— О, не-е-е-ет, — простонала я.
— О, да. Так что где я проведу Хэллоуин? На тыквенном поле!
— Невероятно. Невероятно.
— В сравнении с этим вечеринка у Полли — это просто отпад, — сказал Девин, покачав головой.
Его пальцы царапнули по дну миски.
— Эй, куда попкорн делся?
— Очень смешно. В основном застрял у тебя в зубах.
Шутки шутками, но говоря по правде, мне его было искренне жаль. Ну какой из него фермер! Первые семь лет своей жизни он прожил в Нью-Йорке. А уж потом его отца перевели к нам в Дейтон, штат Огайо.
Словом, Девин — парень городской.
— С этими тыквами самому сгнить недолго, — грустно сказала я.
Он вздохнул:
— Спасибо на добром слове…
Мы дружно расхохотались. Я взглянула на электронные часы. И вскочила, словно ужаленная.
— Увидимся, когда вернешься, — сказала я. — Удачи. — Я схватила его за руку и крепко (хоть и не вполне искренне) ее пожала.
Он встал.
— Лу-Энн, куда ты так торопишься? — спросил он, когда я подтолкнула его к передней двери.
— Самое время напугать брата…
2
Каждую ночь я рассказываю моему младшему брату, Митчу, страшилки на сон грядущий. Собственного, между прочим, сочинения — в этом я дока.
Митч обожает мои истории, и в то же время ненавидит их. Он не слишком любит бояться. Он скрежещет зубами, стискивает кулачки и отчаянно напускает на себя храбрый вид.
Не то чтобы мне хотелось мучить бедного мальчугана. Да вот беда — других историй я рассказывать не умею. Одни страшилки придумываются. Такой, видать, у меня склад ума.
Мы с Митчем чуть-чуть похожи. Оба круглолицые, с прямыми темными волосами и темными же глазами. Я — худышка, а он — довольно пухленький. Мама говорит, он еще не скинул детский жирок.
Как вы думаете, утешает это бедняжку Митча?
Не так, чтобы очень.
Митч — тихий, серьезный мальчик. Ему всего восемь, но читать он любит длинные-предлинные фэнтези-книжки о древних королевствах, драконах и эпических сражениях.
В своей начальной школе он учится на одни пятерки. А вот друзей у него немного.
Наверное, это из-за того, что он такой застенчивый тихоня.
Мы прекрасно ладим — даром что такие разные. Ссоримся — только из-за завтрака, когда приходится выбирать между блинами и вафлями. Ему подавай вафли, ну а я люблю блины. Мама утверждает, что покупать и то, и другое — бессмысленное расточительство. Так что… супермаркет частенько превращается в театр военных действий.
Я застала Митча на кухне за еженощной трапезой — печенье «Орео» и стакан молока, чтобы его туда окунать. Когда он покушал, мы пошли наверх. Митч забрался на свою кровать-платформу и натянул одеяло.
Папа установил Митчу кровать-платформу потому, что во сне он неистово мечется, крутится и переворачивается с боку на бок. В результате, со своей старой кровати он постоянно падал, набивая синяки да шишки.
— А что за история? — спросил он, взбивая подушку под головой. — Только чтобы не слишком страшная, ладно?
— Ладно. Не слишком так не слишком, — не моргнув глазом, соврала я. — Сегодняшняя история будет об одном старике, злющем-презлющем. И такой злобный был этот старик, что мог при желании превращаться в рычащее чудовище с когтями. Для этого ему достаточно было сосредоточиться на своей злобе.
— А как его звали?
— Митчем его звали, — сказала я. — И больше не перебивай.
— Нет. Серьезно. Как его звали?
— А звали его — Борис-Злодей. Но люди называли его просто Злодеем. Все его страшно боялись. Каждую ночь Борис-Злодей выходил погулять по городу и творил там всяческие злодеяния.
— Что, например?
Я приглушила свет ночника. Темные глазенки Митча, широко раскрытые от испуга, поблескивали в полумраке. Пальчики вцепились в край одеяла. Я рассказывала историю шепотом, чтобы было еще страшнее.
— Борис-Злодей любил наступать на кошек. Иногда по ночам он брал большие мусорные баки и вываливал помои прямо на чужие машины. Он ловил птиц и давил их голыми руками. Ему нравилось колотить окна в домах — чтобы послушать треск бьющегося стекла. И… и еще знаешь что?
— Что еще? — спросил Митч тоненьким голоском.
— Раз в неделю он кого-нибудь съедал.
— Он ел людей? — спросил Митч.
— Он ел только детей, и всегда твоих лет, — сказала я.
Я едва сдерживала смех. Обожаю придумывать подобные истории. Меня хлебом не корми — дай сочинить что-нибудь эдакое.
— Ему нравилось сперва их распробовать. Например, начать с одной руки… иногда, впрочем, он начинал с ноги. Но вот ведь какая штука… Голову Борис-Злодей всегда оставлял напоследок.
Митч булькнул горлом.
— Можешь себе представить? — шептала я. — Представь себе, как Борис-Злодей превращается в клыкастого монстра и раздирает на куски твоего ровесника… и жует… жует… жует и глотает…
— Прекрати, Лу-Энн, — взмолился Митч. — Не хочу я такое представлять. Ты же обещала не сочинять слишком страшную…
— Но я еще не дошла до самого страшного, — прошептала я. — Хочешь услышать самое страшное?
— Нет! — взвыл Митч. — Нет, не хочу.
— А самое страшное… что Борис-Злодей живет в твоем, Митч, шкафу. Он живет у тебя в гардеробе.
— Не-е-е-е-е-ет!
Опаньки. Кажись, чуток переборщила. Митч совсем потерял голову с перепугу. Я видела, как подрагивает на нем покрывало. Видела, как мерцают его широко раскрытые, испуганные глазки.
— Митч, — тихо сказала я. И погладила его по плечу. — Это всего лишь история. Это неправда. — Я пригладила рукой его густые темные волосы. — Я сама ее сочинила. Не бойся.
— Ух, страшно… — пробормотал он. А сам не сводил глаз с гардероба.
— Давай. Открой гардероб, — предложила я и потянула его из постели. — Иди, загляни в шкаф. Вот увидишь. Там пусто. Никого нету.
Он отпрянул назад:
— Не хочу.
— Это всего лишь история, — заверила я. — Скорее. Иди, загляни в гардероб. Удостоверься. Зато потом будешь спать спокойно.
Он медленно поднялся на ноги. Взгляд его был прикован к дверце шкафа. Он пересек комнату и приблизился к гардеробу.
— Давай. Открывай, — настаивала я. — Вот увидишь. Там никого нет.
Митч схватился за дверную ручку. Он распахнул дверцу — и в то же мгновение оттуда с диким ревом вырвался отвратительный старик с кривыми клыками и вывалившимися глазами.
Митч разинул рот и в ужасе заверещал.
Я закрыла лицо руками.
— Моя история! — вскричала я. — Она стала правдой!
3
Митч с воплем упал на спину.
Отвратительный старик резко остановился. Он воздел кулаки над головой и заревел, как раненый лев.
Я покатилась со смеху.
Мой приятель Брэд Делейни стянул с себя стариковскую маску. Сидела она плотно, так что слезла не сразу. Он тоже засмеялся и показал мне два больших пальца.
Митчу не понадобилось много времени, дабы смекнуть, что к чему. Говорю же, он у нас умница.
— Вы это вдвоем затеяли, да?
Я кивнула:
— Брэд вошел и спрятался наверху, пока ты печенье с молоком трескал.
— Ну что, напугал я тебя? — с ухмылкой спросил Брэд.
Митч вскочил на ноги. Взревев от ярости, он накинулся на меня и как давай дубасить кулачками!
— Ах ты дрянь! Ах ты дрянь!
— Будет, будет, — сказала я, увертываясь и пытаясь закрыться руками. — Прекрати. Это была всего лишь шутка, ладно?
— Дебильная шутка, — пропыхтел Митч. — Дебильная шутка дебильной девчонки.
— По-моему, ему понравилось, — сказал Брэд.
У Брэда жестокое чувство юмора. Он обожает выкидывать такие вот штучки. И если ему случается напугать кого-нибудь до полусмерти, совесть его никогда не мучит.
Впрочем, я вообще не видела, чтобы Брэда когда-нибудь что-нибудь мучило. Он всегда бодрячком. Будто окрыленный. Понимаете, что я имею в виду?
У Брэда — куча друзей. Родители души в нем не чают. Наверное, это потому, что он самый жизнерадостный, самый благодушный мальчишка из всех, кого я знаю.
— Вы не смешные. Вы тупые! — закричал Митч. — Ненавижу твои истории. Они тоже тупые. И ты такая же.
Я схватила его за плечи и оттеснила назад, чтобы он больше не мог меня стукнуть.
— Прости, — сказала я. — Я просто хотела подготовить тебя к Хэллоуину. Это была шутка, Митч.
— Сама ты шутка! — завопил он. — Дурацкая шутка!
— Слушай, давай завтра я расскажу тебе на ночь веселую историю. Не страшилку. Идет?
— Не люблю веселые, — проворчал он.
Думаю, он специально себя накручивал.
В общем, я пожелала ему спокойной ночи, мы с Брэдом вышли из его спальни и спустились в гостиную. Миновали комнату отдыха, где сидели мама с папой. Они сгрудились перед телевизором и увлеченно резались в электронный теннис на игровой приставке, размахивая руками, словно ловили невидимый мяч.
Мои родичи обожают видеоигры.
Чудно, правда?
Брэд плюхнулся на край дивана и взял пустую миску из-под попкорна:
— Ты что же, не приберегла для меня немножко?
— Ты же знаешь Девина. Он все сожрал в один присест. Еще больше — рассыпал. Можешь кушать с пола.
— Премного благодарен.
Мой сотовый пискнул. Я взяла его и взглянула на экран. Там была эсэмэска от Полли:
«ХОЧЕШЬ ПОГОВОРИТЬ О МОЕЙ ВЕЧЕРИНКЕ?»
Я положила мобильник на столик вниз экраном.
— Ну и что мы будем делать на вечеринке у Полли? — спросила я Брэда. — Придем и будем дохнуть от скуки?
Он обнаружил немножко зерен между диванными подушками и тут же отправил в рот.
— Мы должны как-то ее оживить, — сказал он.
— М-да. Нужно выкинуть что-нибудь безумное. Что-нибудь неожиданное. Может даже, каким-то образом всех напугать.
Он усмехнулся:
— В этом мы мастера. Твой братец никогда больше со мною не заговорит.
— Ну и фиг с ним, — сказала я, напряженно размышляя. — Нам нужно устроить на вечеринке у Полли нечто ужасное и заставить всех орать.
Мы посидели в молчании, обдумывая это. Брэд все время вертел в руках резиновую стариковскую маску. Наконец, он поднял голову. Его глаза сверкали.