Лиля подбежала к окну и вывела на стекле большими буквами: «МАМА ЖИВА!» Потом обернулась, посмотрела на папу — как он сейчас обрадуется! И выгонит эту Малену-дурену!..
Но папин мозг оказался поврежденным сильней, чем она думала. Он смотрел на русские буквы так, словно это были китайские иероглифы.
Глава 14
Обед закончился, так и не начавшись. Шум, гвалт — забегали, засуетились слуги: кто-то поднимал леди Малену, кто-то утешал заплакавшую Лилю, а потом и вовсе увел в ее комнату. Сам же Виттор словно превратился в каменный столб. Он ничего не мог понять. Почему так повела себя дочка? И по отношению к баронессе, но это еще можно понять: возможно, из-за ревности; возможно, просто из вредности. Но что она сделала потом? Зачем накарябала эти каракули? Неужели неправильно вызванный переход повлиял на умственные способности девочки?.. Отсюда и неумение говорить, отсюда и неадекватное поведение… Нужно обязательно показать Лилю лекарям!
— Нужно показать ее лекарям! — эхом раздалось у него над ухом.
Виттор от неожиданности подпрыгнул. Слуховые галлюцинации?.. Он что, сам уже умом тронулся?
Но это была не галлюцинация. Совсем даже не. Это была красная, растрепанная и очень сердитая баронесса Ориан, его невеста.
— Что? — переспросил он, хотя и так все прекрасно расслышал. Но ему была необходима хотя бы пара секунд, чтобы прийти в себя.
— Твою дочку нужно показать лекарям, — сердито повторила леди Малена. — Ты же видишь, она не в себе. Нормальный ребенок не стал бы вытворять такого. И ее неумение нормально разговаривать, и вот это, — ткнула она на окно. — Тут явные психические отклонения. Вот к чему приводит неумелое колдовство!
— Малена, тише! — зашипел, озираясь по сторонам, маршал. — Ты забыла, кто именно совершал ритуал?!
— Ах, да, — опомнилась его невеста. — Но по чьей просьбе?!..
— Виноват, — поспешил он покаяться. — Но теперь-то ее назад не вернешь… Да я и не хочу ее возвращать, это же моя дочь! Но ты правильно сказала, ее нужно показать лекарям. Хорошим магическим лекарям. Они быстро вернут Лиле здравость мышления.
— Но зато распустят по всей столице слух, что у баронессы Ориан скоро появится умалишенная падчерица!
— Лиля не умалишенная! — топнул Виттор. — Не говори так, прошу!
— Так это не я, это они так будут говорить, — развела руками леди Малена. — А я этого не потерплю! Поэтому лечить ее будет Герхат.
— Твой лекарь?..
— А почему нет? Может, он и не самый сильный маг, но и не из слабых. И как лекарь он тоже очень способный, я им довольна. Но самое главное: он не из болтливых! И верен мне.
— Давай сейчас к нему и пойдем! — обрадовался маршал.
— Нет-нет-нет! — покачала баронесса у него перед носом пальцем. — Пока не излечится — ноги ее в моем доме не будет. Не хватало еще, чтобы она меня перед моими домашними позорила. Вот пообедаю, и отправлю Герхата сюда.
— Да, действительно, — оглянулся на стол Виттор. — Все уже, наверное, остыло, давай скорее сядем.
— Спасибо! — с издевкой поклонилась ему невеста. — Ты меня уже накормил, хватит. Как бы икота теперь не замучила. Я лучше дома поем.
И она направилась к выходу, крикнув лакею, чтобы подали повозку.
— Я тебя провожу, — бросился следом Виттор.
— Дай мне побыть одной! — отмахнулась от него леди Малена.
— Но лекаря ты пришлешь? — бросил ей вслед маршал.
— Я не попугай повторять одно и то же сто раз! — фыркнула, не обернувшись, баронесса.
Герхата леди Малена все же прислала. Виттор, так и не пообедав, сидел возле Лилиной кровати, на которой лежала, уткнувшись в подушку, его дочь. Ее тоже не удалось покормить; Аннель пару раз подступалась, но дело закончилось разбитой тарелкой, и маршал шепнул служанке: «Потом, все потом, ничего!»
Седой пожилой маг вошел в комнату и поклонился:
— Ваше высокопревосходительство, моя госпожа…
— Проходите, господин маг, — поднялся Виттор. — Но Лиля очень расстроена, я даже не знаю, сможете ли вы сейчас с ней побеседовать.
— Но ведь если бы с девочкой все было в порядке, меня бы сюда и не отправили, правда? — с улыбкой произнес Герхат. — Позвольте, я присяду с ней рядом.
Маршал посторонился, дав магу пройти. Тот сел на краешек кровати и осторожно положил ладонь на голову Лиле. Она дернулась было, но сразу затихла и Виттор увидел, что дочка расслабилась, хотя так и продолжала лежать вниз лицом.
Герхат наклонился к ней и что-то прошептал. Руку он при этом оставил на ее голове, лишь начал медленно гладить ее рыжие волосы.
И тут маршал услышал, как дочка, тоже шепотом, что-то ответила магу! Это было так удивительно, что он буквально разинул рот. Между Герхатом и Лилей завязался настоящий, хоть и почти неслышимый со стороны разговор. Лишь тихий-тихий шепот, похожий на шелест листвы в не особо ветреный день.
Через какое-то время Герхат убрал с головы девочки руку, сел прямо и сказал ей:
— А теперь тебе нужно хорошо покушать, Лиля.
Виттор снова разинул рот, поскольку дочка наконец-то повернулась, села на кровати и сказала:
— Да.
И при этом она улыбалась! Не от уха до уха, но это была явно улыбка.
Маршал тотчас вызвал прислугу и велел накормить девочку. Сам же набросился на мага с вопросами:
— Что с ней?! У нее все пройдет?! К ней вернется рассудок?!..
— Давайте выйдем, — сказал Герхат, и когда они покинули Лилину комнату, покачал головой: — Ваша дочь и не теряла рассудка.
— Но она… — Виттор замахал руками, не зная, можно ли рассказывать, что сделала с баронессой Лиля.
— В штыки приняла вашу невесту? — помог ему маг. — В этом нет ничего удивительного, обычная детская ревность.
— Она плохо говорит! Почти совсем не говорит!..
— Тем не менее, мы с ней разговаривали, — улыбнулся Герхат. — Да, речь у девочки затруднена, но причину этого я увидел в неумелом магическом вмешательстве. Вы знаете, как это случилось?
— Н-нет… То есть… Это действительно важно знать?.. Дело в том, что это…
— Нет, это не обязательно знать, — опять с улыбкой успокоил его маг. — Было бы неплохо, но я увидел основное и знаю, как это исправить. Еще три-четыре сеанса — и думаю, Лиля будет говорить в полном соответствии с ее возрастом. Я буду навещать ее ежедневно. Но уже и сейчас она, пусть односложно, может вполне доходчиво изъясняться на общие темы.
— А ее рассудок действительно в порядке?
— В полном, — кивнул маг. — В этом я абсолютно уверен. Никаких отклонений!
Виттор хотел рассказать Герхату о странных каракулях дочери, но, оглянувшись к окну, увидел, что его стекло снова чистое. И он промолчал. Побоялся, что без доказательств маг примет его самого за сумасшедшего?
Ответить на этот вопрос он почему-то не мог. Зато твердо решил поговорить о странных «письменах» дочери с другим человеком. А именно — со своим венценосным другом Герроном Четвертым. В конце концов, он тоже был магом. Да еще и непосредственно приложившим к этому руку.
Когда же, проводив до выхода Герхата, Виттор вернулся к дочери, та встретила его доброй улыбкой:
— Дя-дя хо! Еще дя-дя. Да?
— Да, Лилечка, да, — обнял дочь растроганный маршал. — Хороший дядя еще придет к тебе! Обязательно придет! Завтра.
*
Геррон Четвертый хоть и был другом Виттора, оставался все же королем, а потому не всегда мог встретиться с ним по первому зову. Так вышло и теперь, поэтому маршалу пришлось записаться на прием. Да, он мог бы сослаться на дело государственной важности, и о нем, конечно, немедленно бы доложили, но врать Виттор не любил, да и Его Величеству в данной ситуации это бы сильно не понравилось. Поэтому он и сидел сейчас в королевской приемной, нервно покусывая губы. К счастью, поскольку он все-таки был не простым посетителем, его впустили к королю одним из первых.
— У вас что-то срочное, маршал? — поднял голову от заваленного бумагами стола король.
— Простите, Ваше Величество, не срочное. Я лучше потом, — понял неуместность своего визита Виттор.
— Ничего-ничего, — поднялся, разминая плечи, Геррон Четвертый. — Минут десять я вам уделю. Нужно немного отвлечься, устал. Так в чем все-таки дело? По вашему смущению вижу, что оно не государственное, а, скорее, личное.
— Именно так, Ваше Величество. Я хотел поинтересоваться, владеете ли вы магией тайнописи? Точнее, ее расшифровкой.
И он рассказал королю, что случилось в его доме, не вдаваясь, правда, в подробности насчет выдернутого из под баронессы стула. Просто сказал, что Лиля с леди Маленой немного повздорили, и дочка в обиде что-то накалякала на оконном стекле.
— Сначала я подумал, что она балуется, — пояснил Виттор в конце рассказа, — но позже меня посетила мысль, что слишком уж ее каракули напоминают буквы. Что-то вроде тайнописи. Или даже… — Новая идея, посетившая маршала только что, огорошила его самого.
— Я понял, о чем вы хотите сказать, — на удивление серьезно произнес Геррон Четвертый. — Королевские вымаги давно пришли к выводу, да и сама логика это подсказывает, что при переходе в Триадон у всех пришедших извне магически подменяется знание родного языка на наш. Письменность, разумеется, тоже. Они этого даже не замечают, будто всю жизнь говорили и писали по-триадонски. Вы ведь тоже атте, сами можете подтвердить.
— Так и есть, Ваше Величество, — поклонился маршал. — В моей голове только этот язык, моя рука выводит лишь эти буквы. Вот я и подумал…
— Что Лиля из-за моей неумелой магии не забыла родную письменность?
— Скорее, из-за моих дальнейших глупых действий! — поспешно ответил Виттор.
— Да оба мы хороши, — отмахнулся король. — Давайте, показывайте, что написала ваша дочь.
— Но она же на окне… — растерялся маршал и хлопнул себя по лбу. — Простите, Ваше Величество, но последние события совершенно выбили меня из колеи. Я не догадался перерисовать ее значки на бумагу!
— Что же вы так? Как же я расшифрую то, чего нет? Тут никакая магия не поможет.
— Постойте, я кое-что помню! — наморщил лоб Виттор. — Дайте бумагу, я попробую восстановить… По крайней мере первые четыре символа. Там два повторяющихся…