Она выглядела такой недовольной, что Кристиан даже растерялся.
– Хотел. Директор Тэвилор запросил полный отчет о вашей успеваемости. Вам не кажется это странным? Он никем больше так не интересуется.
Вместо ответа Гвендолин издала какой-то непонятный звук, а потом стукнула по коробке кулачком и с настороженностью посмотрела на гостя:
– Господин Амальдо, я очень благодарна за предупреждение, но, честное слово, понятия не имею, с чего вдруг такое внимание от директора. Может быть, мы завтра все обсудим? Менталистика будет последним уроком, я задержусь, и мы поговорим? Пожалуйста, а то так спать хочется…
– Да, конечно! Это может подождать до завтра, – тут же согласился Кристиан. – Просто я подумал, что вы мне подскажете, что писать в отчете. Нужно ли указывать некоторые моменты?
– Какие моменты?
– У вас нестабильная магия. Вы заметили, что когда мы работали с приворотным, ваша сила то уменьшалась, то увеличивалась? – Преподаватель изобразил рукой волны. – Это весьма странно.
– Ничего странного, так иногда бывает, – быстро ответила Гвендолин и покосилась на коробку, которая в этот момент начала подрагивать.
И тут же поклялась себе, что обязательно избавится от кактуса! Но сначала выдернет ему все иголки.
Коробка вновь задрожала, и раздалось негодующее «у-у-ух!».
– Что у вас там? – спросил Кристиан.
– Всякие мелочи. – Студентка побарабанила пальцами по крышке, призывая кактус к порядку.
– Уверены? Мне кажется, мелочи не издают таких звуков.
Преподаватель подошел ближе. Любопытный какой… Лучше бы он так любопытничал, когда помогал магию вливать! Глядишь, и не было бы сейчас проблем.
Коробка вновь вздрогнула, и из-под крышки высунулась шипастая зеленая конечность.
– Свобода! – послышался глухой стон.
И Гвендолин поняла, что у Кристиана стальные нервы. Он не только не отшатнулся от коробки, но и весьма быстро шагнул вперед, прикрывая собой девушку.
– Что это?! – оторопело спросил господин Амальдо.
– Кактус. – Гвендолин успокаивающе похлопала мужчину по плечу. – Обычный разумный кактус. Ничего сверхъестественного, все в пределах нормы.
– Но кактусы не разговаривают!
– Увы, мой не затыкается.
Кристиан недоуменно смотрел, как распахивается крышка коробки и колючее чудовище предстает пред его ясным взором.
– Вот, знакомьтесь, – вздохнула Гвендолин. – Это Кристиан Амальдо, мой преподаватель менталистики. А это Кактус Словоохотливый, мой… фамильяр.
– Фамильяр? – недоверчиво переспросил мужчина.
– Да, питомец. У нас в Масине мода такая, цветочки оживлять. У кого-то фиалки песни поют, а у меня… – Гвендолин мрачно глянула на моргающее растение. – У меня кактус и минуты молча не посидит.
– Никогда о таком не слышал.
– И не услышите. Это семейные разработки, передаются из поколения в поколение среди самых уважаемых семейств, – ответила она, не сводя глаз с зеленого монстра. – Я ведь правду говорю, друг мой пока еще игольчатый?
– Истинная правда, – понятливо закивал кактус. – Мы в Масине все такие: от ромашки до тополя. Даже кустики беседуют, друг другу похабные анекдоты рассказывают. Ничего удивительного! Я как раз туда ехать собирался, в гости к дедушке, но передумал. Не смог бросить прекрасную Гвен в одиночестве. Вдруг кто-нибудь в гости без стука придет. – Кактус прищурился. – А тут я, готовый уколоть незваного гостя куда можно и куда нельзя. Хотите продемонстрирую?
Гвен довольно улыбнулась. Вот может же, когда хочет! Ладно, стоит повременить с отъездом, пусть пока стоит на страже.
Решив дать зеленому еще один шанс, Гвендолин перевела взор на гостя.
– Ох, уже так поздно! – Она сделала вид, что едва удерживается от зевка. – Так мы договорились завтра все обсудить, правильно? До встречи, господин Амальдо.
– До встречи, госпожа Харт, – ответил мужчина, все еще пристально разглядывая кактус. – И тебе спокойной ночи, говорящий…
– Вам тоже не храпеть! – отозвался кактус, скалясь в беззубой улыбке.
Директор Тэвилор открыл дверь секретарю и, выслушав отчет, принял бумаги.
– Как хорошо, что архив работает по ночам, – прошептал он, ломая печать.
Быстроходные курьеры обходились недешево, но Тэвилор денег не пожалел. Желание узнать всю подноготную новенькой было сильнее скупости.
Быстро пробежав взглядом витиеватые строчки, директор тяжело опустился в кресло.
– Все-таки внучка! Но почему другая фамилия? Так… Родители Харт погибли… Ага! Брак был не заключен. Девчонка – незаконнорожденная внучка Бруксвилда. Я догадывался, что что-то не так! – Директор вскочил на ноги и принялся мерить шагами комнату.
Ситуация получалась нехорошая. Старый Людвиг не сделал девчонку наследницей, и причин для этого могло быть только две: либо госпожа Харт слаба настолько, что не потянет сильный род, либо, наоборот, так сильна, что дед не захотел ограничивать магию девочки рамками.
Тэвилор подошел к окну и всмотрелся в звездное небо. Кого же прислал старик? Слабую ученицу или сильную ведьму? Но самое главное – для чего?
Глава 10
Директор перевернулся на другой бок и зевнул. Сон никак не шел, и неудивительно – столько новостей сразу. Мысли были заняты непонятной Гвендолин Харт, а значит, пока не разгадает тайну, спокойных ночей не видать.
Ко всему прочему Тэвилор начал считать себя провидцем. Не совсем, конечно, но зачатки дара определенно имелись, иначе как объяснить, что еще до письма он озвучил идею с праздником и выбором лучшей ведьмы?
Да, это прекрасный шанс проверить силу. Студентки наверняка надеются на конкурс красоты (фу, какое непотребство!), а вместо этого им устроят магическое состязание. Хотя нет, появится много недовольных… Придется пару конкурсов на самую смазливую мордашку все-таки тоже провести.
Директор вздохнул и лег на спину.
Осталось придумать, как заставить участвовать Гвендолин Харт. Почему-то он был уверен, что девушка откажется. Стало быть, надо сделать так, чтобы не отказалась. Что же придумать? Устроить лотерею, где сама магия выберет участниц? Точнее, пусть студенты думают, что выбирает магия, а уж Тэвилор постарается подтасовать результаты. Да, может сработать.
«Создадим видимость добровольного участия, – подумал директор. – Желающие напишут заявление, а от имени госпожи Харт я сам напишу. Подделать почерк не проблема, всего-то надо найти образец…»
Вдруг Тэвилор резко сел и пустым взглядом уставился в пространство. Проклятье!
Девчонка не сдавала ни тестов, ни эссе, ни элементарной домашней работы. Ничего, что требовало письменных ответов. Образца не было.
– А ты не так проста, девочка…
Мэри принесла конспекты на следующее утро. Даже не пришлось напоминать.
Войдя в комнату, она рассчитывала вновь усесться на кровать, но, встретив грозный взгляд подруги, передумала и изящно уместилась в кресле.
– Жуть, – сказала рыжая.
– В смысле? – не поняла Гвендолин.
– Менталистика просто ужасна. Я ничего не понимаю! И меня это очень злит.
– Что именно ты не понимаешь?
Мэри откинулась на спинку кресла и уныло вздохнула:
– Ни-че-го.
– Так не бывает, невозможно не понимать всего. – Гвен села рядом.
– Возможно! Вот смотри. – Мэри открыла конспект на первой странице. – Что значит «аннигиляция сознания в момент проникновения в чужеродную среду»?
– Что импульсы нашего сознания при взаимодействии с сознанием другого человека превращаются в совершенно иные импульсы, отличные от исходных, – не задумываясь выдала Гвендолин.
– Ну… может быть. А вот это? «Абсорбция мыслефона ведомого напрямую связана с эмоциональной бесстрастностью ведущего». Это что такое?
– Поглощение чувств и эмоций человека напрямую зависит от твоего спокойствия. Чем меньше нервничаешь, тем больше сможешь почувствовать. Там же ясно написано.
– Кому ясно?! – Мэри скривила губы. – Не нравится мне менталистика. Ужасный предмет!
– А мне по душе.
Рыжая хитро взглянула на подругу:
– Тебе по душе предмет или преподаватель? Я заметила, как между вами что-то пробежало. А еще он так на тебя смотрел… Мм, господин Амальдо – определенно интересный мужчина, это я тебе говорю как недавно влюбленная в него особа.
– Влюбленность длилась две минуты и была ненастоящей, – быстро ответила Гвендолин и поднялась, решив, что пора заканчивать опасную тему. – Кстати, я знакомила тебя со своим фамильяром?
– Нет. Даже не знала, что ты держишь животное, – удивилась Мэри.
– Это не животное. – Гвен подошла к подоконнику. – Это кактус.
Она отодвинула шторку, за которой притаился цветочный горшок с сонно щурившимся на солнце растением.
– Доброе утро, – потягиваясь, произнес кактус. – Удивительная сегодня погодка, не правда ли?
– Ой, какая прелесть! – воскликнула Мэри, подхватывая горшок на руки.
Гвендолин довольно хмыкнула, глядя, как изумленно вытаращил глаза кактус и попытался втянуть иголки.
Он не привык к объятиям. Тем более к таким крепким.
– Какой милый кактусик! – восхищалась Мэри, разглядывая цветок. – Какой симпатичный! А сколько ему лет? Он у тебя давно? А чем питается? А мне такой достать сможешь?
– Не смогу. – Гвен забрала горшок с растением и водрузила обратно на подоконник. Кажется, кактус облегченно выдохнул. – Он единственный в своем роде.
– О, ты, наверное, им очень гордишься!
– Безмерно.
Рыжая еще минут пять поохала вокруг зеленого чуда, а потом глянула на часы и бросилась к дверям.
– Проклятье, Гвен, мы опаздываем на занятие! А еще даже не завтракали! Бежим скорее!
Первым в расписании значился урок домовой магии. Гвендолин уважала господина Девиля, поэтому заторопилась вслед за подругой. Завтракали уже на бегу.
А следующим уроком стояло зельеварение. На пятом курсе варили сложные составы и требования были высокими, но Гвен хорошо знала предмет. Зельеварение всегда неразрывно связано с менталистикой. Правда, господин Штробен постоянно придирался, вился коршуном вокруг, кидая странные взгляды в ее котел, а потом вдруг заявил, что наслышан о школе в Масине и не удивится, если у госпожи Харт ничего не получится. Гвендолин приподняла брови и решила, что это вызов. В итоге зелье получилось идеальным. Даже лучше, чем у Ориона, которого господин Штробер постоянно нахваливал.