Но главная цель — устранение Императора Австрии — оставалась под завесой тайны. Информация была строго засекречена, и все с нетерпением ждали либо утечки данных, либо официального заявления австрийских властей.
В такой атмосфере напряженного ожидания и бесконечных дискуссий проходили последние дни. Вдобавок приходилось выслушивать доклады военных командиров о боевых столкновениях на границах.
В один из таких моментов в зал заседаний решительным шагом вошел человек в черной униформе.
— Господа! — обратился он к Советникам, затем повернулся к монарху. — Ваше Императорское Величество, поступили критически важные сведения! Некто требует срочной аудиенции у вас.
Все присутствующие с нескрываемым любопытством уставились на вошедшего, ожидая продолжения.
— Да не тяни ты, блядь, говори уже, — резко оборвал паузу государь.
— Это Добрынин Добрыня, Ваше Императорское Величество.
— Он жив? — Петр Александрович от удивления привстал с места. — И уже здесь? Не может быть!
— Это действительно так, — подтвердил вошедший. — Однако вам лучше лично его увидеть и, пожалуй, стоит взглянуть на средство его прибытия, чтобы оценить, через какие испытания ему пришлось пройти.
С этими словами мужчина достал телефон, открыл фотографию и распорядился вывести изображение на большой экран.
Трудно мне было добраться… Нет, это слишком простое слово — «трудно». Это как назвать океан «лужей», а извержение вулкана — «костерком». Моё путешествие к столице напоминало танец на лезвии ножа, где каждый поворот колеса броневика мог стать последним. Серое небо давило на плечи свинцовой тяжестью, а дороги, изрытые снарядами и временем, словно насмехались над моими попытками сохранить остатки подвески.
Но вот что удивительно — я доехал. Доехал до столицы, величественно раскинувшейся с её куполами и шпилями, пронзающими небо, словно иглы, которыми кто-то пытается зашить рану в самой ткани мироздания. И самое поразительное — мой транспорт никто не остановил. Ни единого патруля, ни одного вопроса. А всего лишь-навсего я убрал австрийские номера и ехал без них, как призрак, невидимый для системы.
Вот что означает, когда аристократы могут делать что хотят! Мир, где правила — это лишь рекомендации для простолюдинов, а для нас — декоративные элементы.
И пока я так добирался, мысленно уже составлял речь для Императора: «Ваше Величество, ваша хвалёная защита границы — это лишь иллюзия безопасности». Ведь если я смог проехать на этом металлическом динозавре, то и другие что-то придумают. Хотя, справедливости ради, не так-то и просто — всюду полно укреплений, которые я так благополучно снес. Бетонные зубы фортификаций щерились на меня из земли, словно челюсти гигантского существа, готового проглотить любого незваного гостя, но я пробился, черт возьми!
В общем, главное, что добрался к Императору на этом едва дышащем, потрёпанном броневике. Я даже дома не был ещё, а помчался сразу сюда, ко дворцу, величественному сооружению из мрамора и гранита. Впрочем, я связался с домом по телефону и узнал, что там всё хорошо было. Всего-то пару нападений, но с мелочью легко справились мои гвардейцы и без меня. Так что я со спокойной душой пошёл на аудиенцию к Императору.
Мраморные залы дворца поглощали звук шагов, словно время здесь текло иначе — медленнее, величественнее. Гвардейцы в парадных мундирах стояли неподвижно, как статуи, и только глаза выдавали в них живых людей — холодные, оценивающие, готовые в любой момент превратиться из декорации в смертоносный механизм.
— Ваше Императорское Величество! — начал я, когда наконец предстал перед троном. — Позвольте доложить о результатах миссии, которая, как выяснилось, была сложнее, чем предполагалось.
Император слегка наклонил голову, что в его языке жестов означало разрешение продолжать. Его лицо хранило мудрость и усталость человека, который слишком много знает о тёмных сторонах власти.
— Австрия встретила нас не хлебом-солью, а свинцом и сталью, — продолжил я, подробно описывая каждый поворот нашей злополучной экспедиции.
Я рассказал ему всё — о засадах и перестрелках, о ночных маршах через леса, где каждое дерево казалось врагом, о том, как мы, загнанные в угол, решились на отчаянный шаг.
— Но дворец австрийского правителя теперь весьма в плачевном состоянии, — и добавил в конце своего рассказа итог. — Мраморные колонны превратились в щебень, как и большая часть роскошных залов. Но вот что интересно, в смерти самого Императора Австрии я вовсе не уверен. Возможно, он мог успеть ускользнуть.
Император слушал внимательно, его пальцы, унизанные перстнями с драгоценными камнями, медленно постукивали по подлокотнику трона — единственный признак того, что он полностью поглощён моим рассказом.
— Твои сомнения обоснованы, — наконец произнёс он, и его голос, глубокий и резонирующий, заполнил зал. — У нас тоже имеются предположения, что как только дворец начало трясти, австрийский правитель ушёл в бункер, который сейчас и завалило сверху. И сидит он там пока без возможности выбраться.
После чего Петр Александрович смолк и, немного погодя, добавил:
— Но вот что меня интересует больше всего, — было заметно как он старался придать своему голосу меньше эмоций, — как так вышло, что опытны сильные маги не справились и даже ещё не вернулись, а один так точно погиб… А ты, — он сделал паузу, — ты вот он, стоишь передо мной, целый и невредимый, словно вернулся с воскресной прогулки?
Вопрос был задан небрежно, но за ним скрывалось подозрение, тонкое, как лезвие бритвы.
— Ваше Императорское Величество, — я позволил себе лёгкую улыбку, — мне просто повезло. Повезло, как везёт пьяному, который падает с лестницы и не ломает ни одной кости. Иногда Вселенная выбирает фаворитов по своим, непостижимым для нас критериям.
Император смотрел на меня долго, словно пытаясь прочитать что-то между строк в моем лице. Затем он откинулся на спинку трона и неожиданно рассмеялся.
— Повезло, значит… — протянул он. — Что ж, будем считать, что твоё везение — это ресурс Империи.
— Это намек на то, что за это я ничего не получу? — я ухмыльнулся в ответ.
— Ну как же, совсем иначе, — Петр Александрович улыбнулся и подозвал к себе одного из Советников, а затем начал шептать ему что-то на ухо, и тот с серьезным видом кивал. После чего государь обратился уже снова ко мне: — Ты сильно рисковал, чтобы выполнить хотя бы малую часть задачи. Так что тебя, Добрынин, заслуженно будет ждать награда. И ждать она будет в твоем имении… Ее туда мои люди завезут раньше, чем ты сам приедешь.
Его слова заинтриговали меня настолько, что я почувствовал, как внутри просыпается то самое чувство азарта, которое обычно предшествует либо великим свершениям, либо грандиозным провалам. Я медленно кивнул, ощущая, как уголки губ сами собой растягиваются в довольной улыбке.
— Благодарю! Позвольте тогда откланяться, Ваше Императорское Величество? — произнес я, слегка склонив голову, но не отводя взгляда от его холодных, расчетливых глаз.
Император поднял руку в жесте, останавливающем мое отступление. Золотые перстни на его пальцах тускло блеснули в полумраке зала.
— Я надеюсь, ты успеешь отдохнуть, — проговорил он с интонацией, в которой забота о моем благополучии звучала примерно так же убедительно, как клятва верности из уст наемного убийцы. Его глаза, холодные и расчетливые, изучали меня, словно редкий экспонат в коллекции диковинок. — Завтра я снова хочу видеть тебя здесь во дворце. Для тебя имеется еще одно простенькое дельце, и мы выделим для тебя новую команду. Это все предстоит обсудить.
Он подался вперед, и трон едва слышно скрипнул. Свет от ближайшего канделябра отразился в его зрачках, создавая иллюзию тлеющих углей.
— Простенькое? — я демонстративно вскинул брови, чувствуя, как внутри разливается предвкушение. Мои пальцы выстукивали неслышный ритм по бедру. — А я не люблю слишком простые задачи. Они наводят на меня смертельную скуку, государь. Император откинулся на спинку трона и издал короткий смешок.
— Значит, это дело как раз для тебя, — в его голосе прозвучала ирония. — Поверь, скучать не придется.
Да, государю точно чувства юмора не занимать. Умеет он играть всеми как шахматными фигурами на доске, и другим ничего не остается, как участвовать в партии. Его пальцы, унизанные перстнями, постукивали по подлокотнику трона в такт каким-то своим мыслям, а глаза, казалось, видели меня насквозь, включая все мои тайные планы и скрытые мотивы. А тем, кто против, вовсе будут сброшены с доски и пропадут навсегда. Что же касается меня… Я поучаствую в партии, пока это будет и в моих целях тоже.
Но лучше бы ему с такой пешкой, как я, быть осторожнее, ведь и пешка способна поставить шах и мат. К тому же я скорее пешка под прикрытием, которая давно уже, задолго до своего появления здесь, совершила перевоплощение в другую фигуру.
— Буду с нетерпением ждать завтрашнего дня, Ваше Императорское Величество, — произнес я с улыбкой, которая могла бы показаться искренней, если не знать меня слишком хорошо. — Надеюсь, новая команда окажется более… живучей, чем предыдущая.
Император хмыкнул, и в его глазах мелькнуло что-то, похожее на одобрение.
— До завтра, — произнес он, делая жест рукой, отпускающий меня.
Потому я с беззаботным видом пообещал, что непременно приеду, и направился прочь из дворца. Мои шаги гулко отдавались в мраморном коридоре, украшенном портретами предков нынешнего правителя — такими же холодными и расчетливыми, как он сам. Казалось, их глаза следят за мной, оценивая каждое движение.
По пути, правда, многие из придворных из-за быстро расползающихся слухов смотрели на меня теперь как на героя. Их взгляды скользили по моей фигуре с тем особым выражением, которое бывает у людей, разглядывающих редкое животное в зоопарке — смесь восхищения и облегчения от того, что клетка надежно заперта. А кто-то, правда, смотрел как на безумца, отступая на шаг, когда я проходил мимо, словно безумие могло быть заразным.