Эти перевоплощения демонстрировала родителям, которые приходили в восторг от таланта дочери. Надо заметить: впоследствии они приходили в восторг ото всего, что делала Мария. И мне лично кажется, это единственно правильное отношение родителей к тому, чем занимается их дитя.
Потом просто копировать стало неинтересно, и Мария начала сама сочинять пьесы. В основном комедии. Придумывала костюмы, декорации, собирала подруг… В общем, чтобы все было по-настоящему.
Папа водил Марию в школу декламации для девочек. Мама помогала шить костюмы. И мама и папа были даже рады тому, что дочь станет актрисой: и профессия вполне женская, и, главное, Марии нравится.
Для своих юных лет Мария Монтессори достигла серьезных успехов на актерском поприще. Она даже утверждала, что к двенадцати годам готова была дебютировать в профессиональном театре, причем, конечно же – в главной роли.
Но дебюта не случилось. Ни в большой роли, ни в маленькой.
В какой-то момент юной Монтессори приходит в голову, что театр – это не дело жизни, а искушение. Мария почему-то решила: на этом поприще невозможно стать по-настоящему великой, а никем иным она становиться не хотела.
В десять лет Мария серьезно заболела. Родители волновались, чтобы девочка не умерла.
Дочь успокоила маму такими словами:
– Не бойся, мама, я не могу умереть, мне слишком многое предстоит сделать.
Десять лет девочке…
Она была уверена, что у Бога на нее серьезные планы: готовила себя к великой жизни. Она росла тщеславным ребенком. Это было тщеславие неординарного человека, убежденного в том, что появился на свет не для «актерской суеты», но для подлинно великих дел.
Каких?
Для этого надо понять тот план жизни, который приготовил для нее Бог. Большинство людей так и не могут справиться с этой задачей.
Но наша героиня не из таких.
Чтобы стать великим человеком, надо вступить на правильный, только тебе предназначенный путь.
И Мария Монтессори будет его искать.
Годы – так годы.
Десятилетия? Ради Бога. Но найдет.
Чужой дорогой не пойдет никогда.
Если есть ощущение, что актрисой быть не надо – значит, не надо. Этот выбор остается в прошлом.
Шагаем в будущее.
Мария Монтессори вспоминала: «Когда я училась в школе, у нас работал учитель, у которого была навязчивая идея – он требовал узнать биографии знаменитых женщин, для того чтобы мы брали с них пример. Наставление, которым он сопровождал пересказ этих биографий, всегда оставалось неизменным: «Вы тоже должны стараться стать знаменитыми. Разве вам не хочется стать знаменитыми? “О нет, – однажды сухо ответила я. – Я такой никогда не буду. Я слишком хорошо отношусь к будущим детям, чтобы добавлять в список для них еще одну биографию”»[16].
Думаю, дело было так. Учитель, говоря современным языком, «достал» всех этой своей тирадой. Ну, Монтессори ему и ответила на «неизменное наставление» с присущей ей иронией.
Она, конечно, хотела быть знаменитой. Но, во-первых, не могла позволить, чтобы кто-либо диктовал ей ее желание. А во-вторых, стремление поддеть учителя было слишком велико.
Мария Монтессори не любила учиться и сама признавалась, что никогда как следует не учила уроков и невнимательно слушала учителей.
Это признание гения педагогики ХХ века?! Да что же такое творится?!
Увы – или не увы? – но среди великих педагогов подобное негативное отношение к собственным «школьным годам чудесным» (как пели в старой песне) вовсе не оригинально.
Если в серии «ЖЗЛ» роман о Марии Монтессори – третья книга о великих педагогах, то интересно узнать, как относились к своему школьному образования два других героя.
Иоганн Генрих Песталоцци: «…наши антипсихологические школы, в сущности, не что иное, как машины для уничтожения всех результатов силы и опыта, пробужденных в них [в детях] самой природой»[17].
Януш Корчак: «Хотя и не таскали уже за волосы и не пороли розгами, но учителей мы боялись. После уроков провинившегося запирали в классе. Был еще там и карцер – подвальная тюрьма (представили, да? В школе – подвальная тюрьма!!! – А. М.). Карцер остался с того времени, когда наша гимназия была военным училищем. В карцер сажали за особые проступки»[18].
Мария Монтессори о школе: «Там учили, но не образовывали»[19].
Века – века! – проходят, но, как говорится, воз с места не трогается.
А вы вообще никогда не задумывались над тем, как поменялась вся наша жизнь, например, с XVIII века? Как изменились транспорт, еда, здравоохранение, продолжительность жизни людей, да и сами люди… Всё изменилось, всё…
Кроме школы.
Контент – да, иной. А суть? Сильно ли отличаются, в сущности, наши сегодняшние школы от, скажем, церковно-приходских?
Все так же тридцать человек сидят в душном классе, и им в головы вбивают то, что их совершенно не интересует. Количество информации с течением веков изменилось, конечно, невероятно. В XXI веке для того, чтобы постараться стать специалистом в какой-либо области, надо сосредоточиться на ней как можно раньше и по возможности полней.
Однако по-прежнему в наших средних учебных заведениях всех учат всему. Как и 400 лет назад, школы – в подавляющем большинстве – не помогают детям обрести призвание и не умеют приучить их к тому, что учеба – это не просто труд, но и одно из самых (если не самое) увлекательных занятий человека.
Великие педагоги впервые задумывались о необходимости реформ в раннем детстве, когда на собственном примере убеждались в странности системы образования – позволим себе самую мягкую формулировку.
Когда подруга Монтессори осталась на второй год и очень переживала по этому поводу, Мария искренно не могла понять ее горя и успокаивала второгодницу тем, что одна классная комната ничем не отличается от другой. Да и слова, которые говорятся в разных классах, не слишком разнятся… Никакого особенного смысла в том школьном образовании, которое она получала, будущий великий педагог не видела.
Размышляя о проблемах образования во Франции и других странах Европы, великий русский педагог Константин Ушинский с печалью замечал, что люди потеряли уважение к проблемам воспитания, к самой школе и педагогам.
Не кажется ли вам, что слова эти звучат более чем актуально?
Пройдут годы, и Монтессори начнет выступать со своими лекциями о педагогике в многотысячных залах. Зрители будут приветствовать ее стоя.
Она не только поведает о поразительной, совершенно новой системе образования, но и покажет, как практически ее воплощать. Вся ее деятельность вызовет всплеск интереса к проблемам педагогики во всем мире.
То же самое происходило и с Песталоцци в его время. И с Корчаком.
Но потом гении педагогики умирают, открытия их чаще всего либо забывают вовсе, либо используют столь же прекрасные, сколь и редкие педагогические энтузиасты.
Казалось бы, есть великие открытия, касающиеся самого главного: образования будущих поколений. Эти открытия проверены практической деятельностью (и Песталоцци, и Корчак, и Монтессори были признанными практиками).
Используйте!
Но – нет. Ничего не меняется веками.
Удивительное дело!
А ведь поначалу отношения Марии Монтессори со школой складывались совсем неплохо.
Как и всякий ребенок, которому родители не затыкают рот, Мария росла весьма рассудительной девочкой, умеющей красиво и четко говорить.
Обожала математику. Причем любовь к этому предмету была, надо заметить, весьма своеобразной. В ее возрасте дети любят повторять то, что им показывают учителя, Мария же всегда искала и, что удивительно, находила такое решение задачи, о котором учителя подчас и не подозревали.
Понимаете, да? Маленький человек, даже решая задачи по математике, хочет идти своим путем. Имеет ли смысл долго рассуждать о том, как это характеризует нашу героиню?
Математика настолько увлекала юную даму, что, даже когда Монтессори ходила в театр, она брала с собой учебник. И как-то умудрялась, с одной стороны, следить за действием, чтобы потом его воспроизвести перед родителями, сыграв роли за всех, а с другой – решать задачи.
Именно в школе Мария Монтессори получила свои первые награды. В первом классе – грамоту за хорошее поведение, а во втором – за успехи в домоводстве.
Но не за это она была среди одноклассников, как сейчас говорят, «в авторитете», а скорее за взрослость и парадоксальность суждений. Например, если ей не нравилось, что говорил одноклассник, могла и отрезать: «Что с тобой разговаривать? Ты ведь еще не родился…»
Так говорил ребенок, которому едва исполнилось десять лет.
Почему же чем дольше училась Монтессори, тем меньше ей нравилась школа? Что же именно ей так не приглянулось?
В этом нетрудно разобраться, если понять, о какой школе она мечтала, какую хотела создать.
«Школа – это подготовленное пространство, в котором ребенок, свободный от чрезмерного вмешательства взрослых, сможет жить в соответствии с законами своего развития»[20].
Ну? Ваш ребенок ходит в такую школу? Тогда ему, да и вам, можно только позавидовать.
Большинство же, увы, ходит в такое учебное заведение, которое посещала маленькая Мария.
Скучное, никак специально не придуманное, не сделанное пространство школы. Дети абсолютно подчинены взрослым, интересы учеников не учитываются вовсе. Учитель – строгий начальник, а не поводырь. Знания проверяются формально. Школьники учатся не ради того, чтобы узнать новое, а ради оценки.
Как и другие великие педагоги, Монтессори в детстве видела наглядный пример того, каким учебное заведение быть не должно.