все еще не чуждо. В числе плотских удовольствий, которые я себе позволяю, остались секс с красивой женщиной и вкусная еда. В другой ситуации я бы возможно и проникся бы идеей сблизиться с молодой симпатичной девушкой.
Вот только передо мной сидело на полу существо, только выглядевшее человеком. Паразит радостно пожирает сущность жертвы, ту, что в разных теориях называется личностью или душой, а на самом деле нечто большее, чем и то, и другое.
Паразит использует воспоминания и даже привычки съеденного человека. Это мимикрия, необходимая, чтобы вписаться в общество. А может быть у паразитов нет своей личности, и нашу сущность они используют как драгоценный трофей. Нам так и не удалось выяснить это точно.
Носорог — неподходящий кавалер для хрупкой человеческой самочки, но я мог бы покинуть тело, секс с призраком — особое удовольствие, тем более, когда он способен создавать впечатляющую иллюзию телесности. Секс — процесс не только и не столько плотский. Тут и зарыта проблема: происходит слияние тонких материй, а это верный способ подцепить заразу. Так что прости, блондинка, но тебе не светит ни со зверем, ни с привидением.
Так что от девушки я равнодушно отвернулся. Тем более, что у меня за спиной объявился замечательный мистер Гремистер. Вылез из потайной комнаты, в которой комнате исследователи устроили склад, как они его пополняли, сие большая загадка, но подозреваю, что похищали грабили невезучих контрабандистов вроде бедного геккончика Андреса.
Выглядел седовласый красавец уморительно, обвесился блестяшками как витрина ювелирного магазина. Блондинка радостно и злобно зашипела, не надо быть полиглотом, чтобы перевести ее пламенную речь: «Ты пренебрег мной, мерзавец, теперь мой вождь и учитель покажет тебе жизнь в алмазах».
Мне под ноги Гремистер бросил серебряный кулон с изумрудом. Терпеть не могу зеленые камни. Амулет еще не коснулся пола, когда я уже понял, что он делает. Портал класса «дырка», прекрасно подходит для взломщиков, поскольку открывает проход сквозь любую преграду, создавая вход перед ней, а выход сразу за ней. В данном случае носорог должен по замыслу провалиться сквозь пол и перекрытие под ним, возникнуть под потолком нижнего уровня и рухнуть с трехметровой высоты, переломав ноги.
Не самый глупый план, кстати. Мог сработать, если бы я не распознал заклинание, не запустил кормика, чтобы выкачать из амулета энергию, ну и не владел левитацией. В итоге носорог воспарил над полом, а портал, не успев толком сработать, выдохся.
«Носорог же очень тяжелый», — ноют бездарные подмастерья. Вот только для левитации и телекинеза масса объекта не важна, хотя размер безусловно имеет значение. Левитировать невесомую трехспальную перину, набитую пухом, куда сложнее, чем черную дыру, весящую больше, чем целая вселенная, но умещающуюся в спичечный коробок. Я знаю, о чем говорю, я имел дело с подобными. Я же разжился морем энергии из талисмана, и мне, как говорится, море было по колено.
Я открыл свой собственный портал и отправил носорога обратно в душевую. В лаборатории он мне скорее мешал своей неуклюжестью. Я, конечно, сразу же вернулся как призрак в знакомом покойному толстяку человеческом облике. Мистер Гремистер встретил меня револьвером, значительно более внушительным, чем пукалка студентика.
От оружия разило магией, и мой вечно голодный жорик проявил к нему живой интерес, не дожидаясь указаний. Из дула вылетели пули, заряженные заклинаниями, и возможно они смогли бы причинить вред и призраку, но по пути они потеряли всю свою магию, а сытая пиявка разделилась почкованием, что они всегда и делают, когда обжираются.
В итоге шесть пуль крупного калибра, мне еще предстоит разобраться с местной классификацией, украсили двери лифта. Гремистер выглядел расстроенным и слегка потерянным, он бросился перебирать оставшиеся многочисленные амулеты, соображая, что может пригодиться против такого чудовища.
Я же вернулся к своей любимой теме:
— Ты говоришь на снейпере, Гремистер?
Язык завров не предполагал выканья, к собеседнику в единственном числе следовало обращаться на «ты».
— Да! — взгляд седовласого приобрел некую осмысленность и даже горделивость, которую он за последние минуты подрастерял. — Я посвящен в язык предвечных!
— Снейпер не имеет никакого отношения к предвечным! — пришла моя очередь удивляться. — Вот их речь!
И я произнес фразу на древнем языке. Смысл ее сводился к просьбе погасить свет, а потом зажечь обратно. Конечно же предтечи, как их любят называть, излагали свои просьбы более пафосно и в приказном тоне. В итоге в здании погасло все электричество, многочисленные амулеты Гремистера также оказались отключены. Вторая часть заклинания не вернула ток в провода, но стены и потолок лаборатории начали светиться.
Блондинка за моей спиной хотела что-то сказать, но поперхнулась собственным голосом. Гремистер судорожно ловил ртом воздух, не в силах продышаться. Все-таки древняя речь производит сильное впечатление на непосвященных.
— Это язык предвечных, — пояснил я, — а мы сейчас говорим на обычном снейпере. Вполне себе живой и распространенный язык, им пользуется треть мироздания. Итак, Гремистер, раз мы нашли общий язык, будь любезен ответить на несколько простых вопросов.
Я не поклонник жестких мер допроса и никогда не был замечен в излишнем садизме, поэтому создал магический вариант снадобий, развязывающих язык. Я напустил такое заклинание на Гремистера, пока тот пребывал в шоке, услышав древнюю речь. Теперь он видел во мне друга и единомышленника, с которым можно обсуждать любые тайны. Свою готовность к диалогу он подтвердил энергичным киванием.
— Первый и самый важный вопрос: где мы находимся? — спросил я вежливо.
— Это Бруклин, сэр! — отозвался Гремистер.
— Чуть подробнее, пожалуйста. Начнем с главного: что это за мир?
— Это планета Земля, — ответил Гремистер слегка растеряно.
— Земля Сорок Два? — уточнил я.
Мне удалось вспомнить, куда я направлялся, когда банда в белых халатах прервала путь и жизнь несчастного геккончика Андреса.
— Просто Земля! — совсем потерялся седовласый.
— Ладно, будем считать, что я на месте, — вздохнул я обреченно. — Итак, не забывай, Гремистер, что я только прибыл на твою прекрасную планету, так что расскажи подробно, где я оказался.
— Континент Северная Америка, государство Северо-Американские Соединенные Штаты. Бруклин — предместье города Нью-Йорк. Лучшего города на планете, — тут Гремистер подпустил слезу в голос, так ему захотелось, чтобы я с ним согласился.
— Зачем вы похитили бедного Андреса Бенавидеса?
— Кого? — искренне удивился Гремистер.
— Курьера! — я ткнул пальцем в сторону тела несчастного геккончика.
— Ах его. Мы собираем артефакты, пока до них не дотянулась Инквизиция.
Сколько сразу вопросов появилось!
— Кто такие «Мы»?
Гремистер помолчал, пытаясь сформулировать ответ, но ему не дали. Я слишком увлекся допросом и не заметил, что блондинка у меня за спиной благополучно восстала из обморока и дотянулась до крохотного револьверчика студентика. Уж не знаю, хотела ли она заткнуть учителя, который постыдно разговорился с неприятелем, или надеялась укокошить мерзкого врага, но пулька, проскочив сквозь меня, бесплотного, угодила прямиком в лоб седовласому.
Это было обидно! Кроме важных вопросов про таинственных «нас» и не менее таинственную Инквизицию я хотел задать много мелких бытовых вопросов. Например, я не отказался бы от лекции про деньги, да и не мешало составить хотя бы простенький словарик.
Я укоризненно глянул на девушку. Похоже, взгляд оказался слишком выразительным, блондинка, горестно вздохнув, пустила себе пулю в подбородок. Калибр оказался слишком мелким. Вместо того, чтобы вышибить себе мозги, дурочка заставила себя мучиться, пришлось помочь ей свести счеты с жизнью. Хватило очередного «шила» в прелестный лобик.
Я не успел, кроме прочего, выяснить, придет ли кто-нибудь на помощь к пятерке исследователей. А мне остро требовался покой на время воскрешения, ведь это сложный процесс, нуждающийся в сосредоточении и контроле на трех уровнях бытия. Так что я первым делом починил электричество в лаборатории, а заодно реанимировал лифт. На нем я поднялся на нулевой уровень.
За раскрывшимися дверьми оказался вестибюль заброшенного здания. Увиденного мне хватило, чтобы понять, что сюда не ломятся весь день зеваки и случайные прохожие, коих тут попросту не было. Я запечатал двери в лифт. Один из моих титулов — «закрывающий двери», правда он же звучит и как «открывающий», но это свойство любого ключа. Нужен некто моего уровня, чтобы печать взломать и помешать ритуалу. Если же любопытствующие столпятся под дверью, ожидая, пока я выйду, то я буду готов с ними пообщаться, но позже.
Я, кстати, вплел в узор печати, довольно сложный, маленькое заклинание под названием «дверной глазок». Теперь смогу видеть, кто под дверью трется. И в том маловероятном случае, если мою защиту сломают, тоже буду в курсе.
В лаборатории долго и с удовольствием колдовали. Под потолком витали остаточные эманации многих заклинаний. Мне нравится слово «Эманации», оно такое выразительное!
Я запустил «губку» — простенький абсорбер, работающий по тому же принципу, что и мои драгоценные жорики, но бьющий по площадям. Так же я не постеснялся выпотрошить артефакты, которыми пытался вооружиться несчастный мистер Гремистер. Для моих целей требовалось неприличное количество энергии. В качестве носителя я использовал один из перстней седовласого, украшенный камнем-хранилищем с очень приличной вместимостью.
Подготовившись как следует, я спустился на минус второй этаж, прошелся и там «губкой», защитив носорога, чтобы мое будущее тело не лишилось естественных запасов. А мой любимый увалень приятно поражал в этом плане. В одиночку противостоять паразиту — дорогого стоит.
Итак, все что можно подготовить, сделано. Я вселился в массивное носорожье тело. Прежде всего следовало переделать его в антропоморфную форму. Я, как и многие великие маги, — метаморф. Конечно же, я умею принимать не любую форму, выбираю из числа, так сказать, сохраненных в библиотеке версий. Для этого необходимо включить гены «донора» в мою усложненную до предела цепочку. Носорог в его естественном виде займет в ней почетное место, но в повседневной жизни увалень не слишком удобен. А вот человек-носорог — другое дело.