ние местных органов самоуправления. Последние должны были предоставлять ее в аренду крестьянам.
Против проекта национализации выдвигалось два основных соображения. Теоретик меньшевиков по аграрному вопросу Маслов, указав на разнообразие экономических условий, существующих одновременно в такой огромной стране, как Россия, – разнообразие, которое нельзя было оставить без внимания в аграрной программе (а как раз к этому вело «упрощенное и абстрактное» решение вопроса, предложенное Лениным), – утверждал, что национализация возымеет негативное действие, приведя к объединению в контрреволюционном движении всех областей Российской империи. По словам Маслова, это породило бы «не одну Вандею, а всеобщее восстание крестьянства против попытки вмешательства государства в распоряжение собственными, крестьянскими надельными землями, против попытки их национализировать. Реакционеры воспользовались бы такой попыткой, чтобы восстановить крестьянство против революционеров, и осуществление проекта т. Ленина привело бы революцию не к ее концу, а к ее началу»[1]. Кроме того, Маслов выступал с критикой «крестьянских комитетов», которые Ленин предлагал создать в качестве промежуточного звена между центром и крестьянством после национализации, в то время как меньшевики предлагали создать такое промежуточное звено из органов местного самоуправления после муниципализации. Маслов утверждает, что Ленин
«в своем проекте, лишивши права принимать участие в распоряжении землями революционеров некрестьян, предлагая передать землю только крестьянским комитетам, мечтает потом, при дальнейшем развитии революции, когда будет провозглашена демократическая республика, отобрать у них землю и передать государству. Трудно придумать лучшее средство вызвать у крестьян отвращение к демократической республике и толкнуть их в контрреволюцию!»[2]
Возражение, выдвинутое Плехановым против аграрной программы Ленина, имеет более теоретический характер и содержит критику большевиков, уже выраженную в ходе полемики вокруг книги «Что делать?»: Ленин-де отошел от марксистских позиций, воскресив под социал-демократическим обличьем старые традиции русского революционного народничества, и, более того, приблизился к неонародническим позициям партии социалистов-революционеров. Одновременно в адрес Ленина выдвигается иного рода критика: ревизия им его собственных взглядов периода 90-х годов, когда, по словам меньшевиков, он сотрудничал с «легальными марксистами». По отношению к ним, в этот период уже стоявшим на самостоятельных либеральных позициях, Ленин будет постоянно, особенно начиная с 1905 года, выражать не только полную политическую антипатию, но и глубокое интеллектуальное презрение в отличие от меньшевиков, которые, напротив, как мы увидим дальше, стремились установить основанные на критике, но вместе с тем конструктивные отношения с либеральной буржуазией.
Прежде чем вернуться к выступлению Плеханова на IV съезде по аграрному вопросу, следует отметить, что в годы первой русской революции делаются первые открыто полемические и обстоятельные с политической точки зрения попытки исторически объяснить непродолжительный начальный период истории русской социал-демократии. Сам Ленин принимался за это исследование, собрав свои статьи за 1908 год и предпослав им обстоятельное предисловие[3]. Что касается лагеря меньшевиков, то укажем на серию статей, опубликованных Мартыновым в том же году в «Голосе социал-демократа»[4], в которых отмечаются и акцентируются разногласия и расхождения, в большинстве своем неосознанные или так или иначе завуалированные, между Лениным и такими социал-демократами, как Плеханов и Аксельрод, уже в 90-е годы, то есть еще до раскола между большевиками и меньшевиками. Как считал Мартынов, Ленин «грешил» тогда чрезмерным пренебрежением к собственным позициям начала века, и особенно периода революции 1905 года, то есть грешил умеренностью. Не вдаваясь в сложные переплетения вопросов истории и теории, относящихся к первому десятилетию истории русской социал-демократии, рассмотрим в качестве примера один из вопросов в изложении Мартынова, что поможет нам понять полемический намек, содержавшийся в выступлении Плеханова.
Мартынов пишет:
«Еще в 1902 году Ленин полагал, будто возвращение крестьянам отрезков – это максимум того, что может принести революция, не нарушая интересов общественною развития – в настоящее время капиталистического – и не нарушая интересов классовой борьбы пролетариата. Следовательно, Ленин еще в 1902 году думал, что полная экспроприация крупной помещичьей собственности была как экономическая мера реакционной для России. Принципиально иным было понимание значения требования возврата отрезков группой „Освобождение труда“: члены этой группы полагали, что лишь „соотношение сил“ в данный момент – то есть лишь тактические соображения (опасность контрреволюционной коалиции буржуазных классов против радикальных аграрных требований при отсутствии в то время сильного крестьянского движения, способного поддержать их) – заставляло в данный момент воздержаться от внесения в программу пункта о полной экспроприации. Но при благоприятном изменении соотношения сил и при наличии развития революционного движения крестьян, по мнению членов этой группы, можно и уместно расширить требования вплоть до полной экспроприации, не только не опасаясь, что это повредит развитию капитализма, но, напротив, будучи уверенными в обратном. Однако, сознательно не делая из экспроприации боевого лозунга, группа в то же время считала необходимым продолжать держать под спудом свои идеи по данному поводу, и поэтому Плеханов одновременно с Лениным дал в „Искре“ свой комментарий к аграрной программе, принципиально отличный от ленинского»[5].
Отсюда понятно, что хотел сказать Плеханов, когда в начале своего содоклада по аграрному вопросу, указав на необходимость исправления «ошибки, которая закралась» в аграрную программу 1903 года, заявил, что в то время «многие из наших товарищей стояли за отрезки, потому что боялись крестьянской аграрной революции. Она остановила бы в России развитие капитализма»[6]. Но если раньше, по мнению Плеханова и Мартынова, аграрная программа Ленина была слишком умеренной и запоздалой, то его новая программа, программа национализации, являлась не только внешне слишком революционной, но и при этом чреватой опасностью, связанной со специфическим характером русской истории и русского государства. Этот специфический характер Плеханов называет «китайщиной»[7] и анализирует эту особенность в статье «К аграрному вопросу в России», опубликованной незадолго до съезда в «Дневнике социал-демократа». В своем выступлении он следующим образом синтезирует свою точку зрения, являющуюся центральной в его понимании русской истории сравнительно с западноевропейской и задач социалистической «европеизации», которые должна была решить русская социал-демократия:
«Аграрная история России более похожа на историю Индии, Египта, Китая и других восточных деспотий, чем на историю Западной Европы. В этом нет ничего удивительного, потому что экономическое развитие каждого народа совершается в своеобразной исторической обстановке. У нас дело сложилось так, что земля вместе с земледельцами была закрепощена государством, и на основании этого закрепощения развился русский деспотизм. Чтобы разбить деспотизм, необходимо устранить его экономическую основу. Поэтому я – против национализации теперь; когда мы спорили о ней с социалистами-революционерами, тогда Ленин находил, что мои возражения были правильны»[8].
Теперь же «Ленин смотрит на национализацию глазами социалиста-революционера», и – комментирует Плеханов, указывая на его приверженность к народничеству, но одновременно упрощая оригинальность его политической мысли, которая не была простым воспроизведением русского революционного народничества[9], – «приятно вспомнить старых знакомых, но неприятно видеть, что социал-демократы становятся на народническую точку зрения»[10]. С одной стороны, Плеханов связывал новую аграрную программу Ленина с «оптимистическими предположениями», с «обычным приемом утопического мышления»[11], согласно которому демократическая республика, порожденная революцией, продержится вечно и, следовательно, национализация не принесет результатов, вызывавших опасение Плеханова (сам же Плеханов настаивал на существовании опасности реставрации деспотизма, которая именно в национализации найдет солидную базу); а с другой стороны, он отдавал себе отчет в том, что аграрная программа Ленина не являлась самоцелью, а была «тесно связана с утопией захвата власти революционерами»[12], то есть с народническо-якобинским проектом, который должен был осуществляться, по мнению меньшевиков, на базе организации и концепции партии, отстаиваемых Лениным. Это также послужило причиной того, что Плеханов выступал против ленинской аграрной программы и предпочитал ей муниципализацию, которая, если ее проведение доверить местным органам самоуправления и в случае реставрации деспотизма, создаст благодаря таким политическим органам оплот против реакции. Впрочем, заключал Плеханов, если бы муниципализация была невозможной и если бы пришлось выбирать между национализацией и распределением земли между крестьянами, то он «в интересах революции» предпочел бы последнее решение.