Чуб не придумал ничего лучшего, как сорвать пищащую шапку, и засунуть её под мышку.
Лучше бы он этого не делал. Мало кто из жителей Карапутжана видел пищащую шапку, но вот голубоглазого карапута с потешным чубом соломенного цвета – уж точно здесь не видал никто. Все как один поданные Зиновии XIII были брюнетами с тёмными глазами. Потому-то Маша с чубариками и старались надвинуть мохнатые шапки пониже на глаза. Да ещё прищуривались. На всякий пожарный.
Теперь все эти манипуляции были уже ни к чему. Их раскрыли.
Наши герои перестали горбиться, расправили плечи – сразу стали выше любого из карапутов. Скинули колючие плащи, сняли надоевшие лохматые шапки, стянули с лиц шейные платки. Как говаривал в сходных ситуациях Ермолай Ковригин: Опасность следует встречать с открытым забралом!
Давешний пузан, что сетовал на отсутствие среди карапутов инженеров и изобретателей, первым нарушил всеобщую тишину.
– Да это же чубарики! – сказал он.
И началось. Гвалт, рёв, ор. Шквал выкриков и угроз:
– Шпионы!
– Диверсанты!
– Соглядатаи!
– В тюрьму их!
– За решётку!
– Казнить!
Маруся наложила руку на рукоять меча. Чуб и Буч закрыли девочку своими телами. Сжали кулаки, перемигнулись.
– Шансов – один из тысячи, – сказал Чуб, исподлобья посматривая на вершину пирамиды.
– Но попробовать всё-таки стоит, – ответил Буч, оценивая взглядом расстояние, отделяющее их от королевы Зиновии.
– Вы это о чём? – спросила Маша.
Чубарики, не поворачивая голов, промолвили:
– На счёт «три» беги за нами.
– Раз, – начал отсчёт Чуб.
– Два, – продолжил Буч.
– Три! – закончили они вместе. И рванули с места в карьер.
Если бы существовал такой вид спорта, как скоростной подъём на ступенчатую пирамиду, то чубарики явно были бы в нём олимпийскими чемпионами. Скакали, что кузнечики – прыг-скок, прыг-скок, прыг-скок. Вот пропрыгано уже три четверти пути, до вершины рукой подать.
Марусе даже бронза не светила. Отстала от чубариков ужасно. Но храбрилась, пыхтела, старалась прыгать сразу через две ступеньки.
Сверху, навстречу Чубу с Бучем, кинулись телохранители королевы. Снизу, вдогонку за «диверсантами» из Большого мира, бросилась толпа столичных жителей. Вот-вот две эти людские волны сольются, смяв между собой отчаянных храбрецов, отважившихся сунуться в святая святых карапутов.
Но да не на тех напали! Чубарики бесстрашно врубились в ряды похищников. Чуб подсёк одного, подбил второго, оттолкнул третьего. Буч просто прошмыгнул между двух охранников, перепрыгнул ещё троих. И вот они уже на самой вершине, наедине с королевой Зиновией. Правительница Карапутжана растерялась. Не успела и глазом моргнуть, как два галантных чубарикских джентльмена подхватили её под руки.
– Сударыня! – Чуб нацепил одну из самых своих очаровательнейших улыбок. – Соблаговолите вернуть нам то, что ваши люди самым бесцеремонным образом у нас похитили.
Буч был менее любезен. Цыкнул:
– Быстро!
Зиновия XIII на мгновение задумалась, гордо дёрнула подбородком, протянула чубарикам минимизатор. Чуб весело подмигнул другу. Мол, вот он, тот самый шанс, один из тысячи.
Буч схватил МАГ, расплылся в довольной улыбке:
– Мы сделали это! Клянусь беретом с пýпочкой! А теперь…
– А теперь вы отдадите прибор обратно королеве!
Кто сказал?!
Чубарики удивлённо переглянулись, посмотрели вниз. Увидели говорившего.
Широкоплечий похищник – весьма рослый для карапута – стоял за спиной у Маруси, и держал у её горла острый обсидиановый нож. Девочка виновато пожала плечами – мол, ну что я могла поделать с эдаким дядей.
«Дядя», обращаясь к чубарикам, угрожающе прорычал:
– Отдайте прибор королеве!
Чуб просчитал ситуацию. Даже если он шарахнет по похищнику из МАГА, на процесс минимизации уйдёт секунды две-три, а то и все четыре. Этого, увы, вполне достаточно, чтобы пустить в действие кинжал из вулканического стекла. А этого допустить никак нельзя.
Чуб с неохотой протянул минимизатор Зиновии XIII. Вздохнул:
– Мы проиграли.
– Только первый раунд, – не ко времени оптимистично заметил никогда не унывающий Буч. – Мы ещё отыграемся. Клянусь беретом с пýпочкой!
Заполучив МАГ обратно, властительница королева карапутов победно сверкнула очами, хищно улыбнулась. Кивнула на чубариков:
– В темницу их! – Указала на Машу. – И девчонку туда же! Разберусь с ними позже. Не стоит из-за такого пустяка откладывать завоевание Приключандии.
Приказы королевы в Карапутии выполнялись молниеносно. Уже через несколько минут – (благо тюрьма находилась тут же, в подземелье под ступенчатой пирамидой) – наши герои томились в сырой тесной камере. К тому же ещё и тёмной.
Меч у Маруси, естественно, отобрали. Что там меч, у Буча с шеи даже «Улыбчика» сняли. Вместо карапутской одежды всем выдали какие-то ветхие полосатые балахоны. Оставили лишь ботинки – знать, не нашлось обуви нужного размера (всё-таки чубарики будут покрупнее карапутов).
Марусёк плюхнулась на ворох прелой соломы, упёрла кулаки в подбородок, насупилась. Всецело предалась самобичеванию. Ну как она могла попасться в руки какому-то там карапуту?! Он ведь даже ниже её ростом – на целую ладошку! Провалила всю операцию по возвращению минимизатора самым бездарнейшим образом. Какая она после этого «Спасательница Приключандии»? Скорее уж – Погубительница! Эх!
Чуб, как и в кабине всюдуплаволётохода, уселся на пол, поджав под себя ноги. Глаза закрыл, сложил пальцы в щепоть. Знать, думает. Или медитирует. Ну, прям Будда какой.
Никогда же не сдающийся Буч начал отбытие наказания с детального изучения каталажки – вдруг здесь есть какая-нибудь лазейка, через которую можно отсюда улизнуть. Чубарик прощупывал каждый пуль сырой каменной кладки, приговаривал:
– Ещё не всё потеряно. У нас ещё масса времени.
– Примерно 7 часов, – не открывая глаз, уточнил щепетильный в вопросах пунктуальности Чуб. Сказать точнее он не мог – часы отобрали вместе с одеждой.
– Ого! – В тюремном мраке сверкнула лучистая улыбка Буча. – 7 часов! Да это ж целая вечность! Вполне хватит, чтобы выбраться из этой темницы, вернуть МАГ, наказать карапутов за дерзость и спасти Приключандию. Ещё и на поспать должно немного остаться.
– Мне бы столько жизнерадостности, – вздохнула Маша. Решила устроить сеанс публичной исповеди. – А ведь мы угодили сюда по моей вине. Если бы я не отстала от вас, и не угодила бы в лапы того здоровяка, то…
– Ну, если уж быть совсем справедливым, – прервал покаянные излияния девочки Чуб, – то в тюрьму мы попали из-за меня. Вернее из-за моей шапки. И чего это она надумала пищать?
– Кстати. – Буч отвлёкся от прощупывания стен. – Шапка-то не совсем твоя. Даже совсем не твоя. Она – Лоппака!
– А ведь действительно, – оживился Чуб. – Карапутские одеяния нам выдал профессор. Странный он какой-то. Арахнолог, понимаешь ли, пауковед. Вот, выкарабкаемся отсюда, надо присмотреться к нему повнимательнее.
И этот не сомневается, что мы выберемся из темницы! – изумилась неистребимому оптимизму чубариков Маруся. Впрочем, и Ермолай Ковригин никогда не унывал. Всегда, когда попадал в безвыходные положения (типа того, в котором сейчас оказались они), приговаривал: «Пустяки, прорвёмся!» И, надо сказать, всегда прорывался! Даже когда связанный по рукам и ногам лежал на каменном алтаре в храме Лукумбы, и коварные туземцы уже было занесли над ним… Впрочем, не до воспоминаний сейчас. Надо помочь Бучу.
Маша вскочила с подстилки и в могильном мраке тоже принялась ощупывать стены каменного мешка.
– Не там ищете, – подал голос Чуб. – Если здесь и есть какие-то щели, то явно не в стенах.
– А где? – Маша и Буч одинаково мыслили, одинаково действовали, одинаково спрашивали.
Чуб начал издалека:
– Обратите внимание: здесь нет сквозняка. Значит, нет и никаких щелей в стенах. Но. – Чуб поднял указательный палец. – Здесь, очень сыро – вон с потолка капает. А лужи нет.
– И что это значит? – не сразу уловила мысль чубарика Марусёк.
Буч оказался сообразительнее.
– Это значит, надо искать слив! – И принялся ощупывать пол.
Сливное отверстие – очень маленькое, да к тому же ещё и зарешёченное (прямо как дома, на кухне, в раковине) – обнаружилось под кучей соломы, на которой давеча сидела Маруся.
– Тюрьма, по всей видимости, многоэтажная, – рассудил Чуб. – Вода из камер выводится самотёком – через отверстия в полу.
– Значит над нами, – сказала Маша, – и под нами, точно такие же камеры?
– Вполне вероятно, – кивнул Чуб.
– И там тоже, вполне возможно, кто-нибудь сидит! – подытожил Буч.
– А это мы сейчас проверим, – молвил Чуб. Лёг ниц и гаркнул прямо в слив: – Эй, есть там кто живой?! – Затем приложил ухо к отверстию, прислушался. Послушал-послушал, улыбнулся. – Слышно, конечно, неважнецки, но главное – мне ответили!
– Кто?! – в один голос выпалили Маруся и Буч.
– Некто Жульбер Варендольф, если я правильно разобрал. Очень редкостное имя… Интересно, кто бы это мог быть?
– Жульбер Варендольф? – Буч задумался. Затем просиял, хлопнул себя по лбу: – Варендольф! Как же я мог забыть! Ведь так звали одного из членов посольства к карапутам!
– Того самого посольства, – уточнила Маруся, – члены которого пропали без вести?
– Точно! Варендольф и с ним ещё два дипломата исчезли в Чёрной Пустоши. Поиски не увенчались тогда успехом. И вот мы их нашли! Ура!
Кто бы теперь нашёл ещё и нас, подумала Маруся.
Чуб через сливное отверстие вступил в переговоры с Варендольфом. Способ, доложу вам, разлюбезные мои, не самый удобный. Сперва во всё горло кричишь в узкое отверстие в полу, затем, крепко прижав к оному отверстию ухо, пытаешься разобрать, что тебе снизу крикнули в ответ.
В результате довольно-таки продолжительной беседы выяснилось, что все три пропавших посла живы-здоровы, хотя уже давно сидят в карапутской темнице. Как попали сюда, не помнят.