, вытащив из их внутреннего мира все то, что другие не смогли или не захотели рассмотреть.
Результаты деятельности Сегена оказались поразительными. Из ста умственно отсталых людей – двадцать пять становились совсем нормальными, еще сорок – нормальными на две трети, а остальные – на одну треть.
Здесь можно долго рассуждать о том, что такое нормальный на две трети или на одну треть. Для нас главное – не это. Сеген умел превращать «идиотов» в полноценных членов общества.
За счет чего?
Сеген считал, что в основе воспитания несчастных лежат три главных принципа. Их, что называется, взяла на вооружение Монтессори и впоследствии использовала для воспитания как умственно отсталых, так и обычных детей.
Принципы эти в своих формулировках предельно понятны. Главное: хотеть и уметь их использовать.
Первый. Воспитание активности – развитие двигательной способности, мышечной системы, ощущений, чувств.
Для будущего метода Монтессори важно, что Сеген призывал развивать и мышцы, и чувства, считая эти две задачи одинаково важными.
Второй. Воспитание мышления: овладения элементарными навыками чтения, письма, счета.
Для Монтессори является принципиальным: большинство людей (даже те, кого считают умственно отсталыми) не только могут, но хотят научиться читать, писать, считать. Главное, создать такие условия, такую среду, в которой эти желания будут иметь возможность превратиться в цель и в конечном счете реализоваться.
Третий. Воспитание воли, которая должна помочь развивать активность и мышление.
Эту задачу, поставленную Сегеном, Монтессори решала через рождение у ребенка жажды в получении знаний. Только заинтересовав маленького человека, можно добиться результата. Для нее всегда было важно: не заставить маленького человека что-либо делать, но так построить занятия, чтобы ребенок сам захотел получить новые знания и убедился в том, насколько они необходимы.
Известно: взрослым всегда разрешается больше, чем детям. По большому счету. И прощается больше. На недостатки взрослых мы смотрим более снисходительно: смиряемся, проявляем терпение. Однако, завидев какой-то, даже самый вроде бы незначительный изъян у ребенка, хотим его исправить, причем немедленно.
Вот взрослым, например, позволительно быть немножко странными. Это может являться даже неким признаком неординарности, а то и таланта.
Чезаре Ломброзо – знаменитый ученый, психиатр, которого называют родоначальником антропологического направления в криминологии и уголовном праве – аж целую книжку написал под названием – внимание! – «Гениальность и помешательство». Труд этот сделал его знаменитым.
О чем же книга? В сущности, о том, что подавляющее большинство гениев были, мягко говоря, не совсем адекватными людьми. И именно эта неадекватность, своеобразие, а подчас и просто сумасшествие позволило им добиться в творчестве невиданных результатов.
В самом начале книги Ломброзо цитирует Аристотеля: «Замечено, что знаменитые поэты, политики и художники были частью меланхолики и помешанные, частью – мизантропы…»[39]
Вторая глава книги Ломброзо совершенно безапелляционно называется «Сходство гениальных людей с помешанными в физиологическом отношении».
Кстати, Чезаре Ломброзо был одним из самых известных итальянских психологов, много лет заведовал в Туринском университете кафедрой медицины и социальной психологии. Книга «Гениальность и помешательство» вышла в 1863 году – за семь лет до рождения Монтессори, которая почти наверняка читала это произведение самого в то время известного психолога-соотечественника.
Понимаете, что получается? Для взрослых помешательство – едва ли не почетно. «Я странен, а не странен кто ж? / Тот, кто на всех глупцов похож…» – сказал менее чем за полвека до выхода книги Ломброзо русский гений Александр Грибоедов.
Дети не могут позволить себе быть странными, на них тотчас будет повешен медицинский диагноз «идиот».
В мире, где понятие психологической нормы весьма и весьма размыто, взрослый, ведущий себе неадекватно, вполне может претендовать на то, чтобы считаться неординарным. Ребенок такой возможности лишен: его просто сочтут больным, который нуждается в лечении.
Если попытаться сформулировать, что главное открыли для нашей героини работы Итара и Сегена – то это, без сомнения, сам подход к «идиотам». К ним следует относиться с уважением и интересом, потому что иначе не получится раскрыть то прекрасное человеческое, что в них заложил Господь (Природа).
Монтессори делает важнейший вывод о том, что умственная неполноценность детей представляет собой скорее педагогическую, нежели медицинскую проблему.
Вдумайтесь в эти простые слова и вы поймете: по сути, это прорыв в отношении к умственно отсталым детям. Получается, что проблема таких особенных детей должна решаться не в больницах – дети не больны! Но в детских садах и школах – дети неправильно обучены!
И поэтому она, Мария Монтессори, будучи, с одной стороны, врачом, а с другой – человеком, имеющим душу педагога, не просто может, но обязана помочь таким детям, показав пример правильного к ним отношения.
Был еще один гений, который, безусловно, повлиял на нашу героиню, хотя она и говорит о нем чрезвычайно мало.
Я хочу еще раз вспомнить Иоганна Генриха Песталоцци – великого швейцарского педагога начала XIX века. Очень важно понимать и помнить, что его метод природосоответствия лег в основу всех – повторяю: всех – методов и методик великих педагогов последующего времени.
В том числе и Монтессори, разумеется. То, что мы не используем сегодня открытия Песталоцци – это наша проблема: те, кто серьезно занимается воспитанием, конечно же, о них знали и знают.
Пригласим на сцену нашего книжного спектакля Песталоцци. Послушаем, что он нам скажет.
Иоганн Генрих Песталоцци. «Стремясь удовлетворить свои потребности, человек находит путь к истине в глубинах своей природы. ‹…› Человек, отец своих детей! Не направляй их ум на очень отдаленные предметы, пока не окреп еще на изучении близкого, и избегай принуждения и напряжения»[40].
Эти слова наша героиня вполне могла повторить. Как, впрочем, и многие иные, сказанные Песталоцци.
Не думаю, что Монтессори осознанно ставила себе такую задачу, но так получается, что она довольно мощно развила теорию Песталоцци в сторону ее практического применения.
Однако сама она о Песталоцци пишет мало. Не знаю уж по какой причине. Иногда мне кажется, что Монтессори и Песталоцци настолько близки, что ей оценивать его столь же нелепо, как… не знаю… человеку самому восторгаться своим ухом или рукой.
Монтессори при этом пишет о многих. Например, в сугубо положительных тонах об Иоганне Фридрихе Гербарте – тоже известном педагоге, который сыграл в судьбе Песталоцци большую роль, притом что их взгляды на воспитание категорически разнятся.
Гербарт считал: дисциплина – это своего рода пролог к нравственному воспитанию. И указывал средства, которые должны были укрепить дисциплину: угроза, надзор, принуждения. Правда, все это должно смягчиться любовью к детям[41].
«Угроза, надзор, принуждения…» При чем тут Монтессори, которая в своих школах вообще отменит всякого рода наказания?
А вот – Песталоцци: «Моя рука лежала в их руке, мои глаза смотрели в их глаза. Мои слезы текли вместе с их слезами, и моя улыбка следовала за их улыбкой. Они были вне мира, вне Станца[42], они были со мной, и я был с ними»[43].
Ну разве это не взгляд Монтессори?
И тем не менее о Гербарте – много написано, а о Песталоцци – почти ничего. Почему так? Ведь два абсолютно близких друг другу педагога, с очень похожими взглядами.
Не понимаю…
Однако нам хорошо бы помнить, что не только Итар и Сеген, но и Песталоцци оказали на нашу героиню огромное влияние.
Как говорится: скажи мне, кто твой учитель, и я скажу, в кого ты вырастешь…
Есть такие люди, для которых главное: понять собственное желание. Потому что если они чего-то захотят, то у них непременно получится, за что бы они ни взялись.
Такой была Мария Монтессори.
Может быть, ее секрет в том, что она всегда умела войти в нужный именно ей поток судьбы, который уже выносил ее к намеченной цели?
Так или иначе, но, начав заниматься проблемами воспитания умственно отсталых детей, Монтессори довольно быстро стала одним из главных в Италии специалистов в этой области.
В 1898 году она вместе с психиатром Клодомиро Бонфиньи создает Национальную лигу защиты слабоумных детей.
На Туринском педагогическом конгрессе 1898 года Монтессори высказывает свое особое мнение о воспитании «идиотов». Ее доклад вызывает огромный интерес. Как случается с любой революционной идеей, – некоторые ее поддерживают, иные категорически отвергают. Однако сам факт возникновения дискуссии о том, как воспитывать «идиотов», удивителен. Об этом говорили редко, и, как правило, в жанре докладов, а тут – дискуссия!
Монтессори была уверена: ее так называемые умственно отсталые дети на любой школьной олимпиаде победят так называемых нормальных.
И такой эксперимент был проведен. В 1900 году в Риме на Олимпиаде учащихся начальных школ ее ученики соревновались в письме, чтении и счету с теми, кто занимался по привычной методике обычных школ. Дети-«идиоты» соревновались с обычными детьми!
Ученики Марии Монтессори одержали убедительную победу!
Так, Монтессори теперь уже на практике доказала: проблема умственно отсталых детей – чисто педагогическая, а не медицинская. Если воспитывать «идиотов» по правильной методике, дети не просто перестают отличаться от нормальных, но даже в чем-то начинают превосходить их.