Иван направлялся на встречу, обещавшую быть одновременно увлекательной и смертельно опасной. У него на руках была тайна Рода Добрыниных: информация, которая могла перевернуть все с ног на голову. Специально для этого он собрал восемнадцать глав самых могущественных Родов города.
Он знал, что после того, как раскроет все карты, его дни будут сочтены. Шанс убежать из Империи или залечь на дно был примерно таким же, как найти иголку в стоге сена. Но мысль о том, что он сможет отомстить Добрыниным за уничтожение своего Рода, грела его душу лучше любого коньяка.
— Если уж идти ко дну, то с оркестром и фейерверком, — усмехнулся он про себя, поскальзываясь на очередной луже.
Город вокруг казался серым и безжизненным. Дождь моросил мелкими каплями, словно слёзы небес оплакивали грядущую трагедию. Фонари горели тускло, как надежды в сердце Ивана. Прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания на мужчину с усмешкой обречённого на лице.
Подходя к массивному зданию, где должна была состояться встреча, Иван остановился на мгновение. Высокие колонны у входа напоминали стражей, безмолвно наблюдающих за суетой смертных. — Возможно, стоило бы написать мемуары, — мелькнула мысль в его голове. — Но кто их прочитает? Разве что мои враги, чтобы посмеяться над моим нелепым концом.
Он вошёл внутрь… Роскошный интерьер, золотые украшения, мраморные полы — всё это резко контрастировало с тлетворной сущностью людей, собравшихся здесь. Главы Родов сидели за длинным столом, их холодные и пронизывающие взгляды словно уже решали, как от него избавиться после разговора. Иван снял шляпу с головы и, нервно сжав её в руках, шагнул вперёд…
Я прибыл на место дуэли вместе с другими Одарёнными из нашего лагеря. Поле для встречи простиралось до горизонта, а над головами кружили хищные птицы. Воздух был насыщен запахом сырой земли и едва уловимым ароматом страха.
В нашем отряде из тридцати человек Одарённые были не слишком сильны, и, кажется, мой ранг был самым высоким. Остальные решили, что раз у меня нет опыта в войнах, то я слабак. Что ж, боюсь, их ожидает горькое разочарование на этот счет.
Саксонцы стояли напротив ровной шеренгой. Их доспехи блестели под солнцем, лица скрыты под шлемами, а глаза сверкали ненавистью. Наши секунданты обсуждали правила дуэли, как полагается. Они прохаживались вдоль линии, спрашивая у каждого, есть ли особые пожелания.
Вдруг двое саксонцев, словно по невидимой команде, указали пальцами прямо на меня. Жест был настолько дерзким, что наш секундант, статный мужчина с седой бородой, не смог промолчать.
— У вас чести нет! — воскликнул он. — Решили сразу убрать самого молодого среди нас?
Один из саксонцев, рыжий детина со шрамом через всё лицо, ухмыльнулся:
— Честь? О чём это ты, старик? Этот молодой — размером с медведя! К тому же он не ваш, не из Пруссии. Война между Пруссией и Саксонией его не касается. Так что мы с радостью отправим его обратно, откуда пришёл! А вернее, в могилу! — он жутко захохотал.
Я лишь усмехнулся. Да, я не местный, но разве это повод для такой грубости? Впрочем, эти ребята явно не были воспитаны в лучших традициях рыцарства.
Ходили слухи, что здесь никто не знал рангов своих противников, поэтому всё было словно рулетка. Но опыт иногда побеждает даже самый высокий ранг. Посмотрим, как сложится сегодняшний день.
Гонг прозвучал, разрывая тишину поля битвы. Меня первым вызвали на дуэль. Я шагнул вперёд, навстречу саксонцу-блондину с ледяными глазами, который уже ждал меня. Его светлые волосы сияли под солнцем, а взгляд был холоден, как зимний ветер. В его руках сверкал массивный боевой топор, лезвие которого отражало багровое закатное небо.
— Надеюсь, ты готов к своей последней битве, медвежонок, — произнёс он, ухмыляясь хищно.
— Твоя забота трогает меня до слёз, — ответил я, принимая от секунданта свой топор. — Но боюсь, сегодня именно ты отправишься в вечный сон.
Он зарычал и ринулся на меня, размахивая топором с яростью дикого берсерка. Его удары были мощными, но предсказуемыми. Я увернулся, чувствуя, как лезвие свистит у самого лица.
— Что, не можешь попасть? — подразнил я с усмешкой.
— Замолчи! — рявкнул он, нанося очередной удар.
Я парировал и контратаковал, целясь в его левое плечо. Он успел отступить, но споткнулся, потеряв равновесие. Не упуская момента, я сделал обманный выпад и нанёс удар по его ноге. Он застонал и рухнул на одно колено.
— Пожалуй, тебе стоит пересмотреть свою тактику, — заметил я с ухмылкой.
— Проклятый пруссак! — прошипел он сквозь зубы, пытаясь подняться.
— Во-первых, я не пруссак, — холодно произнёс я, поднимая топор для завершающего удара. — Во-вторых, прощай!
Лезвие моего топора опустилось, и тишина снова накрыла поле. Его окровавленное тело безжизненно распростерлось на земле. Пара ворон, сидевших на близлежащем дереве, с карканьем взмыла в небо и закружила над нами, словно тёмные вестники, аплодируя моей победе.
Саксонцы молча наблюдали, как его тело уносили с поля на носилках. На их лицах отражались смешанные чувства — от леденящей ярости до неизбежного страха.
Сразу после этого началась следующая дуэль. Фридрих, молодой пруссак с острым взглядом и копной чёрных волос, выступил против саксонца — высокого, мускулистого мужчины с глубокими морщинами на лбу и копьём в руках.
— Сдайся сейчас, и я обещаю, что твоя смерть будет быстрой, — произнёс саксонец, вращая копьё в руках.
— А я обещаю, что ты не почувствуешь боли, когда упадёшь, — ответил Фридрих с лёгкой улыбкой.
Они сошлись, и их копья с грохотом столкнулись, звук эхом разнёсся по полю. Фридрих двигался легко, словно танцуя, уклоняясь от выпадов противника и нанося точные удары. В один момент он сделал молниеносный шаг вперёд и пронзил саксонца в бок. Тот вскрикнул и рухнул на землю.
— Кажется, я обманул тебя, — тихо сказал Фридрих, глядя на поверженного врага.
После этой дуэли и ещё одной настала моя очередь снова. Пальцы саксонцев вновь указали на меня, и я понял: они не успокоятся, пока не отправят меня на тот свет.
Из их рядов вышел верзила — гигант с длинной чёрной бородой и глазами, горящими ненавистью. Его руки были как стволы деревьев, а на шее висел амулет в форме черепа.
— Выберем булавы? — предложил он, его голос напоминал низкое рычание зверя.
— Почему бы и нет, — ответил я.
Мы взяли тяжёлые булавы с металлическими шипами, способные сокрушить любой доспех. Гонг прозвучал снова, и мы начали медленно кружить друг вокруг друга, словно хищники, выжидающие момент для броска.
— Ты силён, — произнёс он, прищурившись. — Но это тебе не поможет.
— И ты не слаб, — ответил я, прищурившись.
Внезапно он рванул вперёд, размахивая булавой, нацеленной прямо мне в голову. Я успел уклониться, ощущая, как воздух свистит от его стремительного удара.
— Неплохо, — усмехнулся я. — Но ты промахнулся.
— Это было предупреждение, — ухмыльнулся он.
— А это моё предупреждение!
Я сделал резкий шаг вперёд и с силой нанёс удар булавой по его правому боку. Он успел выставить своё оружие, но мощь столкновения заставила его покачнуться и отступить назад.
Мы обменивались ударами, и с каждой секундой наша схватка становилась всё яростнее. Земля под нами дрожала, пыль поднималась облаками, а крики толпы сливались с грохотом сталкивающегося металла.
— Ты начинаешь уставать, — заметил я, наблюдая, как пот стекает по его лбу.
— Ещё чего! — огрызнулся он, сжав зубы. — Это ты скоро свалишься от усталости.
— Уверен?
Я сделал обманный выпад, и когда он попытался блокировать его, молниеносно сменил направление и ударил по его колену. Он вскрикнул от боли и рухнул на одно колено.
— Держи! — рявкнул он и, собрав последние силы, метнул свою булаву прямо в меня.
Я едва успел уклониться, чувствуя, как шипы булавы пронеслись в считанных сантиметрах от моего лица. Но этот отчаянный ход лишил его оружия, а меня — дал идеальную возможность завершить бой.
— Пора прощаться, — произнёс я холодно, поднимая булаву над головой.
— Проклятый… — начал он, но не успел договорить.
Мой удар был точен и неумолим. Он осел на землю, и вокруг воцарилась тишина. Я обернулся к остальным саксонцам, чьи лица исказились от ярости и недоумения.
— Кто ещё желает испытать судьбу? — громко спросил я. — Или, может, вы хотите выйти сразу втроём? Я не против!
Усмехнувшись, я заметил, как они начали переглядываться между собой, их глаза пылали злобой. Однако мой секундант быстро подошёл ко мне и прошептал на ухо:
— Ты совершил оплошность. Своими словами ты дал им право вызвать тебя на бой против троих сразу.
— Упс… — протянул я, осознавая свою ошибку. — Что ж, ошибочка вышла. Но что сделано, то сделано…
В Пруссии
Маркиз стоял у огромного окна своего роскошного кабинета, задумчиво глядя на бескрайние просторы поместья. Солнечные лучи игриво плясали на изысканной отделке комнаты: позолоченные статуи, шедевры старых мастеров, массивный дубовый стол, утопающий в кипах документов. Его острый взгляд, словно у ястреба, следил за каждым движением за окном, хотя мысли витали далеко за пределами видимого.
Дверь тихо скрипнула, и в комнату вошла Виктория. Шелковые локоны спадали на её плечи, а глаза блестели любопытством и лёгким беспокойством. Она была одета в элегантное платье нежно-голубого цвета, подчёркивающее её утончённую фигуру и царственную осанку.
— Ты хотел со мной поговорить, отец? — спросила она, усаживаясь в мягкое кресло напротив стола.
Маркиз обернулся. Его лицо сохраняло спокойствие, но в глубине глаз мелькнула тень беспокойства.
— Да, дорогая, — начал он, присаживаясь напротив и складывая длинные пальцы в замок. — Чем тебя так привлекает этот… Добрыня Добрынин?
Виктория слегка покраснела, взяла со стола изящную кружку с лимонадом и сделала небольшой глоток, пытаясь скрыть смущение.