Веру я встретил следующим утром. Она шла мимо моего подъезда с большим шершавым пакетом.
– Привет, – сказал я.
Вера ничего не ответила. У нее на голове были надеты большие наушники, она размахивала пакетом и что-то напевала.
– Привет, – еще громче сказал я.
Вера оглянулась.
– Привет, Марк, – сказала она. – Пойдешь со мной в магазин?
– Пойдем, – ответил я. Ни в какой магазин мне идти не надо было, но погулять с Верой, да и узнать, что там с Арсеном, очень хотелось.
Она вручила мне пакет, сняла наушники и выключила плеер, который держала в руке.
– Подарили вчера, – сказала она. – У меня вчера был день рождения.
– Ого! Поздравляю.
– Только вот дождь был, и гулять я не пошла.
– А у тебя тут друзья-то есть? Ну, кого на день рождения позвать.
Вера посмотрела на меня очень серьезно, покачала головой и добавила:
– У меня много друзей. Только их не видно.
– Призраки?
– Ну что-то вроде того. Я тебе потом расскажу. А почему вы с Арсеном поссорились? – спросила Вера.
– Да не знаю, – сказал я.
– Ты виноват?
– Наверное, виноват. Но Арсен тоже псих какой-то.
– А что ты сделал? Арсен хороший. И не псих. Зачем с ним ссориться? И ты хороший.
– Ну я это… – начал я. – Меня старшаки заставили про Арсена сказать… Ну, сказать, что…
– Обозвать его?
– Ну да.
– Они это любят делать. Но я вас помирю. Ты извинишься, и мы все помиримся.
– Как все просто у тебя. Арсен сказал вчера, что больше не друг мне и что мы больше не общаемся.
– Я вас помирю, – сказала Вера. – Нам еще в клёк сегодня с вышки играть. Как раз вечером все высохнет. Пойдем вечером в Лётку играть? Будет у меня такой день рождения. С огнем. И с друзьями, да?
На улице опять стало жарко. Вера правду говорит: к вечеру все успеет просохнуть, и можно будет сыграть. Только вечером у меня война с «Мадридом». Сегодня суббота.
– Сегодня я не могу, Вер. Извини, – сказал я. – Мы с вашими пацанами сегодня воюем.
– Да, мне брат говорил, что сегодня вы опять палками махать будете. Ну не ходи на эту вашу войну! – сказала Вера. – Все равно потом еще раз драться будете. Не последний же раз.
– Я… я не могу не ходить. Там же все наши пацаны… и я с ними. Мы все вместе должны. Короче, я должен пойти.
– Не ходи! Вы все там как дураки со своими луками и палками бегаете. Видела я.
– Ничего не как дураки. Мы воюем, – ответил я. – Это интересно очень. Ты просто не знаешь. У тебя куклы же да дочки-матери.
– У меня нет кукол, – ответила Вера. – Ну как хочешь. Арсен сказал, что в семь вечера в Лётку придет. Мы с ним поболтаем, соберем кучи сена, а в восемь темнеть будет. Тогда и начнем в клёк. Хочешь – приходи. А нет – так нет.
Мы с Верой зашли в магазин, и она повела меня в молочный отдел. Мы поздоровались с продавщицами и стали смотреть на продукты на полках.
– Скажите, пожалуйста, сколько вон то молоко стоит? – спросила Вера продавщицу в колпаке и фартуке. – И творог?
– Два тридцать и четыре, – ответила продавщица.
Вера сказала, сколько ей нужно молока и творога, и мы пошли на кассу расплачиваться.
– А ты не видишь цены? Они же крупно написаны, – спросил я ее.
– Я вижу, но, знаешь, у меня все разбегается и вместе не собирается.
– А, ну да. Это значит, тебе книжки летом не надо читать для школы? Тебя родаки не заставляют? – спросил я.
– Заставляют. Но я эти книжки постоянно куда-то теряю и не читаю, – ответила она.
– Теряешь?
– Прячу и говорю, что теряю. Я все равно ничего там не понимаю. Зачем читать тогда? Но мама говорит, что я должна стараться читать. А я не хочу.
– Да, я тоже не хочу.
Мы вышли из магазина. Я быстро огляделся, нет ли в округе кого из наших старших пацанов. Я не хотел, чтобы меня с Верой видели. Тогда мне точно конец. Костик шкуру мне спустит. Жирика вместо меня воевать возьмет. Никого из наших у магазина не было. Мы пошли с Верой в сторону дома.
– Так ты придешь в Лётку? – спросила она.
– Может, завтра? Какая разница сегодня или завтра?
– Хочу сегодня, – ответила Вера. – Завтра мой день рождения будет совсем далеко, и станет неинтересно. Приходи. Я вас помирю. Я хорошо мирю. И будем играть.
– Я приду, – ответил я. – Я быстро повоюю с «Мадридом» вашим и прибегу в Лётку. Мы в семь войну начнем. Обычно мы час сражаемся, а потом по домам. А в этот раз все будет еще быстрее. Мы выиграем у ваших, и я прибегу. Вы еще даже не успеете кучи соломы собрать. Хорошо?
– Хорошо, – ответила Вера. – Только смотри, чтобы не покалечили тебя, а то на вышку не залезешь.
– Не. Я опытный, – ответил я. – Ничего со мной не будет.
Вера ушла домой, а я остался гулять во дворе. Вышли Санек и Диман. Старшаки пока не появлялись.
Мне очень хотелось пойти играть в клёк с Верой. И помириться с Арсеном. Может быть, даже сказать, что я так больше не буду – говорить всякую ерунду про него. Пусть уж лучше меня старшаки изобьют, но не скажу больше. Странно даже: все лето я ждал не дождался дня, когда у нас война с «Мадридом» будет, а сейчас мне хотелось сбежать с этой войны пораньше, чтобы пойти бросать горящие палки с вышки в Лётке. И ведь даже не с моими друзьями – Саньком, Диманом и Жириком, – а с теми, кого я знаю всего ничего. С Арсеном я неделю дружу. С Верой – три дня. Санька и Димана я пять лет знаю, Жирика – три года. Но их я звать в Лётку не хочу. Это только наше дело – огненный клёк. Только мое, Арсена и Веры. Да и все равно Санек с Диманом надо мной ржать будут. Они слишком серьезные пацаны. Для них война с «Мадридом» важнее. Можно было бы позвать Жирика, раз его не взяли с «Мадридом» сражаться, но Жирик в пролете – меньше болтать надо.
Надо будет как-то пораньше с войной закончить, чтобы на клёк в Лётку успеть. Хотя как тут пораньше закончишь? Как закончим, так и закончим. Проиграем, наверное. Вон «мадридцев» вместе с «Парижем» сколько будет. Сорок пацанов. Они нас вмиг «закатают», только мы в гаражи сунемся. Просто закидают стрелами своими, что мы нос высунуть не сможем. Можно, ясное дело, и сзади отсидеться, спрятаться за гаражом и не атаковать. Тогда наши быстро проиграют, а я буду цел и сразу в Лётку побегу. Но так не получится: старшаки малышей всегда вперед отправляют. Попробуешь где-нибудь переждать – получишь пинок под зад от какого-нибудь старшего пацана. Ладно если это не Костян или Рома, тогда можно просто сказать, что попали стрелой в тебя и ты присел просто отдышаться. А если это Костик, то точно получишь по шее за то, что сачкуешь от войны.
Можно, наоборот, ломануться в атаку, чтобы слегка подбили, и выйти из боя. Сказать старшакам, что типа вот уже ранен, не могу продолжать. И тогда я успею на клёк. Но тут ведь как повезет. Могут и слегка подбить, например стрелой в плечо или шпонками по ногам, а могут и так напинать, что ребра сломают. Или если стрела в лицо попадет, хрен я потом куда пойти смогу.
Я почти уверен, что в этот раз мы проиграем. Сорок пацанов на двадцать – тут лучше сразу сдаться. И зря Рома Жирика не взял. Все на одного пацана больше. Будь я Ромой, я бы всех-всех позвал. И девчонок. А то на фига Машка с Ленкой слоняются по двору без дела? Только проблемы всем создают. Мою морожку вон сожрали и даже спасибо не сказали. Арсена из-за них избили. Говорю, только проблемы из-за этих девчонок у всего двора. А так бы дали им рогатки – и вперед. Хотя… хотя не будет от них толка. Девчонки ведь. Не, не надо девчонкам воевать против «Мадрида». Пусть лучше косы плетут и губы красят. А мы тут разберемся. Сами.
Надо все-таки постараться не проиграть. Если мы проиграем, значит, получим по шее от «Мадрида», а потом Костян еще нас месяц гонять будет: «Это все из-за вас, малышей. Ссыкло вы. Жрите землю, суки!». Каждый раз так, когда мы «Мадриду» проигрываем. Нет, надо драться. Хорошо драться. А то без моей помощи и Санек получит, и Диман. Друзья все-таки. Эх, нам бы Арсена против «Мадрида»! Как все-таки получилось, что «Париж» против нас? Костян их разозлил или Бажов уговорил против нас воевать?
Санек с Диманом вышли гулять с какими-то ремнями и большой банкой краски. Когда я спросил их, что это за ремни и зачем им краска, они сказали, что придумали новое оружие.
– Раз их больше, то и нам надо вооружиться получше, – сказал Диман.
Ремни оказались пращами. Пацаны их уже переделали. С одной стороны у ремней была отрезана бляха и приделана петля из веревки. С другой стороны ремней тоже была веревка, но уже без петли. Петлю надо было надеть на руку, другую веревку тоже взять в руку, посередине ремня положить снаряд, и все это дело хорошенько раскрутить. Потом одна веревка отпускалась, и снаряд летел вперед. Это все Диман объяснил, хотя я и без него знал, как стреляет праща. Мне только было непонятно, чем они собрались стрелять – камнями у нас было нельзя. Строго-настрого нельзя. Так было решено «Мадридом» и нашим «Городком» очень давно.
Вместо камней пацаны решили стрелять краской. Они вытащили из дома кучу мелких прозрачных пакетов, чтобы залить в них краску. После заливания пакет надо было завязать узлом, лишнее от пакета отрезать и вложить его в пращу. Должно стрелять отлично: раскручиваешь, отпускаешь, снаряд попадает в какого-нибудь «мадридца», пакет рвется и забрызгивает краской все вокруг. Если такой пакет с краской попадет в лицо врагу, то точно из боя его выведет, но оставит в живых. Пакет не камень. От краски дома можно отмыться.
– А где вы ремни-то взяли? – спросил я пацанов.
– У отца полно старых. Мы попросили, и он отдал. Мы и тебе взяли, – сказал Диман и протянул мне очень поношенный жесткий ремень.
– Круто, – сказал я.
– Только теперь надо снарядов наделать. Краску разлить по пакетам.
– А снаряд не выпадет из пращи, пока ты ее раскручивать будешь? – спросил я.
– А фиг знает. Мы еще не пробовали. Только придумали и вот веревки к ремням приделали.
Мы сели на «шахматную» лавку разливать краску. Пакетов оказалось двадцать два. Значит, каждому по семь снарядов, причем пару раз не помешало бы потренироваться в запуске. Значит, по пять. Пять «мадридцев» будут выбиты, если стрелять точн