Вернулись мужчины, дамы накрыли на стол, стол установили между диваном и креслом, уселись, кто куда смог, и понеслось веселье. Уж насколько Жиль бывал и на студенческих празднествах, и в придворных развлечениях участвовал, но это было больше всего похоже на какой-то гильдейский праздник, или даже на пирушку военных. Вспоминали какие-то военные кампании прошлого лета — кто с кем рубился и кто кого вынес, и кто потом куда уехал, и кого где видели в последний раз. Договаривались о каких-то встречах, и в первую голову — в следующую субботу, там какой-то праздник и бал. Пели песни — под гитару, отлично пели. Жиль запомнил, что здесь бывают такие инструменты, нужно будет добыть и попробовать, зря, что ли, учился? Пока же он только слушал, а пели о доблести, о походах, о любви и о волшебстве. И пили, дьявол всех забери, и пили!
Сказать, что Жиль никогда столько не пил, было бы неправдой, пил. Только вот предложенные напитки не шли ни в какое сравнение ни с лимейским вином, которое делали из винограда, что растёт в отцовских владениях, и ни с каким другим вином тоже. Вино на столе стояло, но какое-то не такое, отцовское лучше, и намного. Зато всё остальное… прозрачный жидкий огонь. Слова «водка», «ром», «текила» и «самогон» были Жилю незнакомы, но — он рискнул попробовать, и это был весьма необычный опыт. Он вмиг опьянел, и что-то кому-то рассказывал — кажется, и заставлял тарелки летать по воздуху, и может быть, делал ещё какую-то ерунду, уже не помнил.
Но это было весело, необыкновенно весело.
Сейчас же он смотрел в спинку дивана, кошка смотрела на него сверху. Устала смотреть, потрогала лапой.
Ладно, кошка, поднимаемся. Найдём воды, выпьем. Может быть, даже не только воды — если хоть глоток со вчера оставили. И посмотрим, что дальше.
11.
Маша выбирает яркие цвета
Маше очень нравилась её новая жизнь.
Нравилась новая квартира — красивая и удобная, а из окон в кухне и комнате был виден и этот берег реки, и сама река, и тот берег тоже. Красота. А с маленького балкончика — так и вовсе. Жиль вышел на тот балкончик, вмиг сделался серьёзным, и сказал — как красив твой город, Мари. Я кое-что видел в жизни, но такого — ни разу. Буду хранить в сердце, сколько получится.
Это звучало очень здорово, и вообще было приятно. Маша радовалась, что неведомому пришельцу у неё нравится. А когда она заикнулась про грязно и скользко, он хмыкнул, сказал, что скользко — это неприятно, и вообще когда холодно, ему совсем не нравится, он привык, чтоб теплее. А грязь — ну, какая же это грязь? Мари, ты не видела настоящей грязи, когда едешь верхом по улице, и конских ног не вытащишь без волшебного слова, не то, что человечьих. Да-да, примерно вот такого, добавлял он глядя в её смеющиеся глаза, когда она тихонько сказала не самое цензурное слово. А у вас тут всё хорошо.
Хорошо — и ладно. Маша пока не смогла придумать, к какому делу его можно было бы приставить, чтоб и сам со скуки не вял, и чтоб деньги зарабатывал. Но вдруг она это ещё придумает?
А пока она по-прежнему ходила утром на работу, а он оставался дома — спать, общаться с кошками и читать книги. Готовить он не умел, но умел нарезать что-нибудь ножом, причём предпочитал свой. И если дать ему чёткие инструкции, то мог подготовить компоненты для салата, например. Или разделать мясо. А благодаря ему же, у них теперь водились и овощи на салат, и фрукты, и мясо. И даже взнос на бал в субботу за них обоих она перевела прямо в понедельник, после переезда и тусовки.
Тусовка вышла, что надо. И перевезли их всех, и людей, и кошек, и барахло, и посидели потом классно, песни пели, вспоминали всякое — с игр и не только. Правда, кое-кто наклюкался как не в себя, и потом страдал, и не только непривычный к их алкоголю Жиль, а и ещё некоторые, но ничего, дело житейское. Жиль теперь будет знать, что не нужно пить всё подряд без разбора.
Вот только интересно, когда он взялся строить в воздухе пирамиду из тарелок, или устраивать фейерверк из магических огней, все поверили, что это был пьяный глюк? Или кто-то что-то заподозрил? Во всяком случае, деталей в понедельник никто не спрашивал.
В понедельник Маша пораньше сбежала с кафедры, и в салоне предупредила, что один день пропустит — потому что нужно было прибрать старую квартиру и отдать хозяину ключи. Она была дома уже в три часа, и радостно распихала дремавшего и болевшего Жиля.
— Пошли, помогать будешь!
— А я…смогу? — неуверенно спросил он.
— Сможешь. Вообще в холодильнике оставалась водка, ты б хоть глотнул, болезный.
— Да я уже, — он вздохнул и страдальчески поморщился.
— Значит, сейчас таблетку дам от головной боли. И пойдём. А вечером догонимся, я тоже хочу.
В старом доме Маша прошлась по всем комнатам, погладила стены и печку. Всё же, три года — не баран чихнул, просто так не возьмёшь и из жизни не выбросишь. И хорошее было, и… всякое.
Но ничего, теперь всё другое, и дальше будет только лучше.
Они с Жилем отодвинули от стен всю мебель и выгребли скопившийся мусор, она вымыла везде пол, оттёрла и отчистила всё, что подлежало оттиранию и отчищению. Потом собрали мешки и вынесли мусор к ближайшим бакам. И только вернулись — как явился хозяин.
Придирчиво всё осмотрел, начал что-то нести про царапину на стародавненском шкафу и что-то ещё, но под взглядом Жиля заткнулся и принял ключи. И поспешно забормотал, что всё в порядке.
Маша вздохнула про себя, распрощалась со старой жизнью окончательно, и потянула Жиля вниз под горку, в новый дом. Где они поджарили мясо с картошкой, нарезали в четыре руки к нему салат, и разлили остатки коньяка со вчера.
— Пусть твоя новая жизнь будет легка и приятна, Мари, — говорил Жиль.
— Пусть твой Эмиль найдёт тебя поскорее, ты ж хочешь домой, да?
— Хочу, моя прекрасная фея. Нет, ты не думай, мне очень нравится в твоих владениях. Но я никак не могу понять, как здесь себя применить. Дома я больше об этом понимал.
— Поймёшь ещё, какие твои годы! Тебе вообще сколько?
— Двадцать два. Отец говорит — жениться пора.
— Да куда в двадцать два жениться-то, — нет, Маша не поддерживала неведомого ей отца Жиля. — В двадцать два ещё детство в жопе. Только если ну прямо совсем обстоятельства, а так-то можно и не торопиться.
— Вот и я так думаю, — кивал Жиль.
В тот вечер Маша даже не стала делать заказы с картинками — успеется ещё. Один раз можно и не сидеть, лечь спать пораньше. Завтра справится.
Чем ближе подходила суббота, тем острее вставала проблема костюма. Маша никак не могла сообразить, у ещё кого спросить. А где спрашивала — всё было занято.
И только в пятницу вечером её свели с одной дамой, которая занималась крутой историчкой в плане танцев, а не игр, и иногда давала по знакомым свои крутые костюмы. Маша написала — за спрос в лоб не дадут, тут же обрисовала свою надобность и сослалась на всех общих знакомых. И ура, дама ответила, что готова помочь горю, и костюм можно будет примерить в Академе прямо сегодня вечером.
Дама не подкачала, впрочем, Маша видела на её странице альбом с крутыми фотками. Она предложила три варианта, и Машина рука сама собой потянулась к ярко-алому бархату с золотой отделкой. Красота же!
Примерка заняла время — потому что не просто так платье, а со всем и причиндалами, а их там вагон, и ещё маленькая тележка следом едет. Хорошо ещё, балетки есть нейтральные белые, и белые чулки живые, а всё остальное ей дали.
Маша глянула на себя в большое зеркало… да, то, что надо, супер! И к костюму Жиля стопудово подойдёт. А розовые волосы заплести в косу и под головной убор, и всем счастье, вот.
Костюм занял два здоровенных пакета. Ничего, прорвёмся. Главное — она готова к завтрашнему празднику.
12.
Знание своей судьбы олуху на кой ляд?
Жилю было необыкновенно любопытно — куда приведёт его Мари на этот раз.
Она добыла где-то очень красивое платье, такое бы высоко оценила его сестра Анриетта, она тоже любит красное. И скомандовала — одеваться дома, вызовем такси и доедем.
Одеваться — так одеваться. Жилю ещё и пришлось ей помочь — зашнуровать корсет, потом само платье, завязать все нижние юбки. Может быть, кстати, господь и знал, что делал, когда надоумил здешних дам одеваться совсем иначе. Легче и проще. Не так торжественно, но — тоже эффектно. Однако, сегодня Мари попыталась одеться, как она сказала, в его стиле. Что ж, ей удалось, о чём он честно и сказал.
— Господь свидетель, Мари, ты прелестна. Я с радостью сопровожу тебя на праздник. Не напомнишь, по какому он случаю?
— Один наш знакомый долго жил в столице, а сейчас вернулся, вроде надолго, работа у него здесь какая-то. Вот потому и праздник, он у нас вообще человек-праздник.
Праздник — это хорошо.
Им подали экипаж — Жиль встречал такие на здешних улицах. Извозчик не поторопился открыть даме дверь, пришлось Жилю самому, дверь не поддавалась… Мари со смехом отперла её сама. Ничего, Жиль всё равно помог ей забраться внутрь.
Дом, в который они приехали, ничем не напоминал праздничный дворец. Просто дом, каменный, непонятный, в стене дверь. А туда ли вообще они попали?
Но когда отворилась дверь, оказалось — туда.
— Это танцевальная и фото студия, ребята сняли её до полуночи. Пол хороший, подходящий для танцев, — говорила Мари.
— Мари, как я рад тебя наконец-то видеть! — возникший откуда-то кавалер, одетый немногим хуже самого Жиля, подскочил к Мари, обнял её и закружил.
— Приве-е-е-ет! — верещала в ответ фея. — А я-то как рада!
— Здорово, что ты пришла. О, а с кем это ты?
— Это Жиль, он мой друг, мы помогли друг другу кое-в-чём, он со мной сегодня. Он нездешний, и сколько у нас пробудет — пока сам не знает.
— Рад приветствовать, — молодой мужчина протянул Жилю руку. — Роланд.
Жиль уже обратил внимание, что между мужчинами здесь принято пожимать эти самые руки, и сделал то, что от него ждали.