-видимому, он серьезно изучал медицину в числе других наук еще во Франции, а в Англии продолжал совершенствоваться
Все попытки его биографов из реакционного лагеря — от Мишо до Фипсона — изобразить Марата каким-то недоучкой либо шарлатаном в науке опровергаются неоспоримыми фактами и являются не более чем злостной клеветой.
С неопровержимой точностью установлено, что Мара как лечащий врач приобрел немалую известность. В 1769 году Мара опубликовал в Лондоне свое первое научное сочинение «Об одной глазной болезни», свидетельствующее, что к этому времени он был уже далеко не рядовым врачом. В 1770–1773 годах Мара жил в Ньюкасле и занимался здесь медицинской практикой. Имеются сведения, что город Ньюкасл присвоил ему звание почетного гражданина города за выдающиеся успехи, достигнутые им в борьбе с эпидемиями.
Трудно точно установить, в какие именно годы, но, во всяком случае, в конце шестидесятых — в первой половине семидесятых годов Марат практиковал как врач в Лондоне и столице Шотландии Эдинбурге.
В 1775 году Эдинбургский университет Святого Эндрьюса присудил ему высшую ученую степень — доктора медицины. В дипломе, выданном ему Эдинбургским университетом, указывалось, что Марат работал в области медицины в течение ряда лет и приобрел во всех ее отраслях большие навыки.
Врачей — докторов медицины было в ту пору мало. Марат был в числе этих немногих и, видимо, гордился ученой степенью, которую он заслужил своими трудами в чужой и неизвестной стране; с этого времени на титульном листе своих печатных работ он прибавляет к своему имени два слова: «доктор медицины».
Кстати сказать, с этого времени — со времени пребывания в Англии — его фамилия стала произноситься не как Мара, а Марат. Эту транскрипцию своего имени он сохранил на всю жизнь.
Доктор Марат приобретает известность не только в Англии, но и на континенте: Когда он позже вернется во Францию, ему предложат должность врача при дворе брата короля графа Д’Артуа.
Это будет потом. Пока же и в Англии его известность как ученого, владеющего искусством исцелять тяжкие недуги, быстро росла. В его приемной было всегда много посетителей. Марат — гуманист, с детских лет мечтавший о том, чтобы принести пользу человечеству, видевший в медицине простейшее и легче всего достижимое средство оказать помощь своим ближним, охотно и безвозмездно лечил бедных людей.
Но среди его пациентов бывали богатые и знатные люди. Он, видимо, немало зарабатывал как врач. Об этом можно судить по тому, что за время своего пребывания в Англии он издал на свой счет несколько книг, а это стоило в то время много денег. Он часто путешествовал: почти каждый год выезжал во Францию, Голландию либо в Ирландию.
Талантливый самоучка, ставший известным врачом и ученым, он создал себе в чужой стране имя и положение независимого и вполне обеспеченного человека.
Но Марат не мог удовлетвориться одной медициной. В двадцать пять — тридцать лет он был полон сил и творческого дерзания; его энергия била через край и искала себе применения.
Еще в детские годы он мечтал о славе писателя.
Но по какому руслу направить эту (непреодолимую склонность к литературному творчеству? Написать еще одну книгу о лечении глазных болезней? Стать автором популярных сочинений об анатомии тела вроде Джемса Дрейка или Томаса Вортона, достигших такой степени известности, что на них ссылался даже Лоренс Стерн в своей «Жизни и мыслях Тристрама Шенди»? Сочинить философский трактат?
Молодой Жан Поль Мара еще не знал, в чем его истинное литературное призвание. Он решил испробовать свои силы в художественной литературе. В 1770 году, не прерывая основяых своих занятий, он стал писать роман.
То было время огромной, всемирной славы «Путешествия Гулливера» Джонатана Свифта — бывшего бедного клерка, сумевшего своим независимым характером и талантом стяжать к концу своей жизни положение «некоронованного короля» Ирландии, а после смерти — лавры творца бессмертного произведения мировой литературы.
Славу Свифта оспаривал, также посмертно, сын торговца и один из первых профессиональных журналистов в Англии — Даниэль Дефо, умерший в одиночестве и нужде, но затем прославивший свое имя сотнями переизданий на всех языках мира знаменитых «Приключений Робинзона Крузо».
Современники Марата: сын столяра, типографский рабочий Самуэль Ричардсон, автор нашумевшей «Памелы»; выросший в актерской семье прославленный драматург и политический деятель Шеридан; познавший с малых лет жизнь, полную скитаний и нужды, Лоренс Стерн; крестьянский сын Джемс Макферсон, ставший поэтом; сын сельского священника Оливер Гольдсмит, приобретший известность своими романами и поэмами, и многие другие в ту пору не менее популярные, а позже забытые писатели — все они своим жизненным примером доказывали, что ни плебейское происхождение, ни безвестность, ни долговая тюрьма не смогли преградить таланту дороги к славе.
Может быть, эти примеры, к которым легко было бы прибавить столько же из истории развития литературы во Франции, вдохновляли молодого Марата?