Баграр посмотрел на меня долгим взглядом и слегка склонил голову вбок:
— Муша?.. Это точно ты?
— Да конечно, я! — я всплеснула руками. — У меня тут четыре месяца прошло, столько всего успело случиться!
Я начала пересказывать — с постановки на вид того обстоятельства, что выкинул он меня вовсе не в мой исходный мир, а в очень похожий — и дальше по порядку. Баграр слушал, иногда перебивая меня вопросами и возгласами: «Да ты что⁈» — «Ну-ну!» — «А ты что?» — «Вот засранец!» — и тому подобными. Маносборные вороночки ему понравились, мой новый уровень — ещё больше. Потом я почувствовала, что он как будто начал оседать, прямо как сугроб на солнце.
— Устал?
— Есть немного. Ты не паникуй, это пройдёт. Неделя-две покоя, и всё вернётся в норму. Но пока я буду такой вот, усталый мешок. Вижу энергию, а взять не могу. Если с телесными примерами сравнивать — как будто руки отбиты или отморожены.
Я обняла его и пообещала:
— Я тебе голодом сидеть не дам! Раньше ты меня маной с ложечки кормил, а теперь я буду.
— Я верю в тебя, моя девочка. А теперь мне надо поспать. Не полезу больше на этот куриный насест, и на полу нормально, — он улёгся вдоль стены огромной бурой горой и мгновенно вырубился.
А я смотрела на него и прикидывала, как бы ещё его подпитать. Как я поняла, каждая крошка маны работала на выздоровление. Значит, нужно использовать всякую возможность. Я сняла с запястий последние заряженные браслетики, связала их в большой длинный шнурок и обмотала Баграру правую лапу, привязав попутно к этой гирлянде и Марусин браслет — это же удобнее, чем просто на пальцы надевать. Ко второму запястью таким же образом примотала риталид (не хотелось бы потерять ни тот, ни другой накопитель, если честно). Хотела было уже отпороть кружевные воротнички и манжеты, полезла в карман за маленькими ножницами, которые я обычно с собой таскала, но тут рука наткнулась на остатки бусин! Вчера полдня браслетики вязали, немного неиспользованных и завалялось. И маленький моточек шерсти. Крючка только не было.
Я оглянулась вокруг в поисках подходящего куска чего-нибудь. Вот, к примеру, лоток с какими-то железяками. О! И тут даже есть штучка, почти похожая на крючок, всего-то нужно носик посильнее загнуть. Не руками, конечно, трансформацией… С помощью этого чудного инструмента я связала Баграру супер-браслет, насадив на него не меньше двух десятков бусин, обмотала вокруг лапы. Ну вот, молодец я!
Потом я потихоньку провела третий лечебный сеанс, окончательно устранив последствия удара для внутренностей и даже подправив шкуру. Баграр снова стал красивый, лоснящийся — любо-дорого смотреть.
Я уселась рядом, привалясь к его большому тёплому медвежьему боку, и принялась раздумывать над словами юродивого Андрюши. Может быть, я всё неправильно поняла? И «не до того будет» — это всего лишь про ближайшее воскресенье? А потом всё устаканится, и мы с Баграром возьмём Марусю (если она не будет против, конечно) и поедем все вместе к тёплому синему морю…
Проснулась я от громких голосов в коридоре.
— Сюда-сюда, пожалуйста, прошу! За всё время моего дежурства никаких происшествий, никаких посетителей, уверяю вас!
Я успела встать и оправить платье — в реанимационную распахнулись двойные двери и стремительно вошла директриса. Из-за её спины выглядывала Агриппина.
Надежда Генриховна была настроена весьма решительно:
— Мария, ваша забота о живом существе похвальна, но подобное поведение, вы понимаете…
Агриппина, словно извиняясь, большими глазами смотрела из-за директорского плеча.
— Всё хорошо, Надежда Генриховна, — мягко сказала я, — успокойтесь. Который час?
— Около пяти утра, — ответила Агриппина.
— Боже, к чему поездки в такую рань?
— Милая, как вы не поймёте, — Надежда Генриховна подошла ближе, — это же скандально. Мы сейчас…
— Секунду, прошу, — я посмотрела на ветеринаршу, которая так и стояла в дверях, развешивая уши, — Лизонька, сделайте нам чаю, пожалуйста, — дверь закрылась, по коридору зашуршали удаляющиеся шаги. — Так что «мы сейчас»?
— Мы спокойно сядем в машину и поедем в гимназию, пока никто не проснулся…
Баграр шумно вздохнул и сел, разом сделавшись из большого огромным. Поморщился:
— Машунь, это кто такие?
— Позвольте представить. Это директриса моей гимназии, Надежда Генриховна, а это моя классная дама, Агриппина Петровна. А это тот медведь, о котором я говорила, Баграр.
— Весьма польщён вниманием, но что за манера наносить визиты в пять утра?
Дамы как-то сдавленно переглянулись.
— Сожалею, но я никак не смогу оставить его сейчас, — поторопилась вставить я. — Состояние слишком нестабильно.
— На вид вполне здоровый медведь, — осторожно высказалась Надежда Генриховна, — я бы даже сказала, великолепный… мнэ-э-э… экземпляр.
— Вчера он выглядел гораздо хуже, уверяю вас, — пробормотала Агриппина.
— Спасибо, дамы! — осклабился Баграр.
— Перестань, ты их пугаешь! — прошипела я. — Надежда Генриховна, я могу вернуться в гимназию только лишь при условии, что вы найдёте помещение для размещения этого медведя.
— Милая, но это же невозможно! — хором воскликнули обе.
— Почему? — ехидно спросил Баграр.
Кажется, на него напало настроение поразвлечься.
— Но… он же страшный… — ответила директриса, не вполне понимая, кому. — Это же дикий зверь, огромный, с когтями…
— Да ладно! — махнул лапой Баграр. — Я⁈ Я же не страшнее овечки. То ли дело вы, мадам. К примеру… Оу, у вас такие опасные зубы! — Баграр мастерски сделал испуганное лицо. — Я так боюсь, что вы броситесь на меня и покусаете!
— Прошу вас, прекратите! — директриса возмущённо перехватила свою сумочку. — Совершенно очевидно, что ваши зубы гораздо крупнее и опаснее моих!
— А-а, так вы измеряете опасность исключительно размерами? Не хотите же вы мне сказать, что на том простом основании, что в среднем мужчина крупнее женщины, вы всех их без исключения боитесь?
В комнате повисла неловкая пауза. Агриппина Петровна, молчавшая, спрятавшись за директрисино плечо, мучительно покраснела.
— Что, прямо вот так? — развёл лапами Баграр. — Н-ну, ладно.
И на глазах двух изумлённых дам он начал стремительно уменьшаться, пока не сделался мне до плеча. Потом до локтя.
— К-как?.. — выдавила директриса.
— Это особенности моего вида, — задушевно сказал Баграр и расплылся в радушной улыбке.
Я подумала, что даже при нынешних пропорциях директриса вряд ли согласится положить палец в зубы этому медведю.
— А… н-наоборот вы тоже можете? — совсем тихо спросила Агриппина.
— Ну, конечно, мадам!
— Ну, всё! Хватит их пугать и баловаться, — я решила прекратить уже этот цирк. — И вообще, ты уже три бусины израсходовал, а толку ноль. Давай закреплённое внушение. Ты хороший, жить можешь в дальней пустой сторожке рядом с храмом, никому не помешаешь. И поставить на довольствие!
— Маша⁈ — изумилась Агриппина Петровна, и тут Баграр начал работать.
02. ВОТ ВСЕ ПО ШВАМ И ПОЕХАЛО
БЫЛИ КОГДА-ТО И МЫ РЫСАКАМИ…
Отец Сергий был, почитай, чуть не в два раза моложе Макария, но сейчас он понимал, что двинуться в ночь, по заметённому снегом просёлку, с едва-едва затянувшимися ранами в животе, было весьма самонадеянным решением.
Он лежал и смотрел в предутреннюю облачно-ватную тьму зимнего неба. Над землёй висело абсолютно неподвижное безветрие, все звуки затихли, и ему казалось, что совсем немного, и это огромное ватное одеяло накроет его и спрячет под собой без следа. Хорошо, хоть исповедаться перед смертью успел…
Отец Сергий прикрыл глаза… и тут же широко распахнул их. Шаги! Очень лёгкие, осторожные. Волки⁈ И ещё какой-то шорох. И как будто скрип? Что-то глухо пристукивало, но не в такт шагам, а в каком-то собственном ритме. Он попытался приподнять голову, но толку от этого титанического усилия получилось мало — из ложбинки, в которую он по недосмотру завалился, да так и не смог встать, видно было мало что.
Звуки, однако, приближались. Вот из-за бугра показался клок мохнатой шерсти, и Сергий вздрогнул, но в следующий момент с превеликим облегчением понял, что это старец Макарий и его обтрёпанная шапка, которую тот обычно называл странным словом «малахай».
Макарий вскарабкался по склону и ехидно спросил Сергия:
— Чё, природами любуисся? Бегун-марафонец… Чай-то буишь? А то, думаю, некрасиво как вышло: гость умчался, чаю не попимши, надо бы догнать, напоить…
Горячий травный чай оживил его настолько, что руки и ноги начали слегка шевелиться. Сколько времени они возились, чтобы вытащить его из злополучной ямки и взгромоздить на макариевские санки, Сергий не смог бы сказать.
— Ну чё. Поди, до городу уж ближе, — Макарий поправил сползший на глаза малахай. — Тока, барин, сильно не гони, рысак я уже не тот.
Ни смеяться, ни каяться у Сергия сил уже не осталось. Он лежал в санках, помышляя о том, как бы не вывалиться на кочках. У самого восточного края горизонта небо сделалось едва заметно белёсым, намекая на нескорый зимний рассвет.
ВСЁ ЗРЯ
Костя
Настроение у Кости было препаршивейшее. Если кто-то и собирался совершать некие теракты или нападать на группу морских курсантов, то ничем и никак эти специалисты себя не проявили. Впечатление было, что не в меру рьяных сотрудников услали от греха подальше, пока контора… что? Что «пока», было совсем не ясно. Но то, что что-то должно было произойти, представлялось Константину совершенно отчётливо. В последние дни он столько раз перебрал в уме недавние события, что у него возникло несколько очень неудобных вопросов.
Вот, к примеру.
Отец Сергий обнаружил лису в кабинете начальника третьего отдела имперской безопасности. Верно? Безусловно! Однако, к этому моменту она неизвестное время находилась внутри и, следовательно, имела возможность воздействовать и на начальника ИБ, и на начальника управления магобезопасности всего Заранска всеми доступными ей способами. В том числе, между прочим, внушением, наличие коего в арсенале лисы можно считать фактом доказанным.