Никита посмотрел на жадно дышавшего Петрова, потом на конец в своих руках. Стоя над люком, они начали выбирать веревку. Алла вскрикнула, когда над полом показалась голова Михаила – темное лицо, язык меж зубов.
– Нет, выносить не стоит, положим у окна.
– А искусственное дыхание?
– Он мертв, давно мертв. Трупные пятна… – Петров задрал рубаху Седова.
Второй раз он спускался без страховки, с трудом отыскал скорчившегося в углу Патуру, у лестницы задержался. Наверху скрипнул ставень, отраженное светлое пятно пронеслось по погребу, в ушах зазвенело.
Та же синева, исцарапанная в кровь шея, гримаса…
– Отчего они умерли? – Воротник мешал Никите.
– Задохнулись. В подполе газ скопился. Бывает. Муратов тоже надышался, но успел выбраться наружу. И газ тяжелый…
Петров сел наземь. Устал. Газа глотнул? Мелькнуло что-то и ушло неосознанное, оставив чувство упущения, ошибки. Подумать нужно.
– Кажется, машина с базы едет.
Придется подниматься. Муратова в район везти, пусть полечат.
Машина действительно шла, скорость черепашья, неезженая дорога измывалась над упрятанными в мотор лошадьми.
– Встретьте, – попросил Петров Никиту. – Сюда ей точно не добраться.
Муратов не так уж плох. Лазурь под ногтями пожиже стала. Принимая во внимание предшествующую ночь, могло быть хуже.
– Ах, нехорошо получилось, – запричитал издали Степан Кузьмич.
Мягко сказано.
– Начальник с вами?
– Фомичев? Нет, меня прислал. Что с пареньком?
– Живой. Нужно в район везти, в больницу.
– А остальные?
– Погибли.
– Что же будет?
– Вам решать, раз начальник прислал вас. Я бы их до прибытия милиции не трогал. Двери, ставни опять заколотить, а то зверюшки в лесу всякие…
19:30
– Володя! – Алла скользнула в дверь. – Ты знаешь?
– Конечно. Кошмар. Как Олег? Ты из больницы?
– Ему лучше, поправится. Потом еще в милицию заехали, те завтра приедут, если бензин найдут.
Рогов вздохнул.
– Еще и Зинка куда-то подевалась, наверное, в город удрала, из-за Одинга переживает. Что ей тут без него делать… – Связь доцента со студенткой не афишировалась, да как скроешь? – Практике нашей конец, завтра пакуемся. – Он поднялся. – Ты ужинала?
– Не успела.
– И я опоздал, только из города вернулся. Есть банка тушенки, на двоих хватит…
23:59
Нет, это не сон, это на самом деле. Ходит, подкрадывается, стережет. Слышно: шишка хрустнула, листья шуршат. Что ему нужно? Разбудить родителей? Не поверят, решат – нервы. Или, хуже того, пойдут смотреть, кто там.
Антон лежал на спине, лунный луч падал ему на лицо, но он не смел даже шевельнуться, а только ждал и ждал, когда же кончится ночь.
06:20
Сухая, безросая трава зашевелилась. Багир заерзал, припал к земле. Ну, наконец!
Толстый уж прополз мимо, и котенок, разочарованный, побежал дальше.
Здесь рыбку часто дают, вкусную. Он обнюхал деревянную ступеньку, подал голос. Не отвечают. Дальше, в кустах, виднелась старая, давно вылизанная банка. Мимо, мимо…
Багир слонялся по базе, но, кроме неосторожного кузнечика, ничего не нашел. Последний домик. Правда, тут ему никогда ничегошеньки не перепадало, но пропускать не стоит, а вдруг.
Он подошел к домику вплотную, мяукнул пожалостливее и застыл. По боковой стене вниз к земле протянулась темная дорожка с резким, манящим и возбуждающим запахом.
– Багир, поди сюда, кисонька, – заметила его женщина. – Поди, что дам!
Он заторопился, залакал из натекшей лужицы, искоса поглядывая на приближающуюся женщину.
Крик ее, громкий и пронзительный, заставил Багира съежиться, прижать уши, и только потом котенок сообразил, что кричат не на него, что нет в крике ни гнева, ни злости, а единственно непонятный, необъяснимый страх.
06:45
Петров ставил в бритвенный станок свежую кассету. Парные лезвия, интимно и деликатно. Придает благообразный вид.
Он сидел у открытого окошка, вид на зеленые кусты.
Крик всполошил утро.
Петров бежал по базе, из домиков выглядывали перепуганные обыватели. Он и сам обыватель. И перепуган больше всех.
Повариха, завидя его, смолкла.
– Что стряслось?
– А-а… – повариха показала на хижину.
Да, такое не спутаешь…
Петров подошел ближе.
– Опять у вас что-то стряслось! – Начальник базы, отдуваясь, торопился к ним.
– Не у меня. У вас. Мое дело сторона, могу и уйти.
– Погодите, погодите, Виктор Платонович! У меня, наверное… У нас… – Он заметил кровь. – Откуда?
– Полагаю, изнутри. – Петров обернул руку носовым платком.
Хижина стандартная, два на три с половиной, обстановка спартанская. Из предметов роскоши – чайник. Чисто, если не считать залитую кровью стену. И кровать – узкая, сиротская, на которой в царственном пурпуре лежал аспирант Владимир Рогов. С разорванным горлом. Рана на шее рваная, измочаленная. Изгрызенная.
Петров тронул голову. Перелом второго шейного позвонка.
Он выбрался наружу, стараясь не соприкасаться с кровью.
07:40
– Видал я вас всех! – Начальник базы бросил трубку видавшего виды телефона. – Не едут, бастуют. Милиция и прокуратура на месте, но водители блокировали гаражи и улицы.
– Скверно. – Петров пододвинул аппарат к себе, старый, в трещинах, склеенный изолентой. Держится на честном слове, как и страна, но что может быть прочнее? – Алло, больница? Дежурного врача…
Он подождал, слушая свист на линии. За стеной кладовщик выговаривал кому-то за разбитый графин.
– Здравствуйте! По поводу вчерашнего больного беспокою, Муратова. Ну, с отравлением который… Убежал? Когда? Спасибо…
Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел…
Начальник ожесточенно крутил диск.
– Девушка, девушка, мне область… Как, и вы бастуете? Но мне позарез… Алло, алло! – Он подул в трубку. – Молчат…
09:15
– Жалею, что раньше не уехали. – Вера укладывала чемодан, вещи топорщились, не слушались, вылезали из-под крышки. – Кошмар, а не отдых, людей каждый день убивают! А что с аспирантом сотворили? И никому дела нет, милиция даже не приехала. Антон, брось удочки, их папа захватит. У Фроловых на всех в машине места нет, тебе и так придется на коленях сидеть. Дай сумку, обувь уложу. – Она раскрыла ее, заглянула внутрь. – Нож? Откуда у тебя?
– Нашел.
– Не игрушка. Бандитский какой-то. Никита, выбросишь, ладно?
В дверь постучали.
– Я попрощаться. Слышал, уезжаете. – Петров увидел нож. – Вооружаетесь, однако?
– Антон подобрал. – Вера вышла на веранду. – Фроловых посторожу.
– Где же валяются такие изделия? Позволь подержать, а?
– Кто-то в пень его воткнул и позабыл. Я случайно… Муравейник искал и увидел. В тот день, помните?
– Когда мы на машине ехали?
– Да. Там, у омута, если направо, полянка есть…
– Никита, выноси чемодан, – скомандовала, воротясь, Вера.
Антон, подняв сумку, пошел за отцом. Петров подождал.
Вернулся Никита.
– Отправил?
– Повезло.
– Пожалуй. Никита, ты мне ножик этот не дашь на время?
– Совсем берите, мне он ни к чему.
– Это хорошо. Интересно, а вот кому он – к чему? Не признается…
09:40
– На кровати и лежит. Кровищи натекло из него – море! – Старушка развела руками, показывая размеры моря. – Я вся трясусь. Мы рядышком живем, заберись он к нам? Ноги отнимаются, как представлю.
– Неужели ничего не слышали, Мария Семеновна? – Женщина поудобнее перехватила кипу постельного белья. Завтрак давно кончился, солнце грело хорошо, но пляж пустовал. Люди успели побывать у домика Рогова и сейчас переживали увиденное.
У кастелянской выросла очередь, несмотря на неурочное время – белье меняли по субботам.
– Чтобы крика или шума какого – не слышала. Того и боюсь, пропадать будешь, а никто не заметит, не поможет.
– Не поможет… – Женщина покачала головой. – Начальник базы в район звонил, не едет милиция, транспорта требует. Он свою машину послал, рафик, а она в районе и поломалась. Фроловы уже уехали, умные люди. Мы тоже собираемся, что за отдых, пропади он пропадом. Такое творится…
Кладовщик отпер дверь:
– Сдавать?
– Не оставаться же. – Старушка вывалила на стол ворох белья. – Считай: три наволочки, три простыни…
10:20
– Где ты пропадаешь? – Голос натянутый, на грани.
– Купались с Дашей. Чуть-чуть, только ноги замочили. – Леонид снял с гвоздя полотенце.
– Ты что, не понимаешь? Кругом все разъезжаются, ты хочешь, чтобы мы одни остались?
– Разве уезжают?
– Все, у кого мозги есть. Где Даша?
– У порога играет.
– Даша! Сюда немедленно! Мы уезжаем! – Жена засуетилась, хватаясь за вещи – сковороду, тапочки, кофту.
– Ну на чем мы уедем? Автобус придет в конце срока, через неделю.
– Ты мужчина, ты и решай, но чтобы вечером мы были в городе. Даша, иди немедленно, паршивка!
10:55
Баллончик выплюнул длинную белую струю на лобовое стекло.
– Халтура! – Мужчина смотрел на ползущую вниз пену, завозил тряпкой.
– Вы не подвезли бы нас до города или до станции хотя бы? – Леонид просил вяло, скучно.
– Нет. – Автовладелец подышал на пятнышко.
– Я бы заплатил.
– Само собой, да взял уже попутчика. Вы кого другого попросите, может, согласятся.
– Везде забито.
– Ничем помочь не могу. – Мужчина встряхнул баллончик. – Такая дрянь, а еще немецкий!
11:05
– Мы требуем, чтобы нас немедленно вывезли отсюда! – Женщина стояла вплотную, брызги слюны летели в лицо. – Слышите, требуем!
Остальные разноголосо поддержали.
– Я обязан предоставить автобус в день отъезда. Раньше нет никакой возможности. – Начальник базы не выдержал и демонстративно вытерся платком.
– До того времени нас всех поубивают! – взвизгнула женщина. – Мало вам четверых?
– Поймите, сегодня автобус заказать просто невозможно. Я постараюсь на завтра, но обещать ничего не могу. С городом связи нет, телефонисты бастуют, шофера тоже… Где я вам возьму автобус?