— Могу я посмотреть их поближе? Никакого лечения, добрый мой доктор, только посмотрю.
Я пожимаю плечами и протягиваю ему обруч пациента. Он вертит его в руках. Спрашивает:
— Этот для кого? Для вас?
— Для пациента.
— А второй — для доктора?
— Конечно.
Он поднимает на меня глаза.
— Я пожалел.
Резко встает и надевает на меня обруч. Давление на виски, и…
Я падаю. Падаю вниз в черной пустоте. У меня нет тела, я — только абстрактная субстанция из фрагментов цифрового кода. Нули и единицы могут складываться в картинки или звуки, но это несущественно, потому что все можно легко стереть. Или изменить последовательность. Вычесть и прибавить. Я — глина. Я не сопротивляюсь — зачем? Все правильно, меня можно менять, наверное, я создана для этого.
В черноте вокруг меня что-то смещается: едва заметно, почти неосязаемо. Я спокойна. Я ничего не должна перемещать сама — другой лучше знает, как надо. У него есть Право Менять.
И тут я взмываю вверх. Чернота превращается в слепящее белое, и меня вытягивает, я длиной в километры. Мое тело разделяется на сегменты, появляются выступающие части. Это больно, это очень больно! Нет, не хочу! Меня не завершили! Верните черноту! Больно!
Открываю глаза. Надо мной — знакомый потолок, по которому носятся быстрые цветные пятна. Издалека доносится голос Николая:
— Я вижу, вы пришли в себя.
Сильные руки поддерживают меня, помогая сесть. Подносят стакан с водой ко рту. Мой язык — как наждачная бумага, шершавый и неповоротливый. Однако я уже осознаю себя. Пью.
И холодею. Он надел на меня обруч пациента. Он влез в мое сознание. Он…
— Что вы сделали? — хриплю я. Вода изо рта льется по подбородку на грудь, но мне все равно. — Что вы сделали? Что поменяли?
— Ничего особенного. Просто помог вам стать чуть ближе к людям, над которыми вы экспериментируете. Вероятно, вы теперь сможете лучше выполнять свою миссию. Или не сможете вообще.
Он вытирает мне губы и одежду салфеткой. Его прикосновения — нежны и приятны: так родитель прикасается к ребенку.
— Вы переделали меня, не думая. Не вникая, зачем я пришел к вам. Не проявив ни сочувствия, ни понимания. Вы просто влезли в мою голову и что-то поменяли — то, что считали нужным. Кстати, это не так сложно, как я полагал сначала. Ваше сознание оказалось очень интересным. И вы ведь действительно думаете, что помогаете! Так вот, вы сделали меня… стандартным. Воспользовались шаблоном, который применяете ко всем. Я был уникальным, а стал — никаким. Вернуть того меня назад вы не сумеете, да и не нужно. Но с другими — теми, кто к вам еще придет, — я такой ошибки сделать не позволю. Если играете в бога, то пусть он будет добрым.
— И что вы исправили во мне? — Я опустошена. Устала. Вот, значит, каково это — быть под воздействием коррекции.
— Скоро поймете, Патриция. Но клянусь: я ничего не убрал, только добавил. А сейчас я вынужден вас покинуть.
Машинально усмехаюсь:
— А как же поужинать вместе?
— Простите, — отвечает Николай. — Я не заказал столик.
Он выходит из моего кабинета и тихо закрывает за собой дверь. На кресле передо мной лежат мои обручи.
Николай ошибается. Я не играю в бога. Я — врач. И я буду делать мою работу.
Юрий Погуляй. Губители сфер
Игнат хмур, угрюм и похож на осеннее небо. Тяжелые тучи набухли у него под глазами, и уголки рта печально тянутся к земле. Лицо моего водителя совсем не располагает к душевной беседе.
Я тоже молчу. Смотрю на собирающиеся над вечерним городом тяжелые облака и на ритмичную работу автомобильных дворников. Квартал все ближе. Отсюда уже виден частокол его многоэтажек.
Игнат закуривает, жует сигарету обветренными губами, пускает струйку вонючего дыма, и я открываю окно.
Вместе со свежим воздухом внутрь врывается шум мокрых колес. Игнат включает радио.
«Новые приключения Инны Светозарной! Теперь и на мобильных сферах! Почувствуй себя героиней нового бестселлера…» — бодро оглушает меня реклама.
Скрип… Скрип… Скрип…
Я отстраненно слежу за «дворниками» и мысленно собираюсь.
У нужного дома Игнат достает свою сферу, не глядя на меня, расправляет провода, аккуратно раскладывает все эти проклятые датчики и чертовы разъемы, а затем методично, как ведущий чайной церемонии, создает единую конструкцию. Его работа закончена, он может подумать о досуге. Сейчас моя партия.
Когда я исчезаю в недрах фургона, он захлопывает за мною дверь, запирает ее и, покашливая, идет в кабину. Я знаю, что он сделает, после того как сядет на теплое сиденье.
Щелчок блокировки дверей. Два датчика на липучках к затылку. Один на лоб, три штекера в сферу. Один в прикуриватель. Кнопка «Пуск». Выбор режима. Отключение. Прощай, вселенная.
У меня все сложнее. Я забираюсь в прогретый саркофаг, который подключен к источнику питания более мощному, чем у мобильного варианта сферы. Соответственно должности, как говорится.
В табеле я прохожу как «эксперт по безопасности», ну а дальше подставьте как вам удобнее. Можно обывательское «сфер», можно бюрократическое «индивидуальных объектно-ориентированных конструктов». На зарплате это не отражается.
Кстати, я заходил в мир Игната. Он вечно пропадает где-то на залитых солнцем островах. У него своя хижина из тростника на золотистом пляже. Там никогда не бывает штормов, цунами, ураганов и дикарей-каннибалов. Он счастливый обладатель конструкта номер шесть, от Samsung. Демонстрационная, но все равно хакнутая версия.
Океан, вечное лето и пестрые джунгли, лишенные мириад ползающих, скачущих и частенько смертельно опасных гадин.
Наверное, это хорошо.
Ввожу в консоль параметры, подключаю усилитель. Разъем трещит, плюется искрами, и я в сто первый раз обещаю себе проверить его на досуге.
Ложусь в саркофаг. Перевожу консоль поближе к груди. В темноте слышно, как мягко шуршат кнопки пульта, как гудит внизу генератор. Перед «Вводом» на миг замираю и рефлекторно сглатываю.
Ну, понеслась.
От перехода у меня опять закружилась голова, словно я оказался во взлетающем самолете. А спустя пару секунд мое сознание прорвалось сквозь крышу фургона и повисло над машиной. Многоэтажки превратились в вытянутые к небу пчелиные соты, заполненные туманными пузырями конструктов. Десятки, сотни, тысячи потребителей сфер, запертые благами цивилизации в тесные когда-то квартиры. Но такие неудобства остались в прошлом. Теперь у каждого по простору. Своему, личному. И «пусть весь мир подождет».
Ладно, пора работать. Так, вдох, глаза закрыть. Понеслась, родимая! Что приготовил нам на сегодня первый мир? Это очень значимый шаг в начале смены. Если хорошая вселенная, то обход будет удачным. Ну и наоборот.
Шаг.
Меня тут же оглушила душная смесь секса, наркотиков и алкогольных паров. Ядреный самопал обывательского, измученного обществом мозга. К горлу подкатила тошнота омерзения. Нет, здесь губителей искать бессмысленно. Они хоть и ублюдки, но эстеты. В такую помойку никто со стороны по доброй воле не зайдет. Кто это, кстати? Лена Сыромятникова? Ох, девочка, не к добру твои фантазии.
Вообще я люблю свою работу. Но эти миры… Их столько! Они для меня как конфетти на ковре. Тысячи пестрых и бесполезных обрывков. И в каждом я, великий я, не ценнее километрового столбика на трассе. Это, знаете ли, досадно — быть элементом ландшафта. Но таковы особенности профессии. Для пользователя я скрипт. Один из тысячи ботов, записанных в конструкт. И дабы не нервировать клиента, я никак не должен проявлять свое присутствие. Так что я многолик.
Да-да, я вот тот солдатик в третьей фаланге, в шестом ряду, семнадцатый. Ну тот, с копьем. Все с копьями? Ой, ладно. Или нет, вон, видите того нечесаного бонда на пороге придорожной таверны. Почувствовали уважительный взгляд? Это тоже я. Так что можете забросить себе за спину два непременно двуручных меча. Как и полагается Конану Корнейчуку из Иваново.
А теперь я молоденький рыцарь, выезжающий на арену с платком леди Ивонны, древней соперницы Эстер Андреевой, скромной швеи с «Большевички». Моя задача — красиво пасть от руки ее, эстеровского, любимчика. Сэра $Userfavoritename$. Это ее мир. Ее конструкт. Неповторимый, отдаленный от прочих мир.
Вы все такие уникальные, честное слово. Но имя вам — легион. И понятное дело, что для кого-то существование подобных миров — это вызов. Вот почему я вместо похода в бар лежу в саркофаге и рыскаю по кварталу в поисках губителей.
Следующий конструкт — это помпезная готика в викторианском стиле. Бордовые напитки в узких бокалах. Черно-белая мешанина фраков и бледных, но лощеных лиц среди холодных колоннад и высоких потолков. Изящные дамы с красными губами и голодными глазами. И она — Олеана Пичугина. По-моему, какой-то тестер из подвальной конторки. Но здесь она невинная красавица на балу вампиров. Специально приглашенная, тщательно охраняемая влюбленным в нее красавцем-вурдалаком. Типовой конструкт от Myeyr, Inc.
Как-то раз мне довелось видеть такую вселенную после посещения губителя. Романтическая сказка обернулась кошмаром. Губитель стал затянутым в модный фрак кавалером и превратил царство невинного флирта и томительного «ожидания большего» в звериное изнасилование. А после еще совсем неэтично перегрыз бедной девочке глотку. Не было романтичных и нежных укусов, как в «сказке про Бэллу».
Очень некрасивая вышла история.
Губители переворачивают все с ног на голову, а потом еще и сжигают сферу, оставляя владельца один на один с реальным миром. Перед лицом недешевой экспресс-психотерапии для пострадавших от «вандализма» и покупкой нового конструкта — многие задумываются о том, стоит ли оно таких затрат. Так что некоторые губители считают себя спасителями.