— Деля! — воскликнул Виттор и тут же, не успев увернуться, получил по лбу тапкой.
— Нет! — крикнула девочка и замахнулась еще одной.
— Отставить! — по привычке скомандовал маршал.
На удивление, это подействовало. Причем сразу на всех. Деля опустила руку с тапкой и нахмурилась, Аннель вылезла из-под туалетного столика, сделав вид, что всего лишь вытирала там пыль подолом собственного платья, Никтус и вовсе замер в неудобной позе, с согнутыми для готовящегося прыжка ногами.
— Деля, — уже не командным тоном, а почти мягко сказал Виттор, — что тут происходит?
— Нет, — угрюмо повторила девочка.
— «Нет» — что? Не происходит? Но я видел, как ты кидалась вещами. Зачем?
На сей раз Деля промолчала, зато высказалась Аннель:
— Все точно так, как и в тот раз, мой лорд. Чулки — «уж», платье — «уж», пояс с бантом — «уж», туфельки — «уж»… И каждый раз этот «уж» летит в нас с Никтусом. Не справляемся, ваша милость, прошу вас, сделайте внушение вашей атте!
— Атте Деля — моя дочь, — сказал Виттор. — Прошу любить и жаловать. Что касается воспитания…
Договорить он не успел, потому что Аннель всплеснула руками и воскликнула:
— Да как же так… Бедная девочка! — и тут же стушевалась. — Простите, мой лорд.
Отношение к прислуге в доме маршала сильно отличалось от того, которое царило в любом другом доме аристократии. Он позволял им больше, чем должно, по мнению лордов и леди Чареона. Никогда не наказывал, хотя и требовал подчинения и незамедлительного выполнения приказов, но ему совершенно не нравилось раболепие. Оно претило ему. Как и то, что люди, не обладающие магией или не входящие в древний род, должны считаться людьми второго сорта и пресмыкаться перед теми, кому посчастливилось родиться с магией и в богатой семье.
— Чего это она бедная? — настал черед обижаться Виттору. — Все-таки я не последнее лицо в королевстве.
— Потому и бедная, — непонятно сказала служанка, но тут же махнула рукой: — Ой, да что мы все о вас да о вас! Девочку же надо одеть! А она, капризуля такая… то есть, такая… э-э… стеснительная… никак не дается.
Деля фыркнула. Маршал глянул на нее, презрительно вздернувшую носик, и сказал вдруг:
— А где вещи, что Деля носила, когда была… когда мы думали, что она мальчик?
— Постирала, выгладила и убрала в кладовую, — ответила служанка. — Нужно было выкинуть?
— Принеси.
Аннель недоуменно пожала плечами, но приказание выполнила. И — о, чудо! — девочка вздохнула, шепнула: «Уж!», но тем не менее надела мальчишеские штанишки и курточку.
— Вот и славно, — улыбнулся Виттор.
— Но ведь она же… — возмущенно замахала руками Аннель.
— Она моя дочь, — подмигнул девочке маршал. — Правда, Деля?
— Нет.
— Что?.. — заморгал Виттор.
Нервно хихикнула служанка. Смущенно кашлянул дворецкий.
— А вы чего тут околачиваетесь?! — взвился маршал. — Вам больше делать нечего?
Прислугу как ветром сдуло. Виттор же подошел к Делиной кровати, присел на краешек, приглашающе похлопал рядом с собой. Девочка, пару мгновений подумав, тоже села на кровать, но в сторонке, ближе к изножью.
— Почему ты сказала, что ты мне не дочь? — мягко начал Виттор. — Ведь ты же слышала наш разговор с королем, и ты сама знаешь, что с тобой приключилось. Я вот уверен, что ты моя родная дочурка.
— Да, — кивнула девочка, и в ее глазенках засветилось такое, что маршал сам вдруг почувствовал себя ребенком.
— Но почему же тогда… — с трудом проглотил он забивший горло горький ком. — Почему до этого ты сказала «нет», Делечка?..
— Нет! — замотала рыжеватой головой девочка и выдавила с явным трудом: — Не Де… ля. Ле-и-ии… Ле-ии… Ле-и-ли-и-ля…
— Лиля! — осенило маршала, хотя такого имени в Чареоне он точно ни разу не слышал.
— Да!!! — подпрыгнула Лиля и подалась вдруг к нему, прижалась, повисла на шее…
Правда, длилось это всего пару мгновений, после которых дочка снова отпрянула к изножью кровати, но эти мгновения были для маршала самими счастливыми за последние десять лет. А был ли он счастлив раньше, он все равно не помнил. Впрочем, раз у него есть такая дочь, то конечно же был. Непременно. Иначе откуда бы ей взяться?
А потом он все-таки провел неприятную беседу с Лилей. Долго мялся, встал, походил, вспомнил, что дочка еще не завтракала, обрадовался, вызвал Аннель, велел нести еду прямо сюда, выслушал на сей счет ворчания служанки, незаслуженно отчитал ее, трижды извинился за это — короче, как только мог, тянул время. Но начинать все равно было нужно, и когда дочь, отведав творожный пудинг с розовым сиропом, перешла к малиновому киселю, сказал вдруг совсем не то, что собирался:
— А мама давно умерла?
Лиля подавилась киселем. Долго кашляла, пока Виттор встревоженно прыгал возле нее с гигантским носовым платком, а потом посмотрела на него полными слез (от кашля?) глазами и просипела:
— Нет.
Он понимал, что ребенку тяжело говорить о таком, с учетом, что произошло это, оказывается, недавно, но молчать уже не мог.
— Она… болела?
— Нет! — странным тоном выкрикнула Лиля.
— Несчастный случай?..
— Нет! — округлила глаза девочка. Если бы не трагичная тема беседы, Виттор бы подумал, что этот взгляд вопрошает: «Ты что, тупой?»
— Но тогда… А что тогда?..
Лиля вскочила вдруг, метнулась к двери, сделала вид, что ее открывает, а потом, взмахнув руками, издала резкий звук. Что-то вроде: «Б-д-ддыщ-щщ!!!»
«Покушение?! — мысленно ахнул маршал. — Ее взорвали?! На глазах у ребенка?! Какой ужас! А еще я, идиот, заставляю пережить это снова!..»
И он тут же сменил тему беседы, перейдя, собственно, к основному вопросу.
— Лиля… — опустил Виттор голову, заинтересовавшись носами своих сапог: надо же, левый и правый!.. — Тут, понимаешь ли, какая неприятность… То есть, что это я! Как раз приятность. Нет-нет, не для всех, наверное, но зато о-го-го!.. Хотя… с какой стороны посмотреть. Но, говоря откровенно, и с любого, в общем-то, ракурса… — Виттор впервые чувствовал себя круглым идиотом. Он мямлил, мялся и не мог связно сказать то, что, по его мнению, было важным. Он робел перед вновь обретенной дочерью и совершенно растерял мужество. — Тем более ты ведь слышала нашу с Герроном Четвертым беседу, в которой мы и так ничего от тебя не скрывали, даже с учетом того, что и знать тебя не знали, если можно так выразиться. За вазой, потому что. Правда ведь?
Лиля посмотрела на него с искренним недоумением.
— Ты? — спросила вдруг она.
Это было новое слово в ее лексиконе, и Виттор было обрадовался, но понял, что ничего в этом вопросе не понял. Мало того, он не понял ничего из того, что успел наговорить дочери. Кроме вазы, которая в любом случае разбилась. А потому разозлился на себя и резко выпалил:
— Я женюсь!
— Нет! — сказала Лиля.
— Да, — кивнул он. — И у тебя опять будет мама.
— Не-еет!.. — горько заплакала девочка.
Маршал так волновался перед приходом невесты, что когда она наконец появилась, чуть было не скомандовал домочадцам: «Под знамя — смирно!» Удержался лишь чудом.
А баронесса при виде Лили как раз удивления не выказала, что удивило всех остальных, в первую очередь самого Виттора. Впрочем, он быстро сообразил, что до леди Малены просто-напросто дошли слухи о появлении у него подопечной. Несмотря на повышенную секретность. Но шила в мешке не утаишь, особенно когда об этом шиле знает уже немало людей, среди которых наверняка имелись и друзья баронессы.
С другой стороны данное обстоятельство было даже на руку Виттору — невеста хотя бы в этом была подготовлена. Оставалось признаться в главном. И он, внутренне сжавшись и глубоко вдохнув, словно перед прыжком в холодную воду, взял за руку Лилю и выпалил, глядя прямо в глаза баронессе:
— Познакомься, Малена, это моя дочь Лиля. Познакомься, Лиля, это моя мать Малена… твоя мать… твою мать!..
Все слова вдруг вылетели из головы; он покраснел, бешено вращая глазами, но баронесса, похоже, вторую часть его неудачного представления даже не слышала, ей хватило первой.
— Твоя дочь?.. — выпучила она глаза не меньше Виттора.
— Моя невеста, — вспомнил наконец нужные слова маршал.
— Что-оо?!.. Ну, знаешь ли…
— Да я не то хотел сказать!!! — завопил Виттор, хватаясь за голову. — То есть, то, но не тогда!
— Можешь ты мне объяснишь, что тут происходит, девочка? — вперила в Лилю возмущенный взгляд баронесса.
— Иди, — сказала ей Лиля.
— Что это значит?! — перевела леди Малена взгляд на маршала. Казалось, она вот-вот лопнет от злости.
И вот тут в голове маршала будто что-то щелкнуло, взяла верх его военная натура — встряхнула мозги, поставила их на место… Ну почти на место, как уж получилось. И Виттор воодушевленно воскликнул:
— Это значит, что ты ей понравилась, моя дорогая! Лиля прибыла к нам из другого мира, как ты уже догадалась, и переход отнял у нее способность говорить. Я надеюсь, не навсегда, кое-что, как ты слышала, она все-таки уже произносит. И сейчас, сказав: «Иди!», она зовет тебя к нам… Она приняла тебя, понимаешь?
— «Она приняла»!.. — буркнула леди Малена. Но было видно, что она уже остывает. Мало того, в ее глазах мелькнула некая искорка…
Баронесса схватила маршала за локоть, оттащила в сторону и зашипела:
— С чего ты взял, что эта немая девчонка твоя дочь? Ладно, твоя атте, закон есть закон, но дочь?!..
— Помнишь, я тебе рассказывал про ритуал?.. Ну, тогда… Когда я думал…
— Когда решил, что уже женат? Еще бы не помнить! И что, ты думаешь, вместо жены ритуал призвал сюда твою дочку?
— Это даже не я думаю, так Его Величество полагает. Он говорит, что моя жена умерла, а вместо нее призвалась моя дочь. Кстати, она тоже подтвердила, что мамы нет в живых.
— Она ведь не может говорить!
— «Да» и «нет» она говорит. И если правильно спросить, то…
— Значит, ты больше не станешь расстраивать меня своими дурацкими «предчувствиями»? — расплылась в улыбке баронесса. — Значит, нашей свадьбе теперь ничто не может помешать?