Опасность, долгий путь, нужда
Черты меняют навсегда,
А страх, опередив года,
Приносит снег седин.
Скитанья, голод, тяжкий труд
Блеск беззаботных глаз сотрут,
Отчаянья жестокий кнут
Исхлещет до морщин...
Блажен, кто был судьбой храним,
870 Не так, как этот пилигрим.
На предложенье Мармиона
Ответил он определенно:
Да, он пойдет с отрядом. Но
Ничто в дороге не должно
Задержкой быть для них:
Он дал обет, что в час ночной
Помолится в пещере той,
Где пел молитвы Рул Святой XIX
Под рев валов морских
880 И вступит сам, ногой своей,
В Святого Филана ручей,XX
Что изгоняет из людей
Безумные мечты и бред.
«Святая Дева даст ответ,
Решение свое, —
И пусть пещера иль ручей
Вернут покой душе моей
Или возьмут ее».
Подходит время сну. И вот
890 Массивный кубок паж несет,
Он на колено с ним встает
И лорду подает.
Из кубка первым гость отпил,
Хозяин тост провозгласил
За гостя — и вино пустил
По кругу в свой черед.
Не пил лишь мрачный пилигрим,
Хоть паж, склонившись перед ним,
Настойчиво просил. Но вот
900 Сэр Хью рукою знак дает —
Смолкает арфы звук,
И замок тонет в тишине,
И только стража по стене
Свершает мерный круг.
Встав на рассвете, Мармион
Вошел в часовню. Братец Джон
Закончил мессу побыстрей:
Обильный завтрак ждал гостей.
Трубит рог Мармиона сбор,
910 И кубок рыцарю во двор
Выносит паж (весь ритуал
Лорд Хэрон свято соблюдал).
Лорд Мармион перед крыльцом
Благодарит сей добрый дом
И, пропустив отряд вперед,
Последним едет из ворот.
И громкий, медный трубный глас
Уже шотландский брег потряс,
Грохочет пушка со стены,
920 И снежно-белый дым
Достиг шотландской стороны,
И ветерком гоним,
Рассеялся в теснинах гор,
И снова синим стал простор.
ВСТУПЛЕНИЕ К ПЕСНИ ВТОРОЙ
Достопочтенному Джону Марриоту[54]
И пуст и гол суровый дол,
Где лес, когда-то пышный, цвел:XXI
Его под корень кто-то свел...
А прежде тут паслись олени,
В полдневный зной искали тени...
Лишь терн, который триста лет
Под облысевшею горой
Стоит, нацелив копий строй
На дол, на темный бересклет —
10 Он мог бы рассказать один
О прежней пышности долин.
Упорный терн, он не забыл,
Как ветер горный шевелил
Листву раскидистых дубов
По склонам небольших холмов
И как, прильнув к скале кривой,
Рябина рыжей головой
Качала по ветру над ним.
А сосны по горам крутым
20 Сменялись порослью берез,
И вдоль ручьев ольшаник рос...
Терн не забыл, как поутру
Дрожит осина на ветру...
«В моей тени, — сказал бы он, —
Олень вкушал полдневный сон,
А волки выли на луну,
Прервав ночную тишину.
Не зря лощинка и поныне
Зовется Волчьей... Тут в долине
30 Вепрь, пробираясь вдоль реки,
Об этот ствол точил клыки,
А там, в весенних рощах, там
Резвились лани по холмам
И живы в памяти моей
Охоты прежних королей:
Толпа вассалов и гостей
Летит, разряженная ярко,
От башни старого Нью-Арка...[55]
Ржут кони и рога трубят
40 И зелен лесников наряд,
И молча соколы сидят
У ловчих на перчатке,
А где-то ниже вдоль реки
Рассыпаны в кустах стрелки
В причудливом порядке.
Крадется егерь меж кустов,
Ведет на своре стройных псов,[56]
И ждет, когда лягавых лай
Добычу выгонит на край
50 Леска из зарослей густых,
Тогда спускает он борзых,
Что распластавшись по кустам,
Летят за зверем по пятам...
Стрел свист и аркебузы гром —
Двоится отзвук за холмом
И долго эхо скал хранит
Лай, зов рожков и стук копыт...»
Преданий целый рой живет
О гордой пышности охот.
60 В долинах наших до сих пор
Стреляли в Эттрикском лесу
Оленя, вепря и лису —
Но что нам прежний пышный двор!
Охота наша веселей,
Чем все охоты королей!
Ты помнишь, милый Марриот,
Моих борзых веселый лёт?
Хоть их немного, но зато —
Таких борзых имел ли кто?
70 Охота кончена? У нас —
Неисчерпаемый запас
Легенд, преданий и стихов,
Всё — мудрости былых веков.
И верно — где же, как не тут
Поэзии найти приют? —
Тут каждый холмик и ручей
Легендой славится своей!
А нынче — одиноко мне:
Ноябрь долину усыпил,
80 И опустелый Баухилл[57]
Вздымает башни в тишине.
Давно не слышит вольный йомен[58]
Ружья знакомого в горах
И на своих простых пирах,
Гордясь Баклю старинным домом,
Пьет за вождя шотландских гор,
Ведя за чашей разговор.
Усадьба спит. Ничья рука
Не прибирает цветника.
90 Соседский сад отцвел, и в нем
Никто цветы не поливает,
Там фей прелестных больше нет,
Подобных эльфам, что Джанет
Видала летом за холмом
В их танце, легком и немом:
Тут в ноябре их не бывает.
Уехал и соседский сын, —
А по лесам, бывало, он
Бродил, как юный Оберон.[59]
100 Шериф же, твой слуга покорный,
Теперь охотится один
В долине голой и просторной.
И далеко отсюда та,
Чья так небесна красота,
Что эльфов гордая царица
С ней не посмела бы сравниться!
И вот грустит твой друг-поэт,
Что до весны ее здесь нет,
И в бедной хижине вдова
110 За прялкою сидит одна,
А летом, помнится, едва
Шаги послышатся, она
Встречать выходит на порог
Ту, с кем послал ей помощь Бог,
Кто щедро кормит круглый год
Ее и двух ее сирот.
Ревет, в холмах плутая, Твид,
Широкий перекат кипит,
Вот и остались я да он.
120 Уехал мой сосед барон,
Уехали с ним сыновья...
В горах так часто с ними я
Гулял... Мне не хватает их,
Правдивых, славных и простых —
Ведь право, в возрасте таком
Ум не враждует с языком.
И об Уоллесе[60] рассказ
Их щеки зажигал не раз!
Порою чувствовал я сам,
130 Притронувшись к своим щекам,
Что разницы меж нами нет,
Хоть мне давно за тридцать лет...
Эх, мальчики! Свой юный пыл
Еще никто не сохранил...
Как плыть рекой, бегущей с гор,
Течению наперекор?
Ударит в парус вихрь страстей,
И к берегу не повернуть!
Судьба, кипя среди камней,
140 Заставит продолжать свой путь...
Но время страсти приглушит,
И ваша память оживит
Холм одинокий и ручей,
Где столько безмятежных дней
В горах Шотландии родной
Вы в детстве провели со мной...
Кто вспоминал друзей далеких,
Тот одиноким был вдвойне,
Но в этих мыслях одиноких
150 Как тихий факел светит мне
Любовь к осеннему покою.
В душе чувствительной она
Так незаметна и скромна,
Что все труды и всё мирское
Ей пробудиться не дают...
Но зов ее я слышу тут,
Где осенью холмы немые
Несут смирение страстям,
По молчаливым берегам
160 Над озером Святой Марии.XXII
Тут не плеснет ничье весло.
Тут — одиноко и светло.
Прозрачна синяя вода
И не растет в ней никогда
Ни трав болотных, ни осок.
И лишь серебряный песок —
Полоской, там, где под скалой
Вода встречается с землей.
И нет в зеркальной сини мглы,
170 И светлые холмы круглы.
Так одиночество покоя
Хранится этой пустотою,
А вереск розов и космат,
Да сосны редкие торчат.
Ни рощ, ни заросли густой —
Да и лощинки ни одной,
Где приютиться б мог пастух...
Молчанью, что царит вокруг,
Не прекословит звон ручьев,
180 Сбегающих с пустых холмов,
А в летний полдень этот звон
Невольно навевает сон,
Лишь грубо бьют среди камней
Копыта лошади моей...
Лишь одиночество одно —
Вот всё, что здесь душе дано.
Нет ни следа души живой,
Зато тут — мертвые со мной.
И хоть враждебный феодал
190 Давно часовню разобрал,XXIII
Находит отдых от трудов
Крестьянин тут, где прах отцов
Был схоронен в былые дни,
Тут, где молились все они.
Да, если б в старости моей
Устал я от борьбы страстей,