– И у Костяна нет?
– Все не успокоишься? – спросил Санек. – Да даже если и нет у него пистолета, то все равно конец тебе будет. А если есть, то точно пристрелит.
Минут через пять Санька, как и Жирика, загнали домой на обед. У его мамы, Натальи Михайловны, сегодня был выходной, а значит, у Струковых обед ровно в час. У меня дома никого не было, есть я не хотел и поэтому остался гулять.
По двору прошла пара наших старшаков. Они кивнули мне, я кивнул им.
– Про субботу знаешь, Маркуш? Готов? – спросил один из старших.
– А что в субботу?
– Ну, «Мадрид». Серьезно схватимся.
– А-а. Знаю, – ответил я.
– Не подведи, Маркуша. На тебя вся надежда, – сказал второй пацан, и оба заржали. Я тоже улыбнулся, но только для вида.
Я зашел за Арсеном. Ясный перец, что гулять он не пойдет, но мне очень хотелось узнать, что случилось вчера и не передумал ли он ухлопать Костяна. Сломай мне Костян руку, я бы точно передумал. Или, наоборот, еще больше разозлился. Не знаю, короче. Я никогда ничего себе не ломал. И мне ничего не ломали. Хотя, когда я влепился в перила нашей железной лестницы на Урале, я думал, что переломал себе все кости. Но оказалось, нет, ерунда. Все было цело. А во второй раз так думал, когда я нырнул головой вперед и треснулся башкой о дно. Даже руки не помогли. Больно было так, что голос пропал и дышать стало трудно. Но и тут все прошло. Я повалялся минут десять на берегу, постонал – и прошло. Подумаешь, чуть шею себе свернул и пару дней ходил так, что одно плечо было выше другого!
– Кто там? – раздалось за дверью после моего третьего звонка. Голос был Арсена.
– Гулять пойдешь? – спросил я.
– А кто там? – снова спросил Арсен.
– Это я, Марк.
У нас во дворе никто не спрашивал: «Кто там?». Ясное дело, что это или пацаны за кем-то заходят, чтобы позвать погулять, или соседи. В прошлом году ходили цыгане, попрошайничали, но, после того как их семейку поймали Костян с Ромой, больше цыгане по квартирам не ходят. Не знаю уж, что сделал с теми цыганами Костян: просто избил или песком накормил, – но это сработало. Мои родаки потом думали, что теперь начнутся цыганские разборки и Костяна зарежут, но ничего такого не случилось. Цыгане просто пропали, а Костяна даже кто-то из взрослых похвалил: стоит за свой двор, мол.
Видок у Арсена был тот еще. Он и так гонял весь в синяках, а теперь стал вообще весь заклеенный и переклеенный лейкопластырем. На губе была ссадина, под глазом – фингал, а рука была в гипсе и на перевязи через шею.
– Гулять пойдешь? – снова спросил его я, но уже не так бодро и уверенно.
– А на Урал пойдем? – спросил Арсен.
– А ты плыть-то сможешь с одной рукой?
– Тогда на вышку, может? Вера пойдет?
– На вышку можем сгонять. Вера – не знаю. На фиг тебе Вера?
Арсен пожал плечами. Он одной рукой начал надевать кроссовки, но не удержал равновесие и уселся с размаху на зад. Я подал ему руку и помог встать.
– Я Веру не видел. Может, гуляет где или дома сидит.
– Зайдем за ней? – спросил Арсен.
– Она из «Мадрида». И она сестра Коляна Бажова – главного в «Мадриде». Как это мы за ней зайдем? Только если сама выйдет.
– Почему не зайдем?
– Потому что это в «Мадрид» надо топать и звонить в квартиру Бажова. Тебе «мадридские» пацаны вторую руку сломают, как только увидят. А если там не сломают, то тут по щам надают за то, что к Бажовым ходил.
Арсен промолчал. Он прямо в обуви прошел по коридору, завернул за угол и начал что-то кому-то говорить. За углом долбили молотком по полу и сверлили. Во всей Арсеновой квартире стояла пыль, а в углу коридора валялись мешки с цементом. Ремонт шел серьезный. Сам коридор стоял пустой, без мебели, а все двери в комнаты были закрыты.
– Долго ремонт будет? – спросил я.
Арсен пожал плечами, поправил гипс, и мы вышли в подъезд.
– Так чего вчера случилось-то? – спросил я Арсена, когда мы вышли на улицу.
Арсен огляделся. Во дворе никого не было.
– Ничего, – ответил он. – Подрался. Ты придумал, как убить вашего Костяна?
– Убить? Избить-то? Нет. Пацаны все против. Боятся они. Надо еще с ними говорить.
– Да не нужны они. Ты и я справимся. Хотя Саша – хороший пацан.
– Саша? Это кто?
– Его мама вчера меня в больницу возила.
– А, Санек Струков. Да, он ништяк. Только не будет он против Костяна биться.
– И не надо. Мы сами справимся. Да?
– Ну да, наверное. Как только, чтоб потом живыми остаться, а не так, как ты, с одной рукой?
– Справимся, – ответил Арсен. – Я зайду за Верой. Где она живет?
– Зачем? Хотя как хочешь. В «Мадриде» она живет. Второй подъезд, третий этаж. Квартиру не знаю. Два окна наружу выходят, значит, скорее всего, средняя дверь.
– Хорошо.
Арсен пошел в «Мадрид». Он часто оглядывался. Похоже, что не такой он уж и бесстрашный, раз посматривает, нет ли где старшаков. А то увидят его, однорукого, опять всекут ведь ему. И чего я с ним дружить начал?
Я сел на лавку. Посидел минут пять, потом встал и пошел слоняться по двору. Санька и Жирика как не было, так и нет. Сколько можно жрать?
– Маркуша, сука! – заорал кто-то на весь двор. – Айда бегом сюда.
Я огляделся. В окне на первом этаже моего дома торчала голова Ромы. Это он орал. Я сделал вид, что не услышал, и медленно потопал из двора, но Рома гаркнул еще раз. Пришлось подойти.
– Ты чего это с туземцем сосешься?
– Чего? – переспросил я.
– Вы чпокаетесь с ним, что ли? Дурня вместе гоняете?
– С кем? Что я сделал?
– Ну с этим папуасом. Сдружились?
– Ничего не сдружились, – ответил я.
– Я сейчас вас вместе видел. Ты с ним гулять вышел. Из подъезда. Любовь у вас?
– Нет.
– А что вместе?
– Да просто. Родители просили дрель ему передать. Они ремонт делают, – я быстро придумал ответ.
– Значит, предки твои с «Акуной Мататой» дружат? Ты знаешь его предков?
– Нет. Ничего они не дружат. Отец дрель продавал просто. Вот продал, а я передал, – продолжил врать я.
– Пацаны и вчера тебя с этим дауном видели, – Рома продолжил расспросы. Он еще сильнее высунулся из окна и зажег сигарету. – Признавайся, дружишь с этим мелким гондоном? На Урал с ним гонял, да?
– Ничего не дружу. И не гонял.
Роме надоело торчать головой из окна, и он сел на подоконник. Он был без футболки, в шортах. Пацаны говорили, что у Костяна и Ромы есть татуировки, но у Ромы их не было. Сам Рома был очень худым: кости да жилы. Кажется, дунешь – и развалится он. Но нет. От постоянного лазанья по заборам, беготни от ментов у Ромы развились сила и ловкость. Даже когда он был пьяным, он мог стоять и ходить на руках. Я сам видел. Я же на руках вообще не умел.
Я заглянул через открытое окно в квартиру Ромы. Там все было ободрано и грязно. Обои местами отклеились и скрутились. Вся мебель была старая и протертая. Еще бы, все деньги, наворованные и отобранные у пацанов, Костян и Рома тратили на пиво и сигареты. Ну и на наркотики, конечно. Их бабка, с которой они жили, давно была на пенсии, и денег у нее не было.
– Короче, салага, – продолжил Рома. – Увижу с чучмеком, язык в жопу засуну. Не наш он.
Я кивнул, но добавил:
– Но он теперь во дворе у нас живет.
– Ну и пусть живет. Дома, сука, сидеть будет. А вылезет наружу, то все: уделаем его тапком, как таракана. Ладно, Маркуша. Пошел вон. И дружбу со всякой салагой не разводи. Я тебе два раза не буду гутарить.
Рома выбросил бычок сигареты на улицу, прикрыл окно и слез с подоконника к себе в квартиру.
Я хотел идти обратно во двор, но потом передумал и зашел в свой подъезд. Я поднялся на пролет между вторым и третьим этажами и стал смотреть из большого окна, что во дворе происходит. Ясный пень, Рома сейчас внимательно зырил, буду я с Арсеном гулять или нет. Надо подождать, а то весь план избить Рому с Костяном провалится. Не мы их изобьем, а опять они нас.
Я увидел, как из «Мадрида» во двор вернулся Арсен. Он огляделся и крикнул: «Марк!», – так что я весь скукожился от страха, что Рома теперь меня точно раскусит. Арсен постоял во дворе минуту и ушел. Наверное, он пошел через гаражи в Лётку. Я тоже собирался туда, но чуть попозже, чтобы нас вместе больше во дворе не видели.
Арсен ушел, и на улицу вышли Жирик и Санек. Они тоже пооглядывались, крикнули пару раз: «Маркуша!», – но я продолжал сидеть в подъезде. Я хотел пойти на вышку к Арсену, но не вести же туда своих друганов?! Рома тогда и им проблем устроит.
– Марк, выходи! – заорал Жирик под моим домашним окном.
Блин, вот любит Жирик поорать. Надо было выходить. Если не выйти, то они сейчас пойдут ко мне в подъезд, а я тут у окна сижу и слежу. Надо выходить.
– Ты куда смотался? – спросил меня Санек, как только я показался на улице.
– В тубзик, – соврал я.
– В тубзик домой? – удивился Жирик.
Да, вранье вышло не очень. Все пацаны свои дела всегда делали по кустам. Домой для этого никто не ходил.
– По-большому, – отмахнулся я от Жирика.
– Пойдем в Лётку в клёк играть, – сказал Санек.
В руке у него была большая прямая палка. Санек вынес ее из дома: он всегда этой палкой в клёк и играл. Жирик тоже был с палкой, кривой и сучковатой. Играть такой было неудобно, но все нормальные палки Жирик всегда или терял, или ломал.
– Пойдем, – ответил я. – Кто еще?
– Сейчас Диман выйдет, – сказал Санек.
– Четверо. Ну нормально, – сказал я.
Я подумал, что Арсен из Лётки уже, наверное, ушел. Хотя даже если он и там, то ничего. Сыграет с нами в клёк. Мы научим. Старшаки нас там не увидят.
По пути в Лётку я нашел себе удобную палку. Не такую клевую, как у Санька, но приличную. Палка была прямая и сухая, без сучков, и один конец был тяжелее другого. То что нужно для клёка: так удобнее бросать.
– А вечером сегодня старшаки собираются, – сказал Жирик. – Будут решать, кто против «Мадрида» в субботу воюет.
– Хорошо.
– Говорят, что всех возьмут.