Пумуклю было ужасно скучно. Он лениво лежал на своей кроватке и зевал, зевал. После того, как он зевнул в одиннадцатый раз, мастер Эдер, у которого всегда было много работы и который терпеть не мог праздность, сказал:
— Послушай, я знаю прекрасное средство от зевоты.
— Но я охотно зеваю, — лениво жмурясь ответил Пумукль.
— Ты же зеваешь от скуки.
— Вовсе нет, может, я устал.
— Вздор! Ты не можешь устать, ты же ничего не делал. Ты должен чем-то заняться.
— Я и так занимаюсь. Я занимаюсь зеванием.
Эдер покачал головой:
— А что, если ты станешь таким домовым, о которых в книжках рассказывается, как они тайком помогают приводить всё в порядок.
— Это должны быть очень глупые книжки. Домовые никогда этим не занимаются.
— Я точно знаю, что есть такие домовые, — попробовал убедить его Эдер.
— Ты опять, наверно, имеешь в виду этих глупых кёльнских домовых, которые ночью работали.
— Послушай, Пумукль, я же не требую от тебя, чтобы ты по-настоящему работал, но помогать ты ведь мог бы. Я же тебе тоже помогаю, где могу: сделал тебе кроватку, готовлю еду.
Пумукль присел на кровати.
— Ты же взрослый, ты должен это делать. Ты — ужасно взрослый, ты должен работать. Я — неужасно невзрослый, поэтому лежу. И давай закончим этот отвратительный разговор.
— Мой дорогой Пумукль, этот разговор не отвратительный, а очень даже необходимый. Если уж мы живём вместе, то должны помогать друг другу.
— Что ты заладил — помогать, помогать, — недовольно пробурчал Пумукль, и вдруг лицо его засияло:
— Я могу тебе помочь. Стихами! Они здорово помогают! Работать становится веселее. Вот послушай:
Пумукль совсем не прочь
Всем, везде, всегда помочь.
Если стих он прочитает,
Это тотчас помогает.
— Ну как, легче стало работать?
На мастера это не произвело никакого впечатления. Он как раз держал в руках коробку с гвоздями и шурупами и качал головой: хотя она и была разделена на отсеки, всё в ней перемешалось — гвозди с шурупами, длинные с короткими, толстые с тонкими.
Эдер сказал:
— С тех пор, как ты у меня появился, всё в таком беспорядке, ничего не найдёшь.
Пумукль захихикал, болтая ногами:
— Ищи получше и найдёшь. Искать — любимое занятие у людей. Они охотно ищут, ищут, даже если Пумукль ничего не спрятал. Ищут, ищут…
Старый столяр не находил в этом ничего смешного.
— У меня нет на поиски времени. Ты сейчас же наведёшь в ящике порядок! Понятно? — и он вывалил содержимое коробки на стол.
Пумукль злорадно заметил:
— Это ты рассыпал все гвозди — не я. Кто делает беспорядок, тот и порядок должен наводить. Сам говорил!
Мастер Эдер сделал вид, как будто ничего не слышал:
— Ты разложишь гвозди и шурупы в две кучки, а потом выберешь от каждого сорта одинаковые и разложишь их по отделам. Это же удовольствие, а не работа!
Пумукль даже не пошевелился на кровати:
— Не-е-е, для меня это не удовольствие.
— Когда ты всё хорошо рассортируешь, получишь шоколадку в серебряной обёртке. Большую плитку.
— Ах, я и не хочу сейчас шоколада.
Мастер Эдер достал из шкафа плитку и зашуршал фольгой.
— М-м-м, вкуснотища, скажу я тебе! Молочный шоколад!
— Дай попробовать, — Пумукль привстал с постели.
— Тебе и пробовать не надо, он действительно вкусный. Но сначала — работа! Сделай старому столяру одолжение, Пумукль.
— Ты вовсе и не старый, — домовёнок скосил глаза в сторону шоколада и глубоко вздохнул. — Ну, если ты так хочешь… — Он запрыгнул на стол и начал копаться в гвоздях. — Их так много, с какого мне начинать?
Мастер Эдер взял гвоздь и шуруп, положил один справа, другой слева.
— Вот так и продолжай! А я займусь своей работой.
Пумукль вяло поворошил ногой кучу гвоздей, взял самый маленький гвоздик и положил его вправо.
— О, здесь так много гвоздей!
— Если ты будешь так медленно работать, конечно их будет много. Начнёшь быстрее, их станет сразу меньше!
Пумукль наклонился над общей кучей и выловил оттуда гайку.
— А это ещё куда?
— В сторону, в третью кучку.
— Этого ещё не хватало, — застонал Пумукль, потом схватил длинный гвоздь, но тут же выронил его.
— Он для меня очень большой, — и через некоторое время решил: — Я выберу сначала маленькие гвоздики.
— Ты можешь сразу же сортировать длинные и короткие, — предложил Эдер.
— Но тут ещё есть средние и полусредние, и полудлинные, и полукороткие!
— Тогда сортируй по величине.
— С какой величины мне начинать?
— Да это же всё равно! — начал сердиться мастер.
— Для тебя, может, и всё равно, а для меня — нет!
Пумукль рылся в куче, но смотрел не на длину гвоздей, а на величину шляпок. Выбрал гвоздь с большой плоской шляпкой и поставил его на стол шляпкой вниз. То же самое он хотел сделать с маленьким гвоздём, но тот упал.
— Ты так никогда не закончишь работу, — заметил Эдер.
Тут Пумукль с досадой заворошил в куче двумя руками так, что половина гвоздей и шурупов оказалась на полу.
— Гвозди глупые совсем! Сброшу на пол я их все! — кричал он при этом.
— Пумукль! — услышав звон падающих гвоздей, заспешил к столу мастер.
— Не хочу! Глупая работа! Задыхаюсь! Хочу на свежий воздух!
— Никуда ты не пойдёшь! Если ты сейчас же не поднимешь все гвозди…
— Что тогда? — спросил домовой.
— Тогда между нами всё кончено.
Пумукль побежал к двери и закричал:
— Покончено, закончено, докончено и кончено!
Эдер подскочил к Пумуклю, поймал его за шиворот и только хотел дать нагоняя дерзкому домовому, как дверь открылась, и в мастерскую вошёл Фритц, одиннадцатилетний сын женщины, которая всегда убиралась в доме у Эдера.
Эдер начал собирать гвозди и упустил при этом из виду домовёнка.
— Давайте я соберу, господин Эдер, — предложил свою помощь Фритц, увидев рассыпанные на полу гвозди.
— Нет, спасибо, Фритц, не надо. Это должен делать тот, кто их рассыпал.
Фритц сделал большие глаза:
— Это не вы?
— Нет! — резко ответил столяр, и мальчик не решился расспрашивать дальше. Он сказал:
— Мама поручила мне передать вам, что она придёт в пятницу, а не в четверг. Если вам это, конечно, подходит.
— Ещё и это! У меня такой беспорядок! — воскликнул Эдер.
— Я могу вам помочь собрать гвозди, это же не долго, — снова предложил Фритц.
— Очень любезно с твоей стороны, Фритц, но этого не достаточно, надо ещё и сортировать.
— О, я это охотно сделаю. До обеда у меня ещё полчаса.
И тут мастеру Эдеру пришла в голову идея. Пусть Пумукль позеленеет от злости! Столяр с улыбкой погладил Фритца по голове и сказал:
— Это, действительно, так мило с твоей стороны. Вот бы кто был мне в мастерской гораздо нужнее, чем всякие там негодные бездельники! Фритц, если ты рассортируешь всё это, я угощу тебя молочным шоколадом, — и Эдер положил плитку, обещанную Пумуклю, перед мальчиком.
Фритц с готовностью принялся за работу. Сначала он выбрал все гвозди и разложил их по величине в отделы ящика.
Эдер одобрительно кивнул:
— Сразу видно, что ты — сообразительный малый. А то бывают такие ни к чему не годные недотёпы.
Фритц радовался, что его хвалят. А ещё больше он радовался, поглядывая на плитку шоколада. Эдер заметил это и сказал:
— Ты можешь откусить, а остальное положить в карман.
Мальчик не заставил себя долго упрашивать, развернул шуршащую обёртку, откусил и, с наслаждением жуя, продолжал работать.
Эдер добился того, чего хотел. Пумукль сидел на ящике с инструментами и чуть не лопался от обиды и ревности, видя, как приветлив мастер с мальчиком. Он должен отомстить за подаренную шоколадку! Или он — не домовой!
Выжидающе наблюдал он за тем, как мальчик заканчивал работу.
И только Фритц повернулся к Эдеру, чтобы сказать ему о законченной работе, домовёнок молниеносно подскочил к ящичку, подтолкнул его к краю стола и сбросил на пол. Всё содержимое опять кучей лежало на полу.
Фритц вскрикнул от испуга. Весь труд оказался напрасным. Возможно, он зацепил ящик рукавом? Мальчик чуть не плакал от огорчения:
— Я, я не знаю, как это получилось.
Но Эдер знал. Это было уж слишком!
«Ну, погоди!» — подумал он. Мальчику же, который непонимающе смотрел на кучу, сказал:
— Это не твоя вина. Я должен был это предвидеть. Надо было сразу поставить ящик на пол, тогда бы он не упал.
— Я бы убрал снова, но мне надо домой к обеду. Уже поздно, — сказал Фритц.
— Оставь всё, как есть. Если у тебя будет желание, заходи снова после школы, и мы приведем все в порядок. — Эдер улыбнулся, — Всё равно, большое спасибо. Приятного тебе аппетита и привет маме. Передай, что мне подходит пятница.
В замешательстве мальчик покинул мастерскую. Только закрылась за ним дверь, улыбка на лице мастера исчезла.
— Пумукль, немедленно иди сюда!
Маленький домовой залез под самый потолок и устроился на трубе.
— Сейчас же спускайся! — Голос мастера был таким грозным, каким Пумукль его ещё никогда не слышал.
— Нет! — пропищал он из своего убежища.
— Если ты немедленно не приведёшь всё в порядок…
— У Фритца было такое странное лицо… — захихикал Пумукль, стараясь отвлечь Эдера, но это прозвучало у него не очень убедительно.
— Да, у Фритца было странное лицо, — сказал Эдер медленно, отчетливо выговаривая каждое слово. — У тебя лицо тоже станет сейчас странным.
С сегодняшнего дня Фритц будет мне во всём помогать, а ты для меня теперь — ничто, воздух! Ты можешь отныне делать всё, что тебе заблагорассудится — уйти или остаться, говорить или молчать, лениться или нет — мне всё равно! Я тебе не скажу больше ни слова. Есть ты можешь, когда и что тебе захочется, только не со мной за столом. Вот! И это моё последнее слово!
Эдер принялся за работу.
Пумукль закричал сверху: