Наверное, в тот момент, когда ее «идиоты» победили учеников обычных школ, Мария поняла, что должна – и, главное, может – активно участвовать в реформировании школы. Это ее долг, если не миссия.
Монтессори сама признавалась, что, когда все вокруг восторгались ее успехами в обучении умственно отсталых детей, она пыталась понять: как получилось так, что здоровые дети из нормальных школ оказались на таком низком уровне знаний, что их смогли победить те, кого считали идиотами?
Когда дело касалось воспитания детей, наша героиня никогда не ограничивалась вопросом: «Почему так?» Следом за ним всегда шел следующий: «Как изменить ситуацию? Как исправить?»
Ее манила школа с обычными детьми. Она хотела обучать детей принципиально иначе, нежели было принято тогда. Мечтала внедрить такие подходы к обучению, которые до нее никому и в голову не приходили.
Это было то самое желание, которое превратилось в цель. Без его исполнения жизнь представлялась бессмысленной, каких бы успехов наша героиня ни добивалась в работе с умственно отсталыми.
Волюнтатерапия работала.
Кроме того, Монтессори, как всякого серьезного исследователя, манило неизведанное, то, чего она не делала никогда.
Еще даже не отдавая себе в этом отчета, она всерьез задумывается о том, чтобы в корне сломать саму систему обучения и на ее месте построить принципиально новую школу.
Между тем ей – тридцать лет. Первая школа для нормальных детей Монтессори откроется, когда Марии исполнится тридцать семь.
Да, она придет в новое дело с определенным, мощным и врачебным и педагогическим опытом. Однако тридцать семь лет для начала нового дела – это нормально? Тем более если ты женщина начала ХХ века, и тебя по этой причине не все и не всегда воспринимают всерьез?
К счастью, наша героиня мало и редко задумывается над тем, что нормально, а что нет. Ей важно: нужно ли это другим и интересно ли это ей самой?
Попробовать применить свою методику, весьма серьезно ее, конечно, изменив, в школе для обычных детей – и нужно, и интересно.
Тем более судьба, благосклонная к тем, кто ей доверяет, подарит нашей героине исключительный случай начать новое дело. Судьба сделает предложение, от которого нельзя отказаться.
Вот тут бы о нем и рассказать. Но нет. Нельзя. Пока.
Потому что случилась у Марии Монтессори любовь. Одна на всю жизнь. Одна – повлиявшая на всю жизнь.
О любви и поговорим.
Ну а закончим третье действие тем, что медленно закроется занавес…
Может быть, даже сама Монтессори его закроет – неспешно, спокойно, задумчиво.
Потом посмотрит в зал и скажет…
Мария Монтессори. «Ребенок стоит совершенно отчужденно по отношению к человеческому обществу, и его положение можно охарактеризовать словами из Библии: “Мое богатство не от мира сего”»[49].
Практически после каждой цитаты нашей героини хочется воскликнуть: великие слова!
Во всяком случае, есть о чем подумать в коротком антракте перед следующим действием, не так ли?
Действие четвертоеДжузеппе и Марио
Эх, как хотелось бы, чтобы наша героиня вышла перед закрытым занавесом и, лирически глядя вдаль, произнесла бы какие-нибудь красивые слова о любви. Причем замечу, не о любви к детям, а о романтических отношениях между мужчиной и женщиной. О простых, как говорится, человеческих чувствах.
Не получается. Не нашел я таких цитат. Такое впечатление, что Мария Монтессори всячески избегает всякого рода романтических тем.
Если вам нужен пример человека, фанатично преданного призванию, который, кроме своего дела, своего метода, своих учеников – педагогов и воспитанников, ничего не видит и которого, в общем, ничего больше не интересует – вот вам, пожалуйста, Мария Монтессори. Лучше и не отыщешь.
И все-таки любовь в ее жизни случилась.
Его звали Джузеппе Монтессано. Похожая фамилия, не так ли? Монтессори – Монтессано… Будто судьба их специально сводила.
Монтессано родился 4 октября 1868 года, то есть был старше Марии всего на два года.
Они познакомились в клинике, где вместе работали. Выяснялось, что взгляды и на медицину, и на образование, короче говоря, на жизнь – у них весьма и весьма схожи.
На дворе стоял… впрочем, если мы говорим о Монтессори, скорее, мчался… ведь время в ее жизни всегда летело столь стремительно…
Итак, на дворе мчался 1897 год. Марии – двадцать шесть, скоро исполнится двадцать семь лет. Она слишком занята карьерой и своими делами, чтобы отвлекаться на такую мелочь, как любовь.
Работа всегда, в любом возрасте, заполняла всю ее жизнь. Потому что это была любимая и очень интересная работа, к которой она относилась как к миссии.
Но – двадцать шесть лет… Красивая, статная, приковывающая взгляды мужчин. Никогда не ощущающая одиночества (слишком занята для этого). Но – живая…
И тут – Джузеппе… Почти Монтессори… Монтессано…
С фотографии на нас глядит человек, весьма похожий на молодого Бунина: проникающий взгляд, острая бородка. Интеллигент. Красавец. Да еще эта общность интересов и взглядов.
Они сошлись. Тот самый вариант, когда: «Волна и камень… лед и пламень».
Она – порывистая, стремительная, влекомая чувствами, которые не всегда могла объяснить не то что другим, но подчас даже себе самой. Практически в любом разговоре почти сразу начинала спорить: дух бунтарства вел ее по жизни. Взрывная, эмоциональная, резкая.
Он – спокойный и рассудительный – действовал на нашу героиню успокаивающе. В его присутствии не хотелось бунтовать и спорить. В первый – и, как я понимаю, в последний раз в жизни – Мария позволила себе зависимость от другого человека.
Казалось бы, все идет к законному браку, но…
Мать Джузеппе – Изабелла Скьявоне – родилась герцогиней, да не простой, а происходившей из королевского дома Арагон, который, надо сказать, в Южной Италии в Средние века по-настоящему правил. Видимо, бывших королей тоже не бывает.
Герцогиня из королевского дома и слышать не хотела ни о каком браке с женщиной, которая стояла много ниже их семьи на аристократической лестнице. Да и богатством особым Мария Монтессори похвастать не могла.
До знакомства с Марией Джузеппе привык гордиться своими корнями: для чего еще и нужна-то принадлежность к бывшему королевскому дому, как не для гордости? Однако вдруг высокое происхождение стало непреодолимым препятствием для брака.
А может быть, Джузеппе придумал эту проблему: кто их, мужчин, разберет?
Когда стало ясно, что Мария беременна, она уже прекрасно понимала: предложения руки и сердца от любимого не дождется.
Как быть?
О том, чтобы делать аборт, не могло быть и речи. Как известно, католическая церковь – главный враг абортов, поэтому их разрешили в католической Италии лишь в 1978 году.
Но, главное, наша героиня была истовой католичкой: думаю, что идея о том, чтобы избавиться от ребенка, – просто не приходила ей в голову.
Родить в невенчанном браке? Не просто – позор, но конец всякой карьеры. И те, кто категорически возражал против того, чтобы женщина училась на врача, – будут радостно потирать руки.
Кроме того, у Монтессори были серьезные планы по завоеванию мира, которые никак не совмещались с необходимостью сидеть с маленьким ребенком.
А что же ее «суженый-ряженый»?
Джузеппе придумал такой план. Когда живот станет уже заметен, Мария должна будет скрываться, потом родить втайне. Родившегося ребенка отдадут в семью Траверса ди Виковаро – дальних родственников Монтессано, где он и будет воспитываться.
Их любовь с Марией, разумеется, вечна. Но идти под венец они не могут, поскольку нельзя жениться без благословения матери. Поэтому они должны поклясться друг другу в вечной любви и твердо пообещать: никогда ни с кем… ни разу… ни-ни… Они будут вместе работать, вместе строить карьеру, а когда ребенок вырастет – решат, что делать дальше.
Марии план понравился. Во всяком случае, ничего другого она предложить не могла.
Так и сделали. И клятву верности дали. И с семьей, в которую потом можно будет отдать ребенка, – договорились.
31 марта 1898 года у Монтессори родился сын, которого назвали Марио.
Ровно через пять месяцев после рождения ребенка Марии исполнилось двадцать восемь лет. В это время она как раз участвует в Первом педагогическом национальном конгрессе.
«Я была вдохновлена происходящим. Я чувствовала, что мы находимся на пороге трансформации высшего социального класса!»[50] – восклицала мать пятимесячного ребенка, жизнь которого, признаться, волновала ее явно меньше, нежели «трансформация высшего социального класса».
Отношения с Джузеппе развалились довольно быстро. С клятвой в вечной любви произошло ровно то, что происходит с подобными обещаниями, увы, почти всегда.
Через два года после рождения сына Джузеппе пошел под венец с богатой римской аристократкой, у которой была знатная родословная и – что немаловажно – очень много денег.
Какое-то время они еще работали вместе, но потом расстались, чтобы не видеться больше никогда.
Джузеппе Монтессано пережил Марию почти на десять лет. Он стал знаменитым психиатром с мировым именем. К тому же принимал активное участие в политической жизни своей страны, и, когда он умер, его хоронили с государственными почестями.
В жизни Монтессори он больше не появлялся. Жизнь сына, как и свои отношения с Марио, Мария выстраивала сама.
А что же Марио?
С ним поступили так, как решили еще до его рождения: сначала отдали в семью Траверса ди Виковаро, потом – в интернат.
Пятнадцать лет сын жил отдельно от матери, крайне редко с ней встречаясь.
Пятнадцать лет… Время формирования человека. Годы, когда ребенок столь остро нуждается в родительской поддержке, ласке и понимании.