Насмешку не приняв всерьез,
Ответил так сэр Хью:
«Вполне понятен твой вопрос,
Но пташечку мою
640 Держать не стоит под замком:
Ведь Норем — все же мрачный дом —
Решетки, рвы, стрельба.
Для яркой птички лучше нет,
Чем двор прекрасной Маргарет.[35]
Ведь наша жизнь груба...
Для сокола есть колпачок,[36]
Ошейник для борзой,
Но где отыщешь поводок
Для дамы молодой?
650 Пусть в поднебесье пташка вьется,
Устанет — и домой вернется».
«Что ж, если леди Хэрон там,
Я твой привет ей передам:
Я послан нашим королем
К шотландскому двору...
Позволь просить тебя о том,
Чтоб завтра поутру
Ты провожатого нам дал:
В Шотландии я не бывал,
660 Сколь помнится, с тех самых пор,
Как поддержал шотландский двор
Уорбека,[37] того фламандца,
Казненного как самозванца.
А лорд Серрей[38] войска повел,
Чтоб от него спасти престол.XIII
В тот самый день с лица земли
Мы башню Эйтона[39] смели».
«Всегда помочь тебе готов!
Немало в Нореме стрелков
670 Из тех, что в Данбаре[40] гуляли,
Из Лодердейла[41] скот угнали,
И, навестив отцов святых,
Все пиво выпили у них,
А возвращаясь из гостей,
Решили в Гринлоу[42] забраться,
И подожгли, чтоб посветлей
Там было дамам одеваться!»XIV
«Что ж, если бы я шел с войной,
Я стражи б не хотел иной,
680 Но с мирной целью еду я:
Узнать, зачем во все края
Король шотландский весть послал
Собрать войска. Когда б я взял
С собою этих молодцов —
При виде вражеских щитов
Они не в срок нарушат мир,
Чтоб в тех щитах наделать дыр!
Дай только повод — все они
Спешат дорваться до резни!
690 Нет, нынче мне герольд нужней,
Чем войско. Уж монах, скорей,
Священник или пилигрим,
Стать мог бы спутником моим...»
Подумал капитан лихой
И по лицу провел рукой.
«Я рад помочь тебе всегда,
Да вот с герольдами беда:
Кому я, кроме них, могу
Там, на шотландском берегу,
700 Дела доверить? Этот дом
Епископ выстроил, и в нем
Священники, конечно, есть,
Но всех — по пальцам перечесть!
Наш добрый капеллан?..[43] Он сам
Ни разу не заехал к нам
С тех пор, когда в последний раз
Шотландцы осаждали нас.
Раз в день мы ели, видит Бог!
А он отлично нам помог:
710 Сбежавши в Данбар в грозный час,
Молился издали за нас!
Викарий[44] Норема тут есть,
Но он в седло не может сесть...
Шорсвудский поп — скажу о нем,
Он справится с любым конем,XV
Но грубиян — и драться рад
Почище всех моих солдат!
Брат Джон из Тилмута — вот он
Сгодился бы. Здоров, силен,
720 И выпить не дурак... Он знал
Все замки, всюду побывал:
Желанный гость везде, где пьют,
Будь то Ньюкасл[45] иль Холируд.[46]
Но редко покидает нас
С тех пор, когда в недобрый час
Твид переплыл под праздник он,
Чтоб баронессу Элисон
Наставить в вере, и барон
Его с женой своей застал...
730 Джон без подрясника удрал,
А старый хрыч поклялся в том,
Что если Джон не то что в дом,
А хоть в Шотландию придет —
Без покаяния умрет!»
Встал юный Селби. Робко он
Отвесил рыцарям поклон
И с дозволенья сэра Хью
Учтиво начал речь свою:
«Мой добрый дядя! Горе нам,
740 Когда бы с братом Джоном там
Случилось что-нибудь! Ведь он
На шутки мастер, братец Джон.
Он кубок осушить не прочь,
Сидеть за картами всю ночь,
Когда в полях глубокий снег
(Ни на охоту, ни в набег!) —
Он самый нужный человек!
Да как мы будем без него
Горланить песни в рождество?
750 Ведь потерять-то может он
Не рясу и не капюшон.
Уж лучше пусть у камелька
Печет он яблоки пока
Да пиво знай глушит, Бог с ним!
А вот вчерашний пилигрим...»
«Ты прав, племянник! Ей-же-ей,
Что ж, продолжай, да посмелей».
«Вчера пришел к нам пилигрим.
Он посетил и вечный Рим,
760 И в Палестине побывал, —
Он гроб Господень целовал! —
Он побывал и там, где свят
Ковчегом славный Арарат,[47]
И там, где посуху людей
Провел чрез море Моисей.[48]
Был на холмах Синая[49] он,
Где дан Израилю закон
В сверканье молний и громов,
При содрогании холмов...
770 Он вам бы мощи показал
И на досуге рассказал
Про грот, где шелестят оливы,
В горах Сицилии счастливой,
Там, где высокая скала,
Где к Богу Розали ушла.XVI
Молился странник, твердый в вере,
Фоме Святому в Кентербери,
Молился в Норвике веселом
Георгию с копьем тяжелым,
780 На севере бывал не раз,
Во всех монастырях молясь
Святому Катберту[50] и Беде.[51]
Он мало спит и об обеде
Не помышляет он. А пьет
Из чистых струй озерных вод.
Вот он хороший проводник,
А Джон — лишь пиво пить привык.
И спьяну он бы только мог
Знакомых не узнать дорог».
790 «Спасибо, — молвил Мармион, —
Да если бы святой брат Джон,
Сей муж, достойный всех похвал,
Из-за меня в беду попал,
Я б неподдельно горевал.
Пусть лучше этот пилигрим
Пойдет проводником моим,
Как будто я — его святой,
Но вместо четок и мощей,
Дам горсточку святых вещей
800 В одежке золотой.
Ведь я люблю таких бродяг:
Они про каждый холм в пути
Споют вам песню или так
Расскажут столько всяких врак —
С ним будет веселей идти!»
«Ах, добрый сэр! Скажу я вам, —
Паж палец приложил к губам, —
Он знает много штук таких,
Которых из священных книг
810 Не почерпнешь... О чем-то он
Бормочет, будто бы сквозь сон.
Мы прошлой ночью слышим вдруг
В его каморке странный звук —
Сказать по правде, не пойму,
С кем разговаривать ему?
А все же кто-то отвечал.
К утру он только замолчал.
Поверьте, это неспроста,
Как видно, совесть нечиста.
820 (Так говорил нам братец Джон!)XVII
Его-то быстро клонит в сон:
На четках успевает он
Семь „богородиц” отсчитать
Да щелкнуть „верую” раз пять».[52]
«Пусть, — молвил Мармион, — ей-ей,
Я не боюсь таких вещей.
Будь он знаком хоть с сатаной,
Он все-таки пойдет со мной!
Хотел бы я, чтоб в этот зал
830 Немедля ты его позвал».
Монах неспешно в зал вошел,XVIII
Закутан в черный капюшон.
Чуть ниже каждого плеча —
Изображение ключа
Апостола Петра.
Висит распятье на груди,
И раковина впереди
На шляпе без пера.[53]
Вошел он с посохом, с сумой
840 И с ветвью пальмовой сухой,
И весь его суровый вид
Красноречиво говорит,
Что ноги странника прошли
Дорогу из Святой Земли.
Он был широкоплеч, высок —
Никто из рыцарей не мог
Сравниться с ним: суров и строг,
Не видя никого,
Так царственно вошел он в зал,
850 Так величаво прошагал,
Напротив Мармиона встал
И молча на него
Совсем как равный посмотрел.
Монах был тощ, смертельно бел
И улыбнуться не хотел.
Наверно, в этот час,
Будь здесь его родная мать,
И та бы не смогла узнать
Его лица: седая прядь,
860 Да дикий пламень глаз.