Оберин стоял на берегу Зеленокровной, наблюдая, как последние дорнийские галеи уходят вверх по реке. Рядом с ним находился его бастард Сарелла Сэнд, одна из Песчаных Змеек, которая настояла на участии в войне.
— Отец, — сказала она, — а что если это ловушка? Что если Мизинец хочет заставить нас израсходовать силы на железнорождённых, а потом ударить основной армией?
— Возможно, — согласился Оберин. — Но у нас нет выбора. Не можем же мы позволить пиратам безнаказанно грабить наши земли.
— А что с принцессой Мирцеллой? Может, использовать её как заложницу?
Оберин покачал головой.
— Девочка ни в чём не виновата. К тому же, если мы причиним вред принцессе, это даст Ланнистерам повод объявить нас детоубийцами. Общественное мнение Вестероса обернётся против нас.
На горизонте показались первые паруса железнорождённых. Чёрные знамёна с золотыми кракенами развевались на ветру, словно предвестники бури.
— Начинается, — прошептал Оберин.
К полудню железнорождённые подошли к Планктаун-Кайтс. Оберин наблюдал в подзорную трубу, как длинные корабли пиратов входят в опустевшую гавань. Никакого сопротивления. Порт словно вымер.
— Они удивлены, — заметил сир Арис. — Ожидали боя, а нашли пустоту.
— Пусть удивляются. Чем больше они расслабятся, тем эффективнее будет наш первый удар.
Железнорождённые начали высадку. Сотни воинов в кольчугах и с топорами выгружались на пирсы, осматривая покинутые склады и дома. Некоторые корабли направились к торговому кварталу, другие — к крепости, охранявшей гавань.
— Сейчас, — приказал Оберин.
С холмов, окружавших город, взвились сигнальные стрелы. По этому знаку из укрытий выскочили дорнийские лучники и начали обстрел высадившихся пиратов. Одновременно из бокового залива выплыли три быстроходные галеи, атакуя транспортные корабли железнорождённых.
Началась первая битва дорнийско-железнорождённой войны.
Оберин наблюдал, как его план воплощается в жизнь. Железнорождённые, застигнутые врасплох, несли потери, но быстро организовали оборону. Их боевые корабли развернулись для защиты транспортов, а воины на берегу начали штурм позиций лучников.
— Отступать! — скомандовал Оберин. — По плану!
Дорнийцы начали отход, увлекая за собой разъярённых пиратов. Каждый холм, каждая роща становились полем боя. Железнорождённые продвигались вглубь земли, но платили за каждую милю кровью.
К вечеру стало ясно: война будет долгой и кровавой. Именно такой, какой хотел Оберин. Именно такой, которая сделает победу пирровой для любой стороны.
Где-то в Королевской Гавани Петир Бейлиш, вероятно, потирал руки от удовольствия. Его враги резали друг друга, ослабляя себя для будущих сражений.
Но Оберин Мартелл не собирался быть пешкой в чужой игре. У него были собственные планы мести. И эта война станет лишь первым шагом к их осуществлению.
Неделю спустя Оберин Мартелл сидел в походном шатре, раскинутом на холмах к северу от Планктаун-Кайтс, изучая донесения с различных фронтов. Свечи трепетали в ночном ветру, словно испуганные души, а снаружи слышались приглушённые голоса дозорных и тревожный топот лошадей. Война разгоралась по всему дорнийскому побережью подобно степному пожару, и каждый день приносил новые испытания.
— Мой князь, — в шатёр вошёл сир Арис Окхарт, его доспех был покрыт пылью дорог и засохшей кровью врагов. — Доклад с восточного фронта.
— Говорите.
— Железнорождённые высадились в Призрачной Гавани три дня назад. Капитан Эррик Эйронвуд пытался остановить их у мола, но был отброшен морской волной пиратов. Город пал, однако эти морские псы понесли серьёзные потери — более трёхсот душ отправились к Утонувшему Богу.
Оберин кивнул. План работал безупречно. Каждый захваченный город становился могилой для железнорождённых, пожирая их силы подобно песчаной змее.
— А что в Соляных Копьях?
— Там картина интереснее. — Сир Арис развернул карту, помеченную красными крестами сражений. — Лорд Джеральд Дейн организовал ложное отступление. Заманил пиратов в узкую бухту, словно мышей в западню, а потом обрушился на них из засады. Потопил семь их кораблей, включая флагман одного из капитанов.
— Превосходно! — Оберин ударил кулаком по столу, заставив подпрыгнуть чернильницу. — Пусть знают, что дорнийские змеи кусаются смертельно. А наши потери?
— Два корабля повреждены, тридцать доблестных воинов пали за родину. Но мы захватили железнорождённый дромон с полным грузом награбленного добра — ирония богов весьма очевидна.
Оберин усмехнулся. Действительно, судьба играла злую шутку — дорнийцы отбивали собственные сокровища у пиратов, которые их украли.
В полог шатра заглянула Сарелла Сэнд, одна из его песчаных змеек. Девушка была облачена в лёгкий доспех и вооружена изогнутым дорнийским клинком, который блестел в свете свечей, словно застывшая молния.
— Отец, разведчики вернулись из логова железнорождённых.
— И что поведали?
— Они грызутся между собой, как голодные псы за кость. Капитаны не могут решить, продолжать ли захват городов или возвращаться на острова с уже награбленным. — Сарелла опустилась на походный стул. — Эйрон Мокроус настаивает на продолжении войны, но многие капитаны недовольны потерями. Говорят, что дорнийское золото слишком дорого обходится.
— Превосходно. Раздор в стане врага — наш лучший союзник. — Оберин поднялся и подошёл к карте. — Время переходить от обороны к наступлению.
— Что задумали?
— Завтра ночью нанесём удар по их главному осиному гнезду в Планктаун-Кайтс. Пока они спорят о дележе добычи, мы покажем им, что война только начинается.
Сир Арис нахмурился, словно грозовая туча.
— Мой князь, это рискованно. Их лагерь укреплён лучше некоторых замков, а людей у них втрое больше наших.
— Именно поэтому они почивают в ложной безопасности, — возразил Оберин. — Железнорождённые привыкли быть охотниками, а не дичью. Пора показать этим морским волкам, каково это — стать жертвой.
Он указал на подробный план города.
— Сарелла поведёт группу лучников к складам с награбленным добром. Устроит им жаркую баню и отвлечёт внимание. Сир Арис с тяжёлой кавалерией обрушится на центр лагеря, как молот на наковальню. А я с отборными бойцами попытаюсь срубить голову змее — захватить или убить их командиров.
— А если фортуна отвернётся от нас? — спросила Сарелла.
— Тогда растворимся в горах, как утренний туман. У нас есть преимущество — мы знаем каждую тропу, каждую расщелину. Пусть попробуют поймать ветер в сети.
Подготовка к ночному рейду заняла весь следующий день. Оберин лично проверял снаряжение каждого бойца, изучал свежие разведывательные данные, оттачивал план атаки до совершенства. К закату всё было готово для кровавого пира.
Дорнийский отряд скользил по ночным холмам, словно стая призраков. Оберин ехал впереди, его любимое копьё с отравленным наконечником покоилось в ножнах у седла — готовое нести смерть врагам. За ним следовали полторы сотни лучших воинов Дорна — закалённых, бесшумных, смертоносных, как клинки в руках мастера.
Планктаун-Кайтс раскинулся внизу, освещённый множеством костров железнорождённых. В гавани покачивались их корабли, словно чёрные гробы, нагруженные чужим добром. На берегу виднелись палатки и наспех сооружённые укрепления. Пираты купались в иллюзии победы.
— Помните, — прошептал Оберин своим волкам, — мы не пытаемся удержать город. Цель — нанести максимальный урон и раствориться в ночи. Быстро, тихо, беспощадно.
Атака началась ровно в полночь, когда луна скрылась за облаками. Сарелла со своими лучниками превратила склады торгового квартала в море огня. Языки пламени взметнулись к звёздам, превращая ночь в кровавое зарево. Железнорождённые вскочили, хватаясь за оружие, но смерть уже шагала по их лагерю.
Сир Арис повёл кавалерийскую лавину по главной улице, круша палатки и разбрасывая сонных пиратов, как щепки в буре. Дорнийские всадники рубили копьями и мечами, сея хаос в рядах врага.
А Оберин с отборным отрядом проник в сердце лагеря, где гнездились командирские шатры. Его копьё плясало в ночи смертельный танец, даря вечный покой капитанам железнорождённых. Отравленный наконечник превращал даже царапину в смертный приговор.
— За Дорн! — кричал он, пронзая очередного врага. — За честь предков!
Сражение длилось менее часа — яркая вспышка насилия в ночной тьме. Когда железнорождённые сумели сплотиться для отпора, дорнийцы уже таяли в темноте, унося трофеи и пленных. За ними остались пылающие руины, груды мёртвых и растущий ужас.
На рассвете Оберин стоял на знакомом холме, наблюдая за плодами ночной работы. Внизу железнорождённые метались, пытаясь потушить пожары и сосчитать потери. По донесениям разведчиков, они лишились восьми капитанов, сотни отборных бойцов и доброй половины награбленного.
— Думаете, это заставит их бежать? — спросила Сарелла, перевязывая неглубокую рану на предплечье.
— Нет, — покачал головой Оберин. — Это лишь распалит их ярость. Но гневливый враг совершает роковые ошибки. А промахи противника становятся нашими возможностями.
Действительно, к полудню стало ясно: железнорождённые готовят ответный удар. Их корабли выползали из гавани, словно морские чудовища, разворачиваясь для обстрела дорнийских позиций. А сухопутные силы выстраивались для штурма холмов.
— Пусть лезут в горы, — усмехнулся Оберин. — Там мы дерёмся лучше горных козлов.
Следующие дни превратились в кровавую череду стычек среди скал и ущелий. Железнорождённые, привыкшие к просторам морей и стремительным налётам, мучительно приспосабливались к горной войне. Каждая тропа оборачивалась смертельной западнёй, каждый перевал — кровавым полем битвы.
Оберин применял тактику, постигнутую в молодости среди наёмников Эссоса. Ложные отступления, внезапные засады, ночные атаки, отравленные стрелы — весь арсенал войны в тени, способный деморализовать врага и выпустить из него кровь по капле.