— Почему именно здесь? — спросила Алиса.
— Ковальскому должно быть комфортно смотреть только на нас с тобой, куда бы еще он не кинул взгляд, его встретит только пропасть.
Я выпустил заклинание, которое растворилось в воздухе, не найдя объект приложения. Потом повесил на ученицу защиту от ментальной магии и напустил Melamin Tar на нее.
— Повтори! — скомандовал я.
Какое-то время мы тренировались, попутно я объяснял основы. На сложном примере обучать получается куда доходчивее, чем как в школе шагать от азбуки до корявого связного предложения. Майариды учили меня так. Сразу запихнуть в меня огромный объем духовной пищи, а затем помогать ее переваривать.
Я обратил внимание на блок плетений, отвечавший за то, чтобы, проснувшись, профессор не помнил ничего о нашей встрече. С одной стороны, он не являлся необходимой частью «Дружеской беседы», а с другой — его можно было использовать отдельно, если надо заставить объект забыть что-то.
Когда я решил, что девочка готова, я щелчком пальцев затянул в наш сон Ковальского. Алиса выпустила на него Melamin Tar, и мы поговорили.
Арнольд Вениаминович давно не выступал в суде. Обладая прекрасной памятью, которая сейчас ему не поможет, он зубрил длинные тексты законов, превратив свой мозг в базу данных, которую регулярно и аккуратно пополнял. И как носитель знаний он нам подходил идеально.
С другой стороны, на работу я бы его не взял, потому что в реальной практике наш теоретик не понимал ничего. К тому же он терпеть не мог студентов, которые, не получив диплом, пытались подрабатывать по специальности. Считал это суетой, пытаясь на экзаменах доказать, что они для живой работы не созрели и способны только навредить клиенту.
Один такой «суетолог» должен приехать в «Вешние воды» тридцать первого декабря, чтобы договориться о пересдаче. Я заставил Ковальского уточнить, что речь идет, конечно же, о взятке, которую профессор еще не факт, что примет, если ее вручат без уважения. Дата «переговоров» он выбрал не случайно, а чтобы еще больше уязвить студента.
Я спросил Ковальского, считает ли он на самом деле парня способным. Врать под заклинанием профессор не мог, так выдал четкую и объективную, насколько возможно, характеристику: парень шустрый, ищет входы-выходы-подходцы, любит нестандартные решения, но все это — мишура, если в голове нет базы, а у него в одно ухо влетает, а в другое вылетает.
Меня этот парень уже заинтересовал, так что я продолжил расспросы:
— Как зовут этого шустрика?
— Смешная у него фамилия, Сидоров! Ну вот куда ему с рязанской рожей в адвокаты? Был бы какой-нибудь Голдеман, и разговор сложился бы другой.
— И имя у него есть?
— Алексей Петрович. Короче, скучное имя, с какого конца ни присмотрись.
— А какого он сословия? — в монархической стране подобная мелочь имела значение.
— Ну кем может быть Сидоров? Уж точно не барон. Ясное дело, семейка от сохи. Отец вроде из купцов.Про мать не знаю. На обучение как-то наскребли, но насколько я знаю, никто у них не жирует.
— Вы собираетесь брать у него деньги?
— Да нет у него денег. Клянчить приедет.
— О какой же сумме идет речь?
— Десять тысяч попрошу.
«Две тысячи долларов», — перевела Алиса.
— Не две копейки, конечно. Хотя и не целое состояние. А что сдает-то наш Сидоров?
— Патентное право.
— А вы и его преподаете?
— Конечно! Я отлично разбираюсь в любых законах, касаемых бизнеса.
— Как интересно! Предложите ему пари.
— Какое еще пари? — удивился Ковальский.
— Разрешите ему пересдать экзамен. Можете гонять в хвост и гриву, но если на все вопросы ответит, то обойдетесь без денег. А если провалится, то заплатит вдвойне — двадцать тысяч заработаете.
— Так говорю же: нет у него денег! Ни двадцати, ни десяти, да и двух не наберет.
— А я обещаю, что деньги будут. Более того, в Университете есть практика сдачи экзаменов экстерном?
— В особых случаях идем навстречу.
— Сидорову сколько учиться осталось?
— Последний год, к лету должен бы на диплом уйти.
— Ну вот, пусть все, что накопилось, сдаст за раз. На тех же условиях: если сам справляется, то бесплатно, если проваливает — двадцать тысяч за экзамен.
— Не один я решаю такие вопросы.
— Что ж вы в родном универе договориться не сможете? Двадцать тысяч за экзамен — хорошая цена, не находите?
— Зачем вам этот прохвост?
— Мне не помешает шустрый малый с подходцами. А учиться я его заставлю. Мы договорились?
Вопрос, конечно, был риторический, мало того, что на Ковальского давил Melamin Tar, я в свои реплики подбавлял Голос в режиме «убеждение». Профессор очнется с твердой уверенностью, что наши соглашения — его собственные решения, и он сам хочет этого от всего сердца.
— Мы договорились! Я позволю Сидорову сдать экзамен. Пусть приезжает сюда третьего числа. С деньгами!
— Прекрасно, это мы решили.
Мне осталось немного времени на скачивание. Я попутно делил потоки на области права, а также я создал свой раздел для «телефонной книги» в голове профессора, знать все его контакты в университете, чиновников, судей, адвокатов и прокуроров не повредит.
У меня вопросы закончились. Я передал слово Алисе.
— Любишь волочиться за молоденькими девушками, старый ты кобель?
— Я им нравлюсь! — робко воспротивился профессор.
Алиса вскочила со скамейки, шагнула к Ковальскому, схватила его за ухо и заставила смотреть в бездну.
— Не надо, — запищал бедняга, — я высоты боюсь!
— Ты не можешь врать, Арнольд, — хищно улыбнулась моя ученица. — Ты ведь знаешь, когда все происходит по согласию, а когда по давлению. Знаешь ведь?
Она дернула профессора за ухо, не позволяя отвернуться от пропасти.
— Знаю! Я — слишком хороший юрист, у меня есть деньги и связи, всегда знаю, кому я смогу заткнуть рот, а кого нельзя трогать! Им всем что-то нужно: учеба, сессии, связи. Я брал свое, а если они возмущались, кнутом и пряником ставил на место.
— Что же ты со мной опростоволосился?
— Я не знал, что вас надо уважать! Я думал, твой дядя — тупой выскочка, чужой в нашей стране!
— Когда проснешься, Арнольд, ты вспомнишь всех, кого обидел. Ты извинишься перед каждой.
Я счел нужным вмешаться.
— На твое счастье, ты можешь нам пригодиться. Я разрешаю тебе найти способ загладить вину, не погубив свою жизнь. А теперь пошел вон! И помни — на тебе сессия нашего шустрика. И веди себя хорошо, юрист. Больше никаких юных дев!
— С вашего позволения, — вдруг воспротивился Ковальский, — я уже перед каждой обиженкой извинился! Как, по-вашему, я выходил сухим из воды после всех этих скандалов? Когда дело пахнет жареным, я умею быть безмерно обаятельным!
— Логично! — посмотрел я на ученицу с иронией.
— Чертов прохвост! — поморщилась она. — И не прижмешь его особо!
Мы все вернулись в наш пентхаус. Ковальский все еще спал, так что я сотворил ватку с нашатырным спиртом и поднес ее к профессорскому носу.
— Арнольд Вениаминович! — воскликнула Алиса с живым участием в голосе. — как вы себя чувствуете?
— Я… голова болит! — проблеял профессор. — А что случилось?
— Вы прогулялись с нами до номера, вам хотелось посмотреть на пентхаус «Лазурь», — пояснил я. — Мы беседовали о Университете, а потом вы вдруг рухнули в обморок.
— Мы очень волновались, Арнольд Вениаминович! — добавила Алиса.
— Я… Я, пожалуй, пойду, прилягу. Возможно, шампанское было не настоящим, а я плозо переношу подделки.
Я протянул руку и помог Ковальскому подняться на ноги.
Когда он ушел, я усадил Алису медитировать, а сам перенесся обратно в разрушенный храм в лесу. Использовав обломки и всякий скопившийся мусор, я восстановил каменный люк, ведущий в подвал к источнику силы. На него я наложил свою печать, попытавшись использовать кое-какие мотивы древней магии, что я чувствовал в этом месте. Что-то даже получилось, но я планировал наведываться сюда часто, чтобы изучать эту силу.
Из чистого любопытства я принялся восстановил фрески на стенах и витражи в окнах. Там оказался сложный и запутанный ментальный след, изображения сменяли друг друга веками. Я понял, что разбираться с временными наслоениями придется часами, так что восстановил самый поздний слой, которому не было и пятидесяти лет. Также я реставрировал прогнившую входную дверь, заперев ее на солидно выглядящий навесной замок. Если вандалы попытаются его вскрыть, желаю им удачи.
Ночь мы провели спокойно, я — в медитации без прогулок по Астралу, Алиса же, намотавшись за день, уснула без задних ног. Спать до обеда я ей не позволил. Надо было пользоваться моментом, что остальные лежебоки еще не оккупировали спортзал. Там я показал Алисе, какой физкультурный ад ее ждет. Я ведь уже обещал, что приведу ее тело в порядок, имея в виду отнюдь не магию.
Ковальский нас почему-то разлюбил и не подсел к нашему столику за завтраком. Зато к нам присоединилась Вероника. Мы немного поболтали о пансионате и вообще о жизни и бизнесе в современной России. Под конец, когда мы уже перешли к кофе, я поинтересовался, не желает и она заработать денег, не совершая ничего предосудительного или неприличного. Мне нравились ее язык и словарный запас, так что я решил, что женская модель общения Алисе не повредит.
Мне удалось ее уговорить, почти не прибегая к аурам. Ну точнее я всегда и на автомате поддерживаю очень легкую форму убеждения и симпатии. Ну и кажется, мы этой даме просто по-человечески понравились, так она согласилась принять участие в «абсолютно безопасном эксперименте».
В итоге все получили новогодний подарок: Алиса — новые познания в русском языке, к которым я присовокупил и юридический словарь авторства Арнольда Ковальского, а Вероника — десять тысяч рублей и час здорового сна. Я, кстати, выкачал и некоторые познания в сферах рекламы и организации мероприятий, тоже полезно для человека с обширными планами на развитие бизнеса.
Суетолог Сидоров прибыл после обеда, я послал Алису перехватить его и отозвать для беседы в укромный уголок. Второй раз за сутки я использую женские чары ученицы, чтобы приманить объект, но учителя и не на такие пакости способны.