На маленькую медную жаровню, стоявшую около алтаря, Ануэн кинула первые щепотки травяной ароматической смеси.
В воздухе поплыл пряный горьковатый запах, от которого начала немного кружиться голова и где-то на границе восприятия я вдруг с удивлением различил крики тропических птиц, словно джунгли дикого Юга подступили прямо к стенам нашего святилища.
Горничные, поставив принесённые корзинки рядом с алтарём, взяли барабаны-джембе и заняли места на невысоком подиуме, где оставалось место для ещё одного барабанщика.
Но, придется обойтись пока двумя. Девушки-горничные, кстати, для участия в ритуале облачились в чёрные трико, выгодно подчёркивавшие все достоинства их молодых тел.
— Так, пора позвать моих помощниц, хе-хе, — в моём мозгу раздалась скрипучая мысль Эшу Опина.
— Каких помощниц? — поинтересовался я.
— Смотри на музыкантов, — транслировал свою мысль ориша.
Я перевёл взгляд на подиум, и фигуры девчонок с барабанами. Вдруг, одна из них вздрогнула, глаза её, немного потерянные и наполненные сомнениями одномоментно стали живыми, шалыми и бесшабашно-весёлыми. Руки девушки начали выстукивать сложный ритм по туго натянутой коже барабана, стоящего перед ней. Рокот барабана становился всё громче, и уже через минуту вздрогнула и разительно преобразилась вторая девушка.
И её барабан ожил. Два ритмических рисунка переплелись и наполнили помещение гипнотическим гулом.
Ануэн, чьё лицо закрывала маска, символизирующая её ориша, Эшу Исери, начала медленное движение вокруг Митана, разрисованного мистическими пиктограммами и символами столба, по которому духи спускаются в мир людей.
И, по мере ускорения упругого ритма барабанов, её танец тоже набирал темп, движения становились всё более рваными и пугающими.
Атмосфера древнего, дикого колдовства сгустилась в помещении, наполненном дымом дурманящих травяных смесей, уносящих рассудок в иные пространства.
К танцу подруги присоединились оба наших юных леопарда. Они начали прыгать и кружиться вокруг танцующей мамбо, причём, движения этой троицы странным образом сплетались в единый, сложный, наполненный первобытной мистикой, рисунок.
Ануэн вдруг упала на колени перед Митаном, а с обеих сторон разлеглись леопарды.
— Мсери, хиджо Ошоси! Тирар ми эстар, знфермо вида эн ми!! — глухим и страшным голосом Ануэн выкрикнула странные слова на языке, чуждом для этого мира.
И именно в этот момент я перерезал горло жертвенного петуха, обильно окропив его кровью алтарь.
Пламя свечей в испуге моргнуло, словно стараясь спрятаться от произнесённых мамбо слов.
Глаза Ануэн, сверкавшие сквозь прорези маски, стали обсидианово-чёрными, блестящими нездешней энергией и силой.
Вокруг её ладоней медленно занималось золотистое свечение, с каждой секундой становящееся ярче.
Это её ориша, Эшу Исери, излечивающий болезни, полностью овладел её телом.
К этому времени баронесса Гленис давно уже лежала навзничь на толстой циновке, сплетённой из речного тростника.
Она находилась в глубоком трансе, и рассудок её сейчас путешествовал по волшебным мирам, путь в которые ей на некоторое время открыли милостивые духи.
Пружинистой, приплясывающей походкой, ведомая ритмичными звуками обезумевших барабонов Ануэн приблизилась к лежащей Гленис.
Вслед за Ануэн, подобные двум невесомым серым теням предрассветной саванны, мягко стелились по полу Мря и Мао.
Сейчас они ничем не напоминали забавных котят. Сейчас это были хищники. Хищники опасные и беспощадные. Хищники, вышедшие на охоту.
Ануэн опустилась на колени около ложа Гленис.
Взгляд её прошёлся вдоль расслабленного тела баронессы, сначала от лица к ступням, потом поднялся обратно и зафиксировался на животе распростёртой на циновках женщины.
Леопарды издали тихое рычание. Они к чему-то готовились, не отрывая настороженных взглядов от рук Ануэн, светящихся ровным золотистым светом.
Ануэн же медленно, почти торжественно, возложила свои золотые ладони на живот Гленис,тело которой ощутимо вздрогнуло от этого прикосновения. Несколько минут ничего не происходило.
Но вот по телу Гленис прокатилась волна. Это непроизвольно сокращались мышцы.
Я осмотрел её ещё раз. Всё было нормально. В сомкнутых челюстях матери была зажата толстенькая палочка из прочной древесины, на случай возникновения судорог.
При изгнании паразита можно ожидать чего угодно. Мерзкая сущность непременно будет сопротивляться, не желая покидать насиженное место.
Я переглянулся с Ланцо. Он кивнул, и, согласно предварительной договорённости, аккуратно сел на бёдра Гленис, что бы лишить подвижности её ноги. Мне же была доверена миссия фиксации её рук.
Вытянув её руки над её головой, мои пальцы плотно обхватили тонкие запястья и прижали их к полу.
Вовремя мы заняли свои места. Волны судорог, сотрясающие тело матери участились и их сила увеличилась. Теперь она дёргалась, выгибалась, тщилась вырваться из наших бережных, но плотных захватов.
Руки Агуэн, тело которой на время стало вместилищем для могучего Эшу Исери напряглись и ещё плотнее прижались к животу Гленис, из горла которой вдруг вырвался тоскливый, нездешний вой, заставившей шерсть на загривках леопардов встать дыбом.
Сквозь золото пальцев мамбо из тела баронессы начала просачиваться чёрно-фиолетовая дымка. Мамбо же с новыми силами вдавливала свои ладони в живот баронессы.
В непрекращающемся рокоте барабанов я различил новый жуткий звук. Это Гленис зубами сминала в мелкую щепу ту самую, зажатую в челюстях деревянную палочку.
Истекающая из тела баронессы дымка собиралась в большой мохнатый комок липкой тьмы, повисший в воздехе непосредственно перед маской, скрывавшей лицо Ануэн.
— Всё, — тягучим гонгом громыхнул у меня в мозгу голос Эшу Опина. Это означало, что паразит покинул тело моей матери.
И дело теперь за малым. Осталось его уничтожить, что бы он не успел найти себе новую жертву.
Золотые руки сорвались с расслабившегося, наконец, тела баронессы и наотмашь хлестнули жуткий сгусток лоснящейся эфирной грязи, отбросив его в сторону.
И тут, совершенно для меня неожиданно, с пола взвились две серые тени, и, размазавшись в полёте, вонзили когти в концентрированную тьму, отброшенную ударом светящихся ладоней мамбо.
Наши леопарды, как оказалось, были способны весьма эффективно уничтожать и такие вот, псевдоживые энергетические образования.
Через две минуты всё было кончено. Мелкие обрывки, которые ещё оставались от изорванного когтями доблестных серых котов паразита бесследно растаяли в воздухе.
И все участники сегодняшнего ритуала, словно очнувшись, начали озираться по сторонам. За исключением баронессы, которая все так же лежала на циновках. Дыхание её было ровным, а лицо спокойным.
И за исключением Ланцо, который пожирал глазами Гленис.
— Нуота, — я посмотрел на юную кухарочку, взгляд которой тоже слегка помутнел, и я даже не мог предположить, что она сейчас видела, — пора нам с тобой обменяться клятвами.
— Я готова, — глухо, но твёрдо, прозвучал её голос.
Еще минут десять мы с ней нараспев читали текст клятвы, свидетелями которой были присутствующие здесь Лоа.
А потом всё кончилось. Мистическая атмосфера потихоньку сошла на нет, и каждый из нас понял, насколько устал и вымотался.
— Как же жрать-то хочется, — вдруг непроизвольно вырвалось у меня.
Глава 5Дела домашние. Шпионаж
Ритуал довольно серьёзно вымотал всех. Даже котики, вернувшись в апартаменты, просто, без обычных для них шалостей, забрались на нашу кровать, и, угнездившись поверх подушек, тихо заснули.
Мы решили их пока не гонять, хоть на подушках им совсем не место. Но они знатно потрудились во время ритуала, паразита уничтожили. Так что пусть отдохнут. Заслужили.
Дверь приоткрылась, в образовавшуюся щель просунулась мордашка Нуоты, в глазах которой читался вопрос, а нельзя ли зайти…
Я лениво кивнул, Нуота проскользнула в комнату, а за ней несмело последовали обе горничных, ассистировавших у нас в качестве музыкантов-барабанщиков.
Они, несмело приблизились к нам с Ануэн, выталкивая друг друга вперед и смущенно улыбаясь.
Я сидел в кресле, а подруга лениво перекладывала рассыпанные по кровати артефакты.
Наконец, самая смелая из них, то есть Нуота, перешла к сути визита:
— Господин Эйнион, девчонкам, — она обернулась на своих спутниц, — очень хотелось бы пройти посвящение и присоединиться к нашей общине говорящих с духами, — она сложила ручки на животике и обратила на меня застенчивый, и в то же время, умильно-просительный взгляд.
— А девчонков-то как звать? — и я с прищуром посмотрел на горничных. Сначала на одну, дождался, пока щёки её покроются ярким румянцем и, после этого, перевёл глаза на вторую, так же заставив её покраснеть.
Первой справилась со своей стеснительностью горничная, приставленная к Ануэн. Ростом она лишь чуть-чуть превосходила миниатюрную Нуоту, но глазёнки её сверкали озорными огоньками, да и сложена она была весьма неплохо. Судя по всему, активная такая девушка, да.
— Моё имя Сигини, — и, шаловливо заглянув мне в глаза, присела в глубоком книксене.
— А меня зовут Одальни, — наконец представилась та, что была повыше их всех, покрупнее и пофигуристее. Глаза она так и не отважилась на меня поднять и ещё больше покраснела, вызвав у меня непроизвольную улыбку. Но книксен всё же исполнила. Какая застенчивая, однако.
— Ануэн, — подруга отвлеклась от своих волшебных безделушек и подняла на меня усталые глаза, — ты можешь что-либо сказать о кандидатурах Одальни и Сигини?
— Я не возражаю, — Ануэн выглядела вялой и обессиленной. Но, надеюсь, что ужин всё-таки немного поправит её самочувствие.
— Я тоже не возражаю, — и, глянув по очереди в счастливые глаза девушек продолжил, — Нуота уже принесла клятву верности роду Киу. И для вас это будет обязательным условием для допуска к посвящению.