Это была не битва, а экзекуция. Пушки били картечью по плотным рядам всадников, превращая атаку в кровавую баню. Безупречные и легионеры, построенные в несколько линий, методично добивали прорвавшихся. Через три часа от Великого кхаласара остались только трупы.
— Конец эпохи, — заметил Мезенцев, обходя поле боя в сопровождении своих командиров. — Время конных варваров закончилось. Наступает время организованных армий и современных технологий.
Кхал Дрого Младший был взят в плен тяжело раненным. Мезенцев приказал публично казнить его в Воллантисе как пример для всех, кто осмелится угрожать торговым интересам цивилизованного мира.
— Пусть все видят, — объявил он перед казнью, — что время, когда варвары могли безнаказанно грабить торговцев, прошло навсегда.
Зачистка кочевников заняла год и потребовала значительных ресурсов, но результаты оправдали затраты. Торговые пути Эссоса стали безопасными, как никогда прежде. Караваны могли передвигаться без охраны, корабли — без опасений нападения.
— Безопасность торговли, — подводил итоги Петир, — основа процветания. Теперь наши торговые дома могут работать в полную силу, не опасаясь потерь от варварских набегов.
Сидя в своих покоях поздним вечером, Мезенцев размышлял о проделанной работе. Армия Дейенерис была разгромлена, её командиры мертвы, лучшие воины переманены на свою сторону. Дотракийские орды уничтожены, торговые пути очищены от разбойников.
Эссос лежал у его ног, как спелый плод, готовый к сбору. Оставалось лишь завершить дела в Вестеросе, и можно будет приступать к созданию настоящей империи — от Заката до Восхода, от Стены до Летних островов.
Мир готовился к новой эпохе.
Прогресс — жестокий селекционер, безжалостно отбраковывающий устаревшие формы жизни. Мезенцев понимал эту истину лучше, чем любой натуралист, изучавший эволюцию видов. Феодальная система с её наследственными привилегиями и раздробленностью власти стала анахронизмом в мире промышленного производства и централизованного управления.
Сидя в своём новом рабочем кабинете — расширенном помещении, больше напоминавшем операционный центр современной корпорации, — Петир изучал детальные планы окончательной модернизации Семи Королевств. На стенах висели огромные карты с нанесёнными железными дорогами, каналами, промышленными центрами и транспортными узлами. Цветные линии образовывали сложную сеть, опутывающую весь континент.
— Инфраструктура, — бормотал он, проводя пальцем по планируемому маршруту канала между Трезубцем и Медовыми Водами, — это кровеносная система государства. А кровеносная система не терпит тромбов.
Тромбами в данном случае были мелкие лорды — те самые наследственные правители, которые веками сидели в своих замках, взимая пошлины с проезжающих караванов и препятствуя свободному движению товаров. Их время истекло.
Первой жертвой новой волны «оптимизации» стал лорд Уолдер Фрей, владелец Близнецов — стратегически важного моста через Трезубец. Старый лорд контролировал единственную переправу на сотни миль вокруг и взимал непомерные пошлины со всех, кто пытался пересечь реку.
— Девяносто один год, — читал Мезенцев досье на Фрея, — двадцать семь законных детей, бесчисленные внуки и правнуки. Классический пример того, как наследственная власть порождает хаос и неэффективность.
Операция против Фреев была проведена под видом расследования налоговых нарушений. Агенты Мизинца «обнаружили» серьёзные нарушения в отчётности дома — занижение доходов от мостовых пошлин, неуплаченные налоги за последние десять лет, подозрительные финансовые операции.
— Сир Стивон, — обратился Петир к командиру специального отряда, — лорд Фрей представляет угрозу для королевской казны. Проведите полную ревизию его владений и арестуйте всех причастных к налоговым махинациям.
«Ревизия» превратилась в настоящую зачистку. Уолдер Фрей скончался от «сердечного приступа» прямо во время допроса. Его старшие сыновья были арестованы по различным обвинениям — от коррупции до государственной измены. Младшие наследники, напуганные судьбой старших, поспешили продать свои права на наследство за символическую сумму.
— Близнецы переходят под прямое управление короны, — объявил Мезенцев на заседании малого совета. — Мостовые пошлины отменяются. Переправа становится бесплатной для всех подданных королевства.
Это решение вызвало восторг у торговцев и путешественников, но встревожило других лордов. Если корона может так легко избавиться от древнего и влиятельного дома, то кто защитит остальных?
Мезенцев не заставил их долго гадать. Следующими на очереди стояли лорды, контролировавшие ключевые участки планируемых транспортных артерий.
Лорд Джейсон Маллистер из Сигарда имел несчастье владеть землями, через которые должен был пройти новый канал, соединяющий Трезубец с Заливом. Он категорически отказался продать нужные участки, ссылаясь на родовые традиции и нежелание «уродовать исконные земли предков».
— Упрямство, — философски заметил Петир, изучая отказ лорда. — Похвальное качество в личной жизни, фатальное в политике.
Маллистер был обвинён в связях с контрабандистами из Железных островов. «Доказательства» были неопровержимыми — поддельная переписка, показания подкупленных свидетелей, даже «найденные» в его замке контрабандные товары. Лорд был казнён, а его земли конфискованы «в интересах национальной безопасности».
Лорд Тайтос Блэквуд из Дома Чёрного Дерева попытался сопротивляться иначе — он обратился за поддержкой к другим лордам Речных земель, призывая их объединиться против «тирании центральной власти». Это была фатальная ошибка.
— Мятеж, — с удовлетворением отметил Мезенцев, получив донесение о тайных встречах Блэквуда с соседними лордами. — Наконец-то повод для решительных действий.
Восстание было подавлено в зародыше. Легионы Мизинца окружили замок Дома Чёрного Дерева ещё до того, как Блэквуд успел собрать своих союзников. Осада длилась три дня — ровно столько, сколько потребовалось артиллерии, чтобы превратить древние стены в груду обломков.
— Пример для остальных, — объяснял Петир королеве Серсее, наблюдавшей за операцией из безопасного расстояния. — Попытки сопротивления законной власти должны пресекаться быстро и жестоко.
Но самой масштабной операцией стала «реорганизация» Штормовых земель. Этот регион, лишившийся сильного лидера после смерти братьев Баратеон, представлял собой лоскутное одеяло из мелких владений, каждое из которых пыталось проводить независимую политику.
— Раздробленность, — анализировал ситуацию Мезенцев, — классическая болезнь феодализма. Лечится только хирургическим вмешательством.
Операция «Единый шторм» началась с экономического давления. Торговые дома, контролируемые Мизинцем, прекратили закупки товаров у «нелояльных» лордов. Банки отказывали им в кредитах. Страховые компании не покрывали их грузы.
— Финансовая блокада, — объяснял принципы операции Петир своим помощникам, — эффективнее военной осады. Голодную армию содержать невозможно, а голодного лорда легко купить.
Один за другим лорды Штормовых земель сдавались. Лорд Ральф Бакклер продал свои земли короне за половину их реальной стоимости, лишь бы избежать полного разорения. Лорд Бальдрик Дондарион отказался от титула в пользу своего младшего брата, который был более... гибким в вопросах сотрудничества с центральной властью.
Лорд Селвин Тарт попытался найти поддержку за морем, обратившись к торговым домам Браавоса. Но Железный банк уже принадлежал Мизинцу, и вместо помощи Тарт получил лишь вежливый отказ и рекомендацию «урегулировать разногласия с королевской властью мирным путём».
— Изоляция, — отмечал Петир, читая донесения об отчаянных попытках лордов найти внешнюю поддержку. — Самое эффективное оружие против любого противника. Лишить его союзников, источников финансирования, возможности манёвра.
К концу года карта Штормовых земель кардинально изменилась. Вместо двух десятков мелких владений появилось пять крупных административных округов, управляемых назначенными короной наместниками. Большинство из них были выходцами из торгового сословия или младшими сыновьями обедневших дворянских домов — людьми, которые понимали ценность лояльности.
Но венцом «инфраструктурной оптимизации» стал проект создания единой транспортной сети континента. Мезенцев планировал построить систему каналов и железных дорог, которая свяжет все регионы королевства в единое экономическое пространство.
— Железная дорога, — объяснял он принципы новой технологии инженерам, — это стальные рельсы, по которым движутся повозки, приводимые в движение паровыми машинами. Скорость — до тридцати миль в час. Грузоподъёмность — в десять раз больше обычного каравана.
Первая железная дорога должна была соединить Королевскую Гавань с Харренхоллом, а затем продолжиться до Винтерфелла. Общая протяжённость — более тысячи миль. Стоимость — баснословная по меркам того времени.
— Окупится за пять лет, — уверенно заявлял Петир скептикам из малого совета. — Один поезд может перевезти столько груза, сколько сотня повозок. А время в пути сократится в пять раз.
Но для строительства железной дороги требовались земли, много земель. И эти земли принадлежали лордам, которые не желали расставаться со своей собственностью.
— Принудительное отчуждение в интересах государства, — объявил Мезенцев новый закон. — Любые земли, необходимые для строительства объектов общегосударственного значения, могут быть изъяты у частных владельцев за справедливую компенсацию.
«Справедливая компенсация» оказалась весьма условным понятием. Цены определялись государственными оценщиками, которые почему-то всегда находили основания для значительного занижения стоимости. А тех, кто пытался протестовать, ждали обвинения в препятствовании государственной деятельности.
Лорд Эймон Вэнс из Харренхолла стал последним крупным феодалом, осмелившимся открыто выступить против новых порядков. Он собрал ополчение из своих вассалов и объявил о создании «Лиги защитников древних прав».