– Да это левые какие-то чуваки. Говорят, у нас тут дурдом и нас тут держат. Спасать пришли. Прикиньте?!
Все дружно и громко заржали.
– Олени какие-то, – сказал Арсен. – Пойдем отсюда?
– Это, наверное, лагерь, – ответил я. – Не дурдом, а лагерь. Детский. Да, надо дуть отсюда.
Кто-то за нашими спинами открыл дверь. Мы ломанулись на середину комнаты, потом добежали до окна и наконец оглянулись.
В комнату вошла большая толстая женщина. Ей было много лет, на лице у нее были большие очки, а в руках – какие-то книжки.
– Почему не спите, отряд? – с порога спросила она. – Шум от вас на весь этаж. Разбегались!
– А нас тут из дурдома пришли спасать, Мария Дмитриевна! – крикнул самый первый пацан и ткнул в нас своим кривым пальцем. – Вот эти вот.
Тетка, которую звали Мария Дмитриевна, подняла на нас глаза и поправила очки.
– Так. Вы кто такие? – спросила она. Голос ее стал очень строгим и громким.
– Они к нам затащились и сказали, что у нас тут психбольница. Побег нам хотят устроить, – снова повторил историю тот мелкий с кровати.
– Рот закрой! – крикнул я ему. Честно, этот болтун мне уже надоел. Будь я Костяном или Ромой, подошел бы и съездил уже ему пять раз по морде.
– Я повторяю вопрос, – сказала толстая тетка. На этот раз у нее вышло даже громче и строже. – Вы кто такие и что делаете в спальне четвертого отряда детского лагеря?
– Мы заблудились, – сказал Арсен.
– Так. Понятно. Вы на третьем этаже лагеря на охраняемой территории заблудились? Не влезли, а заблудились, так? – спросила тетка.
– Да, – ответил Арсен.
– Хорошо. Ладно. Сейчас мы тогда придумаем, что с вами делать. Так, вы двое пойдемте со мной мигом!
– Не пойдем, – крикнул я.
– Не пойдете? Хорошо. Дети, у меня будет к вам просьба, – сказала тетка всем пацанам в комнате. – Покараульте этих оболтусов, пока я за милицией схожу.
– Хорошо, Мария Дмитриевна! – хором крикнули все пацаны. Этим мелким психам явно было весело посмотреть, что с нами двумя будет.
– Чтобы не сбежали, – добавила тетка и повернулась к двери.
Мы с Арсеном в который раз переглянулись. Больше всего меня напугало слово «милиция». С милицией я еще никогда не встречался. Это за старшими к подъезду милиция приезжала постоянно, а за мной – ни разу.
– Там за окном есть труба, – сказал мне на ухо Арсен. – Можно сползти, если быстро.
Я оглянулся. За нами было большое окно, и одна створка его была открыта.
– С третьего этажа? – спросил я. – Грохнешься.
Тем временем толстая тетка вышла. Мелкие повскакивали с криками с постели и обступили дверь. Через такую толпу, хоть и состоящую из малышей, не прорваться.
– Мы вас спасти хотели, придурки, – крикнул я, – а вы тут сидите взаперти, как в детском саду.
– Сами придурки, – ответила малышня вразнобой.
– Полезли, – Арсен дернул меня за руку и залез на подоконник.
Малыши заорали, но их тетка уже была далеко.
Арсен оказался ловок. Похоже, он не врал про то, что раньше часто забирался домой через окно. Он открыл створку окна пошире, схватился за ржавую трубу, которая шла от первого этажа и наверх, повис на ней и стал перебирать руками. Я следом влез на подоконник и повторил все то же самое, что сделал Арсен. Мелкие пацаны завопили еще громче и побежали к окну. Я начал ползти медленно вниз.
Третий этаж оказался не так высоко от земли, как мне казалось из окна. Сама труба была очень «колючая», с отваливающейся белой краской, которая так и впивалась в ладони. Ноги, которыми я тоже хватался за трубу, были все исколоты.
Я услышал, как Арсен спрыгнул на землю и крикнул мне что-то вроде: «Еще чуть-чуть, Марк!». Да уж, еще чуть-чуть. Сейчас прибегут менты и застрелят меня из пистолета Макарова. Бах-бах, и все.
Я посмотрел наверх. Никто из мелких за нами по трубе не полез. Ладно, хоть тут повезло. Они только повысовывали свои головы из окна и что-то громко орали. Что именно, разобрать я не мог: не до того было. Суки, а ведь мы еще спасать их хотели.
В тот самый момент, когда я спрыгнул с трубы на землю, из окна высунулась голова толстой тетки. Следом за ней вылез лысый старый охранник.
– А ну быстро назад, шпана! – заорала тетка.
Ага, хрен вам! Мы с Арсеном дали такого деру, что «задымилась» земля. Мы перемахнули через забор, да так что я раскровил себе палец на левой руке, а Арсен зацепился футболкой за колючую проволоку и оторвал полрукава.
Мы прыгнули в кусты и стали смотреть, что будет дальше. Мой палец кровил, но было совсем не больно. Я хотел было сунуть его в рот, как обычно, но палец был совсем грязный.
– Пережми выше, – сказал Арсен, и я послушался. Через минуту кровь остановилась и стала густеть.
Мы видели, как окно на третьем этаже в комнате «оленей» закрыли. Потом лысый охранник вышел на улицу и огляделся. Он закурил, несколько раз сплюнул, сорвал с ближайшего дерева фрукт – то ли грушу, то ли яблоко – и стал попеременно жевать и курить.
– Пронесло, – сказал я.
Арсен, кажется, очень расстроился из-за разорванного рукава. Я бы тоже расстроился. За испорченную одежду меня ругали посильнее, чем за трояк или даже двойку в школе.
– Зашить можно, – попробовал я его успокоить. – Несильно же порвал.
– Попробую, – ответил Арсен.
Я проверил карманы. Не было ножа Струковых. Блин! Теперь уже расстроился я. Диман за потерянный перочинный швейцарский нож меня убьет.
– Пойду искать, – сказал я.
– Вместе пойдем, – ответил Арсен.
– Да не ты же потерял. Я быстро.
Я снова полез через забор. Лысый охранник уже ушел обратно в «дурдом». Я добежал до трубы, по которой мы спустились из палаты. Нож лежал там, прямо под окном. Я вздохнул с облегчением. Тут на втором этаже стали открывать окно, и я что есть силы дернул обратно. Кажется, не заметили.
За забором Арсен наворачивал зеленое яблоко. Еще одно он вручил мне.
– Тут тоже яблоня есть, – сказал он.
Да, почему-то одна яблоня росла за забором «дурдома». Видимо, сбежала. Я бы тоже сбежал.
Я взял яблоко и стал с удовольствием его жевать. Очень хотелось есть. Ни давнишние раки, ни яблоки с грушами меня не насытили. Арсен тоже выглядел очень голодным.
– Странно это, – сказал он. – Мы же им помочь хотели.
– Им не надо было. Их всех родаки в этот лагерь сдали, и они тут сидят как придурки и радуются. И родакам их в кайф, что их тупые карапузы под присмотром толстой тетки.
– Но если они не хотят сбегать, то зачем нас тогда ловить? Дверь держать? Мы ведь с хорошим пришли. Ошиблись только.
– Да их там эта тетка зашнырила. Ни за что в лагерь теперь не поеду. Мы-то думали, что нормальных пацанов в дурдом забирают, а вышло, что там нормальных и нету. Стукачи одни. Шпоки.
Мы по тропе пошли обратно к старице. Там было все так же тихо, и никто не купался. Я выбрал небольшой пятачок, похожий на пляж, разделся и с разбегу влетел в воду. Она была очень теплая. Гораздо теплее, чем в реке. Дно сразу ушло на глубину, и я поплыл на середину старицы. Середина была в метрах десяти от берега. Арсен полез в воду следом за мной.
Мы минут пять поныряли, но дна так и не достали. Старица была очень глубокая. Пока мы купались, нам на голову постоянно пытались сесть то стрекозы, то какие-то другие летуны. Их приходилось сдувать.
Мой пораненный палец опять закровоточил, и я вышел на берег. Заражения крови еще не хватало. Буду потом еще валяться по таким вот дурдомам. Я как мог стряхнул с себя воду и разлегся на берегу. Скоро пришел Арсен и сделал то же самое. Почему-то захотелось поспать, хотя днем мне никогда спать не хотелось.
– Ты в «Земли» играть умеешь? – спросил я Арсена.
– Нет.
– Научить?
– Да.
Я встал, достал нож и начертил на берегу круг. Круг получился большим. Потом я поделил его пополам.
– Это твоя земля, – я показал на одну половинку круга. – А это моя. Мы по очереди встаем на свою землю и кидаем нож в землю «врага». Если нож воткнулся, то прочерчиваем новую границу…
– Как?
– Ну, в какую сторону лезвие будет торчать, туда и прочерчиваем. Потом еще раз кидаем. Если нож не воткнулся, то переход хода – и твоя очередь, теперь тебе в мою землю кидать. И так играешь, пока кусочек земли «врага» не станет таким маленьким, что он на нем не сможет простоять десяти секунд.
– Хорошо.
– Только наклоняться нельзя, когда кидаешь. Кидать можно за лезвие или за ручку.
Я передал Арсену нож и стал ждать своего хода. Случилось это быстро: нож кидать Арсен совсем не умел.
– Слушай, – сказал я, когда отрезал кусок земли от Арсеновой части после хорошего броска, – вот ты говоришь, что если мы изобьем Костика, то он прямо нас зауважает и чморить не будет? Будет нас бояться?
– Нет, – ответил Арсен. – Я думаю, он вас тоже изобьет потом.
– Круто.
– Но потом уважать будет, потому что будет знать, что вы в любой момент собраться можете и побить его.
– То есть сначала получить от него, а потом все наладится?
– Да.
– Пацаны не согласятся. Они ссут перед старшими. Жирик особенно.
– Им можно объяснить, что Костяна надо побить, иначе он так и будет деньги у вас брать и сам вас бить.
– Может быть, ты объяснишь это пацанам?
– Я могу.
Я промахнулся, и ход перешел к Арсену. Его нож после броска наконец-то воткнулся. Арсен разулыбался и принялся резать мою «землю». Я его еще ни разу не видел таким счастливым.
– Не, – сказал я, – я сам с пацанами поговорю. А то на тебя они еще стукнут старшим, и конец тебе. Ты же у нас еще пока новенький. А Санек, Диман и Жирик – мои друзья. На меня не стукнут. Хотя Костян всех достал уже. Наркоман долбаный.
– Да. Я его убью когда-нибудь.
– Кого убьешь? Костяна? Зачем?
– Он Тому обозвал.
– У вас в горах правила такие, что ли: раз обозвал, то убью?
– Нет. Я не в горах, – ответил Арсен. – Я просто его ненавижу.
Арсен приноровился бросать нож и стал попадать в мою землю чаще. Счет наш сравнялся: у нас снова было по половинке земляного круга.