Там, сжимая клинки, застыли ошеломлённые произошедшим враги. Несмотря на потрясение, их лица искажала звериная ярость. Очевидно, им приказали вернуться только с головой Императора — или не возвращаться вовсе. Каждый из них готов был биться до последнего вздоха. Мы уничтожили множество их соратников, возможно, близких друзей.
И что самое зловещее — проём оказался не единственным. Подобные бреши, словно порталы, открылись со всех сторон. Вероятно, мощный всплеск энергии создал множество разломов в структуре подземелья.
— Ррр-ррр… — Дружок угрожающе зарычал, обнажая клыки.
Я успокаивающе погладил его по массивной лапе, и зверь в ответ лизнул меня по голове своим огромным языком.
— Ты ему нравишься, надо же, — усмехнулся Пётр. — Что весьма необычно…
— Необычно? Я спас ему жизнь. Ничего удивительного, — пожал я плечами, не отводя напряжённого взгляда от врагов.
— Да-да, конечно, — государь не стал вдаваться в подробности.
Тем временем со всех сторон на нас надвигались свежие отряды противника. Их построение было безупречным: в первых рядах — мечники в артефактной броне, за ними — маги-воины с тяжёлыми молотами, дальше — лучники, а в тылу — маги дальнего боя и целители.
И это я ещё молчу про ассасинов и пулеметы. Одним словом, у них было всё — скорость, таранная мощь, сдерживающие силы, прикрытие, исцеление. Классическая, смертоносно эффективная тактика! А у меня уже пересохло в горле, и ноги предательски подкашивались.
Я опустился на обломок камня, стянул с плеча рюкзак и извлёк бутылку газированной минералки. Сижу, потягиваю воду, а Император смотрит на меня, хлопая изумленно глазами.
— Ой, простите, Ваше Величество, не желаете? — протянул я ему бутылку.
— Пожалуй, не откажусь, — произнёс он с заторможенной интонацией и я поделился с ним минералочкой.
Он сделал пару больших глотков, и мы услышали дрожащий, писклявый голос:
— П-простите… М-можно и мне немного в-воды? — это был Глеб Михайлович, чьи штаны промокли насквозь.
Но никто не упрекал его в трусости. Наше положение было безнадёжным, но он всё равно оставался с нами до конца. Пусть ему было страшно — он не воин по натуре, но точно не трус. Мы поделились с ним водой, и его дрожь немного унялась.
— Какой план действий? — спросил я ради приличия.
— На одном из флангов ещё сражается мой отряд гвардейцев. Я чувствую их кровь, — ответил он. — Ощущаю их тяжёлое положение. Сами они к нам не прорвутся. Предлагаю пробиваться к ним навстречу.
— Звучит неплохо, но у меня есть идея получше, — усмехнулся я. — Что-то подсказывает мне, что вы как раз из тех, кто способен призвать кровавого левиафана.
— Откуда тебе это известно? — нахмурился государь.
— А почему бы и нет? Это всего лишь вызов древнего существа, состоящего из крови тысячи жертв. Вы явно способны его призвать. Разве не так?
— После такого я просто рухну без сил, — покачал он головой. — И где взять свежую кровь тысячи жертв?
— Не беспокойтесь, я понесу вас на руках, а тысячу жертв вам обеспечу, — уверенно кивнул я.
Он не успел ничего возразить, как я подхватил его словно пушинку одной рукой, а Глебу и Дружку приказал следовать за мной. Даже пёс был удивлён моей внезапной командирской манере, но понимал, что теперь наши жизни зависят от моего плана.
Была не была… Я применил атаку «Внутреннее Притяжение» — создал точку гравитации внутри тел врагов, разрывающую их изнутри. И все потоки энергии направил на увеличение радиуса поражения.
Идти стало тяжело — ноги будто наливались свинцом, но зато эстонцы и австрийцы лопались как перезревшие помидоры, не успевая даже вскрикнуть.
Когда крови накопилось достаточно, Пётр сказал, что приступает к созданию левиафана, и что глаза лучше закрыть. В этом он был прав — вид левиафанов сильно воздействует на психику, отчего почти не существует чётких описаний их внешности. Да и к тому же, если создавать левиафана самому, то и форма может быть не совсем стандартной.
Мне же нужно было сохранить последние крохи энергии. Я продвигался вперёд с помощью гравитационных волн с закрытыми глазами, а Глеб и Дружок, как верные спутники, следовали за мной по пятам, тоже зажмурившись. Пёс тихо скулил — видимо, чувствовал, что государь временно потерял сознание.
Вокруг раздавались такие жуткие вопли, что даже у меня на мгновение волосы встали дыбом. Эстонцы и австрийцы были напуганы левиафаном, который безжалостно их уничтожал.
Я слышал, что левиафаны чертовски огромны и могут принимать формы различных животных и монстров. Но это в основном были домыслы — те, кто их видел, обычно не выживали, а если и выживали, то видели издалека и смутно. Достоверно было известно лишь одно — существа эти гигантские. Поэтому я сильно удивился, что не слышу ни грохота, ни топота, ни даже рычания.
Хм… Что это за левиафан такой? Может, летающий, как кит? О таких я тоже слышал. Или это воздушный змей? Мне стало слишком любопытно, и я, не удержавшись, решил взглянуть одним глазком. В конце концов, моя психика здесь самая крепкая, да и энергии должно хватить, чтобы выдержать его вид.
Приоткрыл глаз и понял, что нигде его не вижу. Ни под потолком, ни вокруг, но всё кругом было залито кровью. Зрелище жуткое — настоящая мясорубка. Наши враги, толкаясь, в панике удирали подальше отсюда, кто-то катался по полу и рыдал.
Но где же левиафан? Что могло так напугать этих тварей? Внезапно мой взгляд упал на лужу крови, по которой деловито шлёпали крошечные лапки. Это была квокка — миниатюрный представитель семейства кенгуровых, известный также как короткохвостый кенгуру. Обычно эти создания обитают в Австралии. С вечно улыбающейся мордочкой и пухлыми щёчками, зверёк выглядел настолько очаровательно, что руки сами тянулись схватить и затискать это милое создание.
Я словно впал в транс, готовый рвануть с места, чтобы подхватить зверька и прижать к себе. Настолько он был очарователен. Хорошо, что вовремя опомнился — это же и есть левиафан. Как оказалось, левиафаны бывают не только исполинских размеров. Похоже, Пётр решил не распылять энергию на габариты существа, а вложил весь потенциал в его смертоносность.
Когда первоначальное умиление прошло, я заметил в чёрных глазках зверька пляшущие сатанинские огоньки. Он резко повернул ко мне голову, и моё сердце едва не выпрыгнуло из груди. На всякий случай я тоже зажмурился и продолжил свой путь вслепую. К счастью, левиафан эффективно расчищал нам дорогу. Как именно он превращал врагов в фарш, я не видел и, честно говоря, видеть не хотел. Ясно было одно — эта пушистая штука смертоносна.
Когда противники наконец отступили, мы обнаружили единственный уцелевший отряд императорских гвардейцев, едва держащихся на ногах. Я привёл Петра в чувство, дав ему глотнуть энергетического зелья из лавки травников, что еще было при мне.
— Мы справились, — произнёс я, стирая кровь с лица. — И я действительно успел к самому интересному.
— Да, — государь тяжело дышал. — Вопрос лишь в том, что делать дальше. Это ещё не конец!
Я осмотрелся вокруг… Глеб уже потерял сознание от ужаса. Дружок сидел возле хозяина, вероятно мечтая о своём элитном корме премиум-класса. Император же трясся от изнеможения, как и его измождённые гвардейцы. Ни у кого не оставалось сил даже на разговоры.
И всё же, какой бы адской мясорубкой это ни было, враги потеряли в десятки раз больше в своих рядах, имея несчастье наткнуться на нас. Только вот они могли себе позволить такие потери, а мы — нет…
Глава 37
— Итак, что мы имеем? Лапшу сухого приготовления и сухое пюре? — я без сил рухнул на пол в комнате, больше напоминающей руины после бомбёжки. — За такое оскорбление можно смело идти захватывать самим эстонскую и австрийскую столицы. Какого хрена они так мало запасов с собой притащили?
Я окинул взглядом наши жалкие пожитки во время короткой передышки. Даже жрать это не буду — пусть лучше кто-то из гвардейцев набьёт брюхо посытнее. Мне этого на один зуб, только разозлюсь сильнее.
И единственный, кто меня здесь по-настоящему понимал — был Дружок. Он тоже уныло развалился в углу, в животе у него бурчало от несварения, а от сожранных врагов его мучила отрыжка.
— Бедолага, — вздохнул Император, поглядывая на своего питомца. — Он предпочитает сухие корма местного производства и английские зимой. А из влажного корма итальянские консервы любит.
— Надо же, — было забавно трепаться о такой ерунде, когда вокруг война, но Пётр был чертовски силён и к паникёрам не относился. Видимо, поэтому мог позволить себе такую роскошь. — А эстонские и австрийские корма, как я понимаю, ему точно не заходят.
— Это ты про людей? — усмехнулся государь. — Русских предателей он жрал без проблем для пищеварения. Англичан и итальянцев, правда, ещё не пробовал. Но он у меня хороший мальчик — жрёт только плохих людей, которые сами к нему лезут.
— Вау-вау, — пёсель словно улыбнулся, пуская слюни. Врать не буду — адски милое создание, особенно когда не тебя переваривает.
— У тебя, Добрыня, тоже ведь пёс есть, насколько мне известно, а мне известно, сам понимаешь, многое, — он что, решил мне так на что-то намекнуть? Будто я без него не знаю, что у Императора везде свои глаза и уши. — Ты его чем кормишь? Могу порекомендовать хороший корм и поставщика назвать.
Глеб Михайлович, сидевший в этот момент, прислонившись к стене, аж встрепенулся. Видимо, тоже решил, что мы оба с государем чокнулись. Кто в здравом уме будет трепаться о собачьих кормах, когда положение — полная жопа. Хотя, возможно, я драматизирую, ведь мы ещё живы, как-никак.
— Не думаю, что мой пёс за здоровое питание, — я почесал затылок. — Мне некогда за ним особо следить. Он ест всё, что едим мы — пиццу, наверное, сейчас дома трескает. Пирожки любит и чипсы. Распутин иногда заезжает и даже пиво ему в миску подливает. Я, конечно, против, но Чипсина живёт в своё удовольствие.
— Ничего более жуткого я не слышал, — у Петра глаза на миг расширились. — Ты хоть к ветеринару его водишь?