________________
Выйдя из здания тюрьмы, Фёдоров быстро осмотрелся. Так и есть – он попал под наблюдение! Ещё неизвестно, стало ли начальникам его соглядатаев известным о факте телевизионной съёмки. Съёмки, которая велась Фёдоровым параллельно со звукозаписью. Однако, в любом случае теперь нельзя пройти непосредственно к машине резидента. Разумеется, резидент сделает всё, чтобы сохранить драгоценную видеокассету, но увезти-то её в Москву нужно сейчас, а не тогда, когда это станет менее рискованным. „Ну что же, будем надеяться на то, что резидент ещё не выключил аппаратуру, даже если кассета закончилась“ – подумал Фёдоров и, пощёлкав по пуговице с микрофоном, произнёс: „Вижу чужих. Их двое. Используем второй запасной вариант. Берегите записки!“
„Второй запасной вариант“ состоял в том, чтобы воспользоваться помощью Маркуса Вольфа. Того Вольфа, который руководил внешней разведкой ГДР. Эта разведка отнюдь не случайно имела репутацию одной из лучших в мире. Как не случайным было и то, что люди Вольфа, пожалуй, „переплюнули“ самого Штирлица – весьма любимого в ГДР киногероя: ведь они с успехом добрались до самых верхов руководства стран Запада. Например, в те времена, когда Вилли Брандт был канцлером ФРГ, его личным советником стал внедрённый в руководство ФРГ разведчик ГДР – Гюнтер Гийом. Он долгие – долгие годы работал в ФРГ, сделал там карьеру в Социал-демократической партии. Гийом в связи со своей французской фамилией сразу же попал под контроль западногерманской контрразведки, но без осложнений проходил все проверки.
Да и сам Вольф – личность легендарная. Родился он в 1923 году в семье врача, драматурга и коммуниста еврейского происхождения. В 1934 году после прихода к власти в Германии НСДАП Маркус вместе с родителями и младшим братом Конрадом, ставшим впоследствии знаменитым кинорежиссёром, эмигрировал в Швейцарию, а затем – в Советский Союз. Маркус Вольф прекрасно знал русский язык – ведь он учился в Москве в русской школе имени Нансена. Потом, когда началась Великая Отечественнаоя война, Маркуса направили в разведшколу Коминтерна. Потом Вольф учился в элитном Московском авиационном институте. По окончании войны работал на радио в Восточном Берлине, а вскоре после образования ГДР (7 октября 1949 года) стал помощником посла в СССР. Но уже через три года Вольф, в возрасте 29 лет, стал руководителем внешней разведки ГДР. А через год эта молодая спецслужба имела дюжину агентов, внедрённых в страны Запада.
В преодолённой реальности Вольф умер в 2006 году. После поглощения Германской Демократической республики ФРГ в 1991 году (вместо предусмотренного договором поэтапного и продолжительного воссоединения) . Судьба Вольфа была жестокой: в нарушение всех норм правосудия и международного права власти „объединённой Германии“ начали расправу над государственными и политическими деятелями ГДР. А подписанный четырьмя бывшими „союзниками“ и представителями двух германских государств 12 сентября 1990 года в Москве договор „Об окончательном урегулировании в отношении Германии“ (регламентировавший процесс объединения) был попран ещё раз. Руководителей ГДР, действовавших до „воссоединения“ по законам своего государства стали „судить“ по законам другогогосударства – того, что поглотило ГДР. Стоит подчеркнуть, что при этом новым законам объединённой Германии была недопустимо придана обратная сила и нарушены все сроки давности.
Маркус Вольф, который уже с 1986 года ушёл в отставку и был просто пенсионером, оказался брошенным в тюремную одиночку за… измену и шпионаж. На последующих судилищах (организуемых по 1997 год) он держался не просто достойно. Он проявил удивительно высокие моральные качества, мужество и ответственность перед Историей. Он никого не выдал. Он брал на себя ответственность за разведчиков – граждан ГДР, „судимых“ теперь по законам ФРГ.
В изменённой реальности Вольфу предстояло дожить до 98 лет, а до 75 – оставаться руководителем внешней разведки ГДР, то есть, и пару лет спустя после того, как завершился многолетний процесс воссоединения Германии на новой основе, и на политической карте мира появилось новое государство – „Демократическая республика Германия“. В своей сути ДРГ стала правопреемницей ГДР. Впрочем, в русскоязычной литературе ДРГ чаще всего так и продолжали именовать как ГДР, что, конечно же, юридически не было верным. Однако, до всего этого и Вольфу, и Фёдорову в описываемом 1987 году предстояло ещё дожить и много, очень много потрудиться…
Поскольку со дня своего основания разведка ГДР тесно сотрудничала с Первым Главным управлением (ПГУ) советской госбезопасности (а в пятидесятые годы даже пользовалась советскими шифрами), генерал-полковнику Шебуршину не составило никакого труда договориться с генерал-полковником Вольфом об аварийном варианте эвакуации Федорова. Сам Вольф знал и подлинное имя разведчика, направленного Шебуршиным в ФРГ, и его задачу, но более в ШтаЗи (Staatssicherheit – государственная безопасность) об этом не было известно никому. Вариант чрезвычайной эвакуации, предложенный Вольфом, казался надёжным, но… не слишком удобным для Фёдорова, особенно – при его росте.
Теперь главным было оторваться от наружного наблюдения и, выиграв хотя бы час – полтора, добраться до условленного места. Этим местом назначили платную автостоянку на Курфюрстендам, знаменитой улице Западного Берлина, невдалеке от не менее известного универмага „КДВ“ (KDW – Kaufhaus des Westens). А времени было – в обрез. Фёдоров взглянул на часы:
– Да, нет, – подумал он, – Пожалуй, время ещё есть. Возможно даже, придётся ждать, пока советник посольства ГДР в Бонне доберётся на своём служебном „Мерседесе“ до „КДВ“.
Советник, пользовавшийся дипломатическим иммунитетом, должен был ждать Фёдорова как „человека Вольфа“ в универмаге, куда ему было предписано заехать по пути в Восточный Берлин, якобы за покупками. А вот с передачей видеозаписи дело обстояло сложнее: „Вёрстеру“ и резиденту надлежало встретиться в районе Шарлоттенбург, на станции метро „Вильмерсдорфер штрасэ“ у перехода с линии метро „У7“ (U7) на линию городской железной дороги „ С5“ (S5). Тайниковой связью резидентура СССР в Западном Берлине не располагала, но место было людным, даже – сутолочным. Здесь легко войти во мгновенный контакт и так же мгновенно затеряться в людских потоках. Так что, всё должно пройти хорошо, но – только в том случае, если удастся оторваться от слежки.
Фёдоров-Вёрстер подумал обо всём этом, ещё не успев дойти до ближайшего перекрёстка. Обстановка перекрёстка давала ему возможность оглянуться, не выдав того, что слежка им обнаружена. „Пожалуй, слежка – простая, профилактическая“, – подумал он. Действительно, наружное наблюдение вело себя вполне квалифицированно, так, что неопытный человек вряд ли бы её заметил. При целенаправленном наружном наблюдении за кем-либо спецслужбы нередко действуют иначе: за „клиентом“ устанавливают две линии наблюдения – грубую и квалифицированную. „Грубая“ слежка ведётся с таким расчётом, чтобы „клиент“ её обнаружил (но – вроде бы случайно). Чтобы имел возможность от неё избавиться. Тогда функция слежки переходит ко второму звену – „квалифицированному“. Вести её надо так, чтобы „клиент“ оставался в неведении о факте слежки. Впрочем, порой, в особо ответственных случаях организуют и очень дорогую тройную слежку. Да, даже если слежка сейчас профилактическая, едва он выдаст свою осведомлённость о ней, в дело тотчас же могут быть брошены более серьёзные силы, от которых оторваться уже не удастся.
Вообще-то ближайшей станцией метро от тюрьмы в Шпандау является станция „Ратуша Шпандау“ (Rathaus Spandau). Оттуда не составило бы труда добраться до места встречи в Шарлоттенбурге. Но ведь не только для Фёдорова, а также и для его непрошенных сопровождающих. В общем, этот путь не годился. Как известно, тюрьма Шпандау находилась на Вильгельмштрасэ. Дойдя до перекрёстка с Галоверштрасэ, Фёдоров свернул направо. Тут он, не оглядываясь, двинулся неспешным, прогулочным шагом к улице со смешным названием „У автобусного двора“ (Ам Омнибусхоф). Здесь, недалеко от перекрёстка с Вильгельмштрасэ, на левой стороне пристроил свой юркий Пежо резидент. Солнце катилось к закату, но его лучи всё ещё оставались по-июльски яркими. Фёдоров на ходу достал из кармана своего лёгкого пиджака солнцезащитные очки и нацепил их на нос. Эти большие очки были не совсем обычными: мало того, что они улучшали видимость в сумерках и тумане, ослабляли солнечные блики, темнели на ярком свете. Так ещё по бокам в них были вмонтированы специальные зеркала, довольно сложной конструкции. Эти зеркала позволяли видеть всё, что происходит сзади. Заметив впереди-слева знакомый Пежо, Фёдоров приостановился, подтянул левый рукав пиджака, как бы для того, чтобы взглянуть на часы. Он приподнял и опустил свои „солнечные“ очки. Да, резидент заметил его сигнал, заметил и преследователей, потому что стекло в водительской дверце наполовину опустилось, в окне метнулась рука, похоже, выбросившая окурок (резидент был некурящим). Потом рука метнулась ещё раз, видимо, выбрасывая спичку. Стекло, как бы по ошибке, пошло дальше вниз, а затем поднялось доверху. Большую часть этих сигналов Фёдоров рассмотрел уже на ходу, в „зеркала“ своих очков.
Взглянув на часы, мнимый Вёрстер ускорил шаг. Он отметил, что и преследователи пошли быстрее. Слежка осуществлялась весьма умело. Вот преследователи поменялись местами, выбрав для этого самый удачный момент. Но что это?! Их не двое, а четверо! Дело плохо! Всё это уже начинало походить на слежку не профилактическую („на всякий случай“), а целенаправленную – именно за ним. Тронув очки, Фёдоров изменил настройку зеркал: теперь стали видны и лица преследователей, и автомобиль резидента. Наконец, Пежо тронулся с места и неспешно поехал в северном направлении. На душе стало легче лишь после того, как Фёдоров убедился: Пежо никому не интересен и вслед за ним не тронулась с места ни одна машина.