«Хотя бы дочь умеет выбирать подарки», — подумал он с горькой усмешкой. Серсея была красива и амбициозна, но у неё не было ни капли политического чутья. Она видела интриги там, где их не было, и слепла к реальным угрозам. Как с этим Мизинцем — доверяла ему безоговорочно, словно он был верным псом, а не самым опасным хищником в королевстве.
Боль в животе усилилась. Тайвин выпил ещё немного вина, надеясь, что алкоголь поможет расслабиться. Нужно было додумать план противодействия Бейлишу. Мизинец был гением финансовых махинаций, но у любого гения есть слабые места. Нужно было найти их и нанести удар.
Внезапно комната поплыла перед глазами. Кубок выскользнул из ослабевших пальцев и с звоном упал на каменный пол, обагрив его красным пятном. Тайвин попытался позвать охрану, но голос не слушался. Из горла вырвался лишь сдавленный хрип.
Ноги подкосились. Он рухнул на колени, чувствуя, как тело наливается свинцовой тяжестью. Дыхание становилось всё более затруднённым. Сердце колотилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди.
«Яд», — понял он с ледяной ясностью. Вино было отравлено. Но кто? Серсея? Нет, она глупа, но не настолько. Тирион? Его сын ненавидел его, но не стал бы действовать так открыто. Джейме? Исключено.
Остался только один вариант. Петир Бейлиш. Каким-то образом мерзавец добрался до его личных покоев, до его вина. Через Серсею? Через прислугу? Через кого-то из приближённых?
Тайвин попытался доползти до двери, но тело его уже не слушалось. Руки дрожали, зрение затуманивалось. Боль в кишечнике стала нестерпимой — организм отчаянно пытался избавиться от яда любыми способами.
Он сполз по стене и оказался у ночного горшка. Как унизительно. Тайвин Ланнистер, Десница короля, победитель дюжины войн, самый могущественный человек в Семи Королевствах, умирает в собственных испражнениях, как последний нищий.
«Мизинец всё предусмотрел», — промелькнула последняя ясная мысль. Убить его здесь, в личных покоях, среди ночи — значит обеспечить себе время. Тело найдут только утром. К тому времени убийца будет далеко, а все улики исчезнут.
Дыхание становилось всё более поверхностным. Тайвин чувствовал, как жизнь покидает его тело. Но самым страшным была не смерть — а осознание того, что он проиграл. Проиграл какому-то выскочке, который сумел перехитрить самого хитрого человека в королевстве.
«Дом Ланнистеров», — попытался он прошептать завещание детям, но вместо слов изо рта потекла кровавая пена. Слишком поздно. Слишком поздно для всего.
Его глаза закрылись в последний раз, а по губам скользнула горькая усмешка. Лев Утёса Кастерли умер так же, как император Тиберий — на ночном горшке, в одиночестве, отравленный врагом, которого недооценил.
Утром его найдёт слуга и поднимет панику. Серсея будет рыдать и клясться найти убийцу. Тирион будет подозреваться в отцеубийстве. А Петир Бейлиш выразит соболезнования и возьмёт на себя ещё больше полномочий в управлении королевством.
Хаос — это лестница. И Тайвин Ланнистер только что стал самой важной ступенькой на пути Мизинца к трону.
В покоях наступила тишина, нарушаемая лишь капанием воды из кувшина да далёким шумом просыпающегося города. Самый могущественный человек Вестероса лежал мёртвый, а его убийца уже планировал следующий ход в великой игре престолов.
***
Тирион Ланнистер спешил по коридорам Красного замка, сжимая в руке свиток с финансовыми отчётами. Всю ночь он просидел над цифрами, пытаясь найти лазейки в хитросплетениях Мизинца, и наконец обнаружил нечто важное. Несколько сделок, которые казались законными, при детальном рассмотрении оказывались откровенным мошенничеством. Это могло стать оружием против Петира Бейлиша.
Отец должен был знать об этом немедленно. Тайвин всегда вставал с рассветом — привычка солдата, — но сегодня почему-то не появился на утреннем совете. Серсея отмахнулась, сказав, что лорд-отец, видимо, устал и решил выспаться. Но Тирион знал своего отца лучше — Тайвин Ланнистер не позволил бы себе такой роскоши, как дополнительный сон, особенно в нынешней ситуации.
У дверей покоев отца не было охраны. Странно. Тирион постучал.
— Отец? — Никого ответа. — Отец, это Тирион. Мне нужно с вами поговорить.
Тишина. Тирион толкнул дверь — она оказалась не заперта. Ещё более странно. Тайвин всегда запирался на ночь.
Он вошёл в покои и сразу почувствовал запах. Сладковатый, тошнотворный аромат смерти, смешанный с... чем-то ещё. Тирион прикрыл нос рукавом и огляделся. Комната была в беспорядке — опрокинутый кубок, тёмное пятно на полу, разбросанные свитки.
А потом он увидел ноги, торчащие из-за ширмы.
Сердце Тириона екнуло. Он бросился вперёд и замер, увидев отца. Тайвин Ланнистер лежал рядом с ночным горшком, лицо серо-синее, глаза закрыты, изо рта тянется тонкая струйка засохшей крови. Простая ночная рубашка была испачкана рвотой и ещё худшим.
Самый могущественный человек в Семи Королевствах умер, как последний нищий.
— Отец! — Тирион упал на колени рядом с телом, дрожащими руками проверяя пульс. Ничего. Кожа была уже холодной. Мёртв несколько часов.
Разум Тириона лихорадочно работал. Тело в таком состоянии... Это не естественная смерть. Яд. Определённо яд. Но кто? И зачем?
Внезапно в покои ворвались гвардейцы в красных плащах. Их вёл сир Мерин Трант, один из самых жестоких псов королевы. За ними семенил великий мейстер Пицель, а замыкала процессию сама Серсея, ещё в ночной рубашке, но уже с короной на голове.
— Стой! Не двигайся! — рявкнул Трант, направляя меч на Тириона.
— Что... что происходит? — Тирион поднял руки, но не встал с колен. Рядом с телом отца он выглядел особенно жалко — маленький, уродливый карлик над трупом великого человека.
Серсея смотрела на него с выражением торжествующей ненависти.
— О, братец, как же удачно, что мы тебя здесь застали, — протянула она сладким голосом. — Прямо на месте преступления.
— Преступления? — Тирион не понимал. — Серсея, отец мёртв! Его отравили! Нужно найти убийцу, а не...
— Убийца найден, — перебила она. — Ты. Тирион из дома Ланнистеров, я обвиняю тебя в убийстве лорда Тайвина, твоего отца и моего лорда.
Покои завертелись перед глазами Тириона. Это безумие! Да, он ненавидел отца, но убить? Никогда!
— Ты сошла с ума! — выкрикнул он. — Зачем мне убивать собственного отца?
— Ненависть, — спокойно ответила Серсея. — Ты всегда его ненавидел. Завидовал. Хотел стать главой дома Ланнистеров. А теперь ты им стал... ненадолго.
Мейстер Пицель, кряхтя, присел рядом с телом, не обращая внимания на зловоние.
— Определённо яд, — заключил он после осмотра. — Судя по симптомам... "Слёзы Лис". Действует быстро, вызывает конвульсии, спазмы кишечника. Смерть наступает в течение часа.
— "Слёзы Лис" — очень редкий яд, — добавила Серсея. — Его можно достать только в Лисе или... у мейстеров. А кто из нас изучал ядоведение в Цитадели, братец?
Тирион похолодел. Действительно, он изучал алхимию и основы ядоведения во время своего образования. Это было частью общего курса наук. Но это не значило...
— Меня подставляют! — закричал он. — Серсея, подумай! Зачем мне убивать отца именно сейчас? Когда нам всем угрожает Мизинец?
— А может, ты с ним заодно? — прищурилась сестра. — Может, вы сговорились? Он убирает Тайвина, ты получаешь власть, а потом делитесь?
— Это бред! Полнейший бред!
Но сир Мерин уже приставлял меч к горлу Тириона.
— Хватит болтать, карлик. Вставай. Медленно.
Тирион поднялся, чувствуя, как дрожат колени. Он попытался найти хоть каплю сочувствия в глазах охранников, но видел лишь холодное равнодушие. Для них он был просто ещё одним преступником.
— Серсея, — попытался он в последний раз, — я понимаю, ты в горе, но...
— Заткнись! — взвизгнула она. — Заткнись, отцеубийца! Ты убил единственного человека, который действительно заботился об этой семье!
Железные оковы защёлкнулись на запястьях. Тирион почувствовал их холодный металл на коже и понял: это конец. Его обвиняют в убийстве отца, у него нет алиби, есть мотив и возможность. В глазах всех он виновен.
А где-то в своих покоях Петир Бейлиш получал донесение о том, что план сработал идеально. Тайвин мёртв, Тирион арестован, Серсея полностью под контролем. Ещё одна ступенька на лестнице хаоса была готова.
— Ведите его в камеры, — приказала королева. — И пусть готовят эшафот. Я хочу, чтобы казнь состоялась завтра на рассвете. Пусть весь город увидит, что бывает с теми, кто поднимает руку на семью.
Когда Тириона уводили, он обернулся в последний раз. Серсея стояла над телом отца, и в её глазах горел огонь безумия. Она действительно верила в его вину. Или просто хотела верить.
А в углу покоев, среди разбросанных свитков, лежали те самые финансовые отчёты, которые Тирион принёс показать отцу. Доказательства преступлений Мизинца, которые теперь никто никогда не увидит.
***
Лайза Аррен стояла у окна своих покоев в Орлином Гнезде, прижимая к груди маленького Роберта. Мальчик капризничал и требовал грудь, хотя ему уже было шесть лет. Слишком старый для этого, шептали служанки, но что они понимали? Что они знали о материнской любви и заботе?
За стеклом простирались заснеженные вершины Лунных гор, холодные и величественные. Как и всё в её жизни — красивое, но недоступное. Недосягаемое счастье, которое всегда ускользало в последний момент.
— Мама, я хочу есть, — хныкал Роберт, утыкаясь носом ей в грудь.
— Сейчас, милый, сейчас, — ласково пробормотала она, поглаживая его тонкие волосы. Такие же, как у Джона. Как у её покойного мужа, который так и не полюбил её по-настоящему.
Лайза вздохнула. Жизнь была несправедлива к ней с самого начала. Кэтилин всегда была любимицей — красивая, умная, желанная. А она, младшая сестра, довольствовалась объедками. Сначала влюбилась в Петира, когда он жил в Риверране, но он смотрел только на Кэт. Потом отец выдал её за Джона Аррена — старого, холодного человека, который женился на ней лишь для продолжения рода.