Поле битвы уже превратилось в хаос: редкие перестрелки сменились ожесточёнными ближними схватками, да и Одарённые демонстрировали всю мощь своей магии. На усыпанной телами земле, то и дело, вспыхивали изумрудные и пурпурные всполохи, а магические вихри накрывали бойцов волнами разрушительной силы.
Распутин только что хладнокровно расправился с десятком элитных гвардейцев, используя свой Дар управления телами — их сердечные клапаны мгновенно сомкнулись и заросли. С другими Одарёнными всё шло в зависимости от их ранга: наёмные маги падали быстро, а вот с представителями Рода Муриных приходилось повозиться.
Даже до начала битвы лицо Григория выражало явное недовольство. Сейчас же, нахмурившись, он наблюдал за своим отцом, который с необузданной яростью крушил врагов одним сокрушительным ударом ноги, превращая грудные клетки противников в кровавое месиво.
— Нахрена мы вообще сюда приперлись, — мрачно произнес Григорий посреди поля битвы, бросив взгляд на башню. — Подумаешь, война… Ведь сражения идут не только здесь.
С самого начала Распутин противился этому походу к проклятой горе. Мысли о друге не давали ему покоя: ему казалось, что они топчутся по костям Добрыни.
— Гриша, пригнись! — выдернул его из размышлений крик брата.
Вместо этого Григорий молниеносно развернулся, перехватил летящее копье и переломил его пополам. Его яростный взгляд нашел метателя, и Распутин активировал руну на руке. Вражеский воин начал стремительно стареть на глазах: волосы поседели, зубы посыпались, суставы скрутило, лишая его всяких сил.
— Зачем ты тратишь энергию на обычного солдата? — подскочил брат с ухмылкой. — Такие заклинания лучше приберечь. Потом намучаешься восстанавливать силы.
— У меня сегодня энергии навалом, — Гриша бросил на родственника выразительный взгляд и резко дернул его вниз.
Боевой снаряд со свистом пролетел над их головами и взорвался где-то позади. Брат, распластавшись на земле, хмыкнул:
— Да, энергии у тебя дофига, только какая-то она злая.
— А мы сюда не танцевать пришли, — Григорий поднялся, вытаскивая артефактный арбалет. — Чему радоваться? Мой друг сейчас жизнью рискует, а мы здесь торчим. Могли бы помочь ему в битве против войска сынка Мурина.
— Ладно, тогда давай лучше побыстрее разберемся с этими, — предложил брат, хлопнув Гришу по спине и кивнув на башню.
— Побыстрее? — Распутин саркастично сплюнул. — Мы даже к стене толком не пробились. Но ты прав: рано или поздно мы это закончим. Я туда доберусь. Надо же куда-то девать всю эту энергию.
Григорий тщательно зарядил арбалет, наполняя каждый болт магической энергией. Они с братом переглянулись и, не медля ни секунды, бросились обратно в пекло сражения. «Держись, Добрыня,» — мысленно обратился Григорий к другу, — «Я выполнил твою просьбу. Ведь друзья должны доверять друг другу и уважать решения каждого. Только не вздумай умереть до моего возвращения — я еще успею тебя подлечить».
Немного позже
Под наспех сооруженным навесом сидел граф Распутин, потягивая горячий чай. Даже в минуты затишья он не снимал своих доспехов. Совсем недавно его покинули двое братьев после обсуждения тактики боя. Сражение всё ещё продолжалось, хотя обе стороны взяли короткую передышку. Граф находился на распутье — время поджимало, и нужно было решить, какой следующий козырь достать из рукава.
— Отец! — тяжелые шаги нарушили тишину. Под навес вошел один из его сыновей.
— Что случилось? — не отрывая взгляда от вражеских укреплений, спросил граф. Казалось, он был полностью погружен в свои стратегические размышления.
— Хочу поговорить о Добрыне, пока есть время, — произнес Григорий, усаживаясь напротив отца.
— К чему этот разговор? У каждого свой путь. Он сделал выбор, и я не понимаю, зачем возвращаться к этой теме.
— Может, стоит присоединиться к нему, пока не поздно? Какая разница, где сражаться — здесь против Муриных или там? — Григорий выглядел измотанным, его доспехи были покрыты грязью и кровью.
— Хорошо, что решения в нашей семье принимаю я, — неожиданно рассмеялся граф, отпивая чай. — А ты, сынок, пока не дотягиваешь до моего уровня стратега.
— Я и не претендую, — проворчал Григорий, но во взгляде читалось уважение к отцу.
Наконец граф оторвался от созерцания стен и посмотрел на сына с хитрой усмешкой:
— Ты же понимаешь, что твой друг не так прост, как казалось? Не беспокойся за него. Он сам выбрал свой путь, имел полное право. Если справится — прогремит на всю Империю, получит такое будущее, о котором и не мечтал. А сражений впереди еще немало — такова жизнь воина. Заманчиво звучит, не так ли?
— Хм… Пожалуй. Но откуда такая уверенность в его победе? — Григорий растерянно заморгал, почесывая затылок.
— Разве я сказал, что уверен? — усмехнулся граф. — Я лишь говорю о его шансах. Прошлый успех тому доказательство. Дай ему проявить себя и не вмешивайся.
— Или это станет его дорогой к быстрой смерти…
— Если так, значит такова его судьба. Но, думаю, умирать ему пока рановато…
Я стоял на крыше трёхэтажки, рассеянно глядя на пачку круассанов в руках. Есть не хотелось, хотя глюкоза сейчас явно не помешала бы измотанному организму.
Положив выпечку рядом, я осторожно опустился на корточки, морщась от простреленного плеча, и устроился поудобнее. После сегодняшнего побоища цены на недвижимость в этом районе рухнут так, что дешевле жилья не найдёшь даже в самых захудалых пригородах. Впрочем, сейчас меня больше беспокоило другое — сотни трупов, раскиданных по улицам. Скоро сюда слетятся падальщики, и вонь станет такой, что чумные времена покажутся курортом.
Закопать всех, используя свой Дар, не получится — слишком много вопросов возникнет. Битва выдалась эпичной, но к финалу мы выдохлись все. Меня хоть и зацепило только слегка, но все же мои силы были прилично израсходованы — организм бунтует, тошнота накатывает волнами. Но главное — мы выстояли. К следующим сражениям успеем подготовиться получше. Жить, правда, придётся в не самых комфортных условиях: всё пропахло гарью от взрывов, стёкла повылетали, некоторые дома, что не были полностью уничтожены, серьёзно пострадали. Бывший элитный район превратился в руины, а на восстановление нет ни времени, ни ресурсов — есть дела поважнее.
Потери в наших рядах были неизбежны, но для такого серьезного сражения оказались вполне приемлемыми. Уцелевшие бойцы уже занялись делом — внизу я как раз заметил начальника наёмников, который махал мне рукой. Видимо, пришло время спуститься и проверить выполнение моих приказов.
Я направился через чердак к лестнице, но когда оказался внизу, Дмитриевич встретил меня удивленным взглядом:
— Босс, я думал, вы просто спрыгнете с крыши, — совершенно серьезно произнес он. — Вы же так умеете, верно?
— Открою секрет, Геннадий: так каждый может. Вопрос только в том, кто останется жив после этого, — усмехнулся я в ответ.
— Но вы бы точно выжили, — уверенно заявил он.
Определенно, он прав, но после битвы мои силы были на исходе и тратить остатки Дара на акробатические трюки не хотелось.
— Смотрю, Дмитриевич, ты совсем не устал. Значит, пойдешь копать могилы. Бери лопату и вперед, — я похлопал его по плечу, и он поморщился от боли.
— У меня рана на руке, — возразил он. Хотя рану уже обработали и зашили, вкололи антибиотики: мы заранее подготовили все необходимое для оказания помощи. — Босс, у вас ведь тоже простреленное плечо. Вам бы тоже показаться медикам.
— С моей раной все в порядке: кровью не истеку и заражения можно не бояться, — усмехнулся я. — Лучше доложи обстановку.
— Парни зачищают сектор F от оставшихся гвардейцев. Основная часть команды собирает трофеи, переносит их в бункер и запечатывает в сейфы-камеры, — отрапортовал Дмитриевич.
— Видел с крыши, что и про военную технику не забыли. Молодцы! — похвалил я его.
— Так точно, господин! Загоняем технику в уцелевшие подземные гаражи. А насчёт боеприпасов: Сидоров недавно докладывал, что почти всё собрали. За них взялись первым делом, сразу после того, как раненых обработали.
— Молодцы, правильно сработали… Боеприпасы — это половина победы, одной верой в победу не навоюешь, — одобрительно кивнул я. — Кстати, что там с ранеными? В бункере всем помощь оказали?
— Да, две бригады наших только этим и занимались. Но некоторые совсем плохи, босс.
— Понял, — окинув взглядом разбитый район, добавил: — Можешь приступать к их переправке на наши запасные базы. Пусть там займутся их лечением. И прикрытие обязательно организуй. Деньги на все эти дела можешь брать из сейфов в бункере, пароль ты знаешь.
— Сделаем в лучшем виде! — отчеканил Дмитриевич и поспешил к раненым.
С деньгами на это проблем нет: остались с прошлых операций. На личных счетах уже не густо, но доход от захваченных имений пока неплохой. Многие аристократы-староверы держали средства дома, а не в банках: золота, серебра и антиквариата у них хватало. Всё это теперь мои трофеи.
Правда, Гриша, видимо, уже изрядно подустал, занимаясь продажей этих ценностей, но никогда не жаловался: он вообще любит зарабатывать, а свою долю с продаж, конечно же, получает.
— Босс! Вы не поверите, что я нашёл, — неожиданно прозвучал позади весёлый голос Сидорова.
— Сидоров, делать нечего? У нас, между прочим, новые бои на носу. После смерти наследника Мурина нас в покое не оставят, — я выразительно глянул на бойца, намекая, что неплохо бы заняться делом. Оружие подготовить надо, почистить, зарядить, по позициям расставить…
— Да я, походу, нашёл того самого «папашку», что птенцов заделал и слинял, — он махнул рукой в сторону лужайки, теперь кроваво-серой вместо зелёной.
Я подошёл ближе. На земле лежала обугленная до черноты тушка петуха. Казалось, тронь и перья рассыплются в пыль.
— Откуда он только взялся? — задумался я, разглядывая обугленную тушку
— Босс, помните тот дом, куда мы с Геннадием Дмитриевичем ходили насчет покупки? Там во дворе был небольшой курятник. Хозяин-аристократ, видимо, любил свежие яйца к завтраку. Когда уезжал, забрал всю живность, но этот петух, похоже, сумел сбежать, — объяснил Сидоров, вытирая пот со лба. — Других вариантов я не вижу.