Иуда нахмурился.
— Не уверен, что это возможно.
— А как тебя звали раньше? — спросил Немо. — Когда ты сидел в МакМатрице?
Иуда мотнул головой.
— Мы стараемся об этом не говорить. Новая жизнь с чистого листа. Хотя привыкнуть трудно. Тебе будет еще покруче, чем остальным. Мне и то было нелегко, хотя моя жизнь в… ну, знаешь… не сильно отличалась от жизни повстанца в реале.
— А чем ты занимался? — спросил Немо.
— Я был лидером преступной банды в Нью-Джерси, главарем мафии, убийцей, рэкетиром, наркоторговцем, все такое.
— Надо же. — Немо заморгал. — Я был координатором базы данных в лондонской фирмочке.
Иуда ухмыльнулся гнусной ухмылкой. Когда он скалился, все лицо шло складками, украдкой подбираясь к глазам. Зубы у него были как Скрижали Завета — старые, пожелтелые и в выщербинах.
— Знаю только, — продолжал он, — что если Шмурфеус не ошибается насчет тебя, у нас впереди веселое времечко.
Немо глупо улыбнулся.
— Да ладно тебе.
— Перво-наперво, — сказал Иуда, — надо тебя обучить. Мы загрузим программы непосредственно в твой мозг. Для ускорения. Сразу дает тебе все необходимые навыки.
— Класс, — восхитился Немо.
Иуда указал ему на одно из парикмахерских кресел.
— Садись, располагайся поудобнее. Мы вставим… э… штекер в твой портал.
— А, кресло. Через них вы входите в МакМатрицу, да? — сказал Немо.
— Ага, — лаконично ответил Иуда. — Иногда я зову ее эхма!трица.
— Почему?
— Увидишь, — мрачно произнес Иуда, — когда вставим штекер.
— А. — Немо на мгновение задумался. — А куда именно его вставляют?
— Собственно контакт происходит внутри организма.
— А собственно портал, — настаивал Немо, не сводя взгляд со штекера, напоминающего формой большую сосульку, — расположен…
— Скажем так, что мы попадаем в МакМатрицу с заднего входа, — с ухмылкой ответил Иуда. Так мог бы ухмыльнуться финский нож, если бы он умел ухмыляться.
— Ты уверен? — спросил Немо.
— Куда еще? — проворчал Иуда. — В нос? — Он фыркнул. — Да не боись. Это не так плохо, когда привыкнешь.
— И все-таки… — начал Немо.
— Ты должен понять, что происходит, — сказал Иуда, перебрасывая штекер из руки в руку, словно бандитский нож. — Я не просто загружаю в тебя цифры и факты, парень. Это не связано с высшей мозговой деятельностью. Все должно быть на рефлекторном уровне. Сечешь? Программа записывается в спинной мозг — так она становится второй натурой, естественной, как дыхание. А спинной мозг расположен в позвоночнике, начинается от копчика и соединяется наверху с продолговатым мозгом. Мы выяснили, что загрузка получается эффективнее, если данные идут снизу вверх, чтобы нервные окончания восприняли ее на самом базовом уровне.
— Ты правда-правда уверен? — настаивал Немо. — Не хочу показаться упрямым, но…
— Точно так же работает МакМатрица, — заверил его Иуда. — Ясно? Все контакты с твоей нервной системой, с твоим мозгом расположены… в одном месте. Вообще-то так экономнее всего.
— Экономнее?
— Ну да. С помощью этого провода Мак-Матрица не только связывает своих подопечных с виртуальной реальностью — через него же питательные вещества поступают непосредственно в кишечник, где перевариваются, и тем же путем удаляются отходы. Никакой необходимости кормить через рот. Дешево и сердито.
— Не знаю, как это с точки зрения гигиены…
— Гигиена-шмигиена, — отрезал Иуда. Последнее слово Гордон слышал впервые, но чувствовал, что сейчас не время просить разъяснений.
Штекер вошел на место. На мгновение у Немо глаза вылезли из орбит, в следующий миг он плотно зажмурился. Долгие секунды он подрагивал в кресле, покуда миллиарды крохотулечных битов по нервным волокнам вливались в его спинной мозг. Десятилетия опыта и тренировок впрыскивались непосредственно в клетки, пока каждое движение не стало инстинктивным, власть над телом — абсолютной. Иуда склонился над его простертым телом, глянул на экран, по которому бежали графики, потом снова на лицо Немо.
Загрузка кончилась. Немо перестал вздрагивать. Он открыл глаза и посмотрел на Иуду.
— Ну что, парень? — спросил Иуда.
Когда Немо заговорил, голос его дрожал от удивления и даже священного ужаса:
— Я знаю «два притопа, три прихлопа»!
Иуда улыбнулся.
— Еще порцию? — спросил он, держа в руке вторую кассету.
— Погоди, — выговорил Немо, силясь разобраться, что с ним произошло. — Погоди! Почему «два притопа, три прихлопа»? Ты что, закачал мне в мозги умение танцевать?!
— Разумеется.
Ноги Немо двигались помимо его воли, выводя на подставке для ног замысловатые фигуры: топ, шарк-шарк, на носок, на пятку, поворот.
— Почему? Почему танцы?
Иуда прищелкнул языком.
— Не въезжаешь, мужик? Не можем же мы просто так — хлоп! — закачать в тебя кун-фу. Да ты в ногах запутаешься при первой же попытке кому-нибудь вмазать! Прежде чем начать драться, надо научиться двигаться свободно и красиво, то есть танцевать, ясно тебе? Так что мы первым делом закладываем основу — танцевальную программу, а когда она хорошенько усвоится — добавляем всякое мочилово-махалово. — Он улыбнулся щербатым ртом. — Тебе предстоят еще латиноамериканские танцы, современное диско, техно, джазовая пластика, аргентинское танго, рок-н-ролл, твист и танец живота. Но прежде… — Он снова поднял кассету, — синхронное плавание.
— …онное плавание, — кивнул Немо, только на слог отставая от Иуды. — А зачем?
— Ты не представляешь, как часто нам приходится сражаться с адептами в затопленных помещениях, — сказал Иуда, вставляя кассету в машину.
Десять часов кряду Немо подсознательно усваивал искусство танца. Биты, как мурашки, бегали по его хребту. Он лежал в парикмахерском кресле, зажмурившись, подергиваясь, и впитывал уровень лауреата международных конкурсов.
В отсек проскользнула Клинити.
— Как он? — спросила девушка, глядя на распростертого Немо с какой-то почти нежностью.
— Десять часов кряду, — ответил Иуда. — Он как машина.
— Так хорошо? — обрадовалась Клинити.
— Нет, нет, — с досадой произнес Иуда. — Я хочу сказать, что он все равно танцует, как машина. Как стиральная машина, поставленная на отжим. У него нет чувства ритма.
— Англичанин. — Клинити одним словом подытожила все, что сказал Иуда.
Вошел Шмурфеус. Вообще-то он вошел вместе с Клинити, но в продолжение всего разговора не мог привлечь к себе внимание команды.
— Эй! Эй! — крикнул он в третий раз. Иуда и Клинити посмотрели вниз.
— Ща, начальник, — сказал Иуда. — Обожди малёк.
Шмурфеус и без того был вне себя.
— Малёк?! Это кто малёк?! Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, — сказал Иуда, смущенно глядя на Клинити, — обожди немного.
Шмурфеус некоторое время переваривал услышанное.
— А, — протянул он наконец. — В этом смысле «малёк». Так бы и говорил. И вообще, почему вы меня не слушаете? Между прочим, я ваш капитан.
— Прости, шеф, — сказала Клинити.
— Расти?! Что за намеки! Я не потерплю нарушения субординации.
— Мм, — сказала Клинити. — Акустика здесь не на вы… ну, понимаешь.
Наступила тишина.
— Отключайте Немо, — распорядился Шмурфеус. — Надо вывести его из обучающей программы и загрузить в настоящую МакМатрицу. Да поживей!
Из Немо вытащили штекер и помогли ему встать. Он с трудом удерживался, чтобы не приплясывать на ходу. После стакана суррогатного кофе (это не «Нескафе», подумал Немо) его усадили, чтобы он был на одном уровне со стоящим Шмурфеусом.
— Немо, — сказал Шмурфеус. — Иуда тебя натренировал. Чувствуешь ли ты, что готов?
— Готов, — смело отвечал Немо. — Была бы луна, и музыка, и ты.
— Мы должны пойти к Ораковине. Прямо сейчас, — объявил Шмурфеус, пристально глядя на Немо.
— Вы? — переспросил Немо. — Должны, так идите, какой разговор. Или мы отправляемся всей компанией? — Он смущенно кашлянул. — Просто Иуда сказал мне…
— Что?! — рявкнул Шмурфеус. — О чем ты говоришь?
— Не знаю, — жалобно заверил Немо. — Не знаю, о чем говорю. Честно, не знаю.
— Иуда, — обратился Шмурфеус к своему помощнику, — я хочу знать, готов ли Немо войти в МакМатрицу. Ораковина выкроила для нас время, надо этим воспользоваться.
— Надо, значит — надо, — ответил Иуда.
— Еще что-нибудь осталось загрузить?
— Ага, — сказал Иуда.
— Ладно, придется позже. Мы не можем ждать несколько часов — пропустим встречу с Ораковиной.
— Ораковина — это что? — спросил Немо.
— Кто, — ответила Клинити через плечо, любуясь своим отражением в полированной металлической стене «Иеровоама». — Она — прорицательница.
— Она связывает наш мир, — подхватил Шмурфеус, — с миром машинного разума. Она — наша единственная надежда.
Глава 8. Ораковина
Все уселись в парикмахерские кресла, и Немо пришлось еще раз выдержать унизительную процедуру подключения. Однако на этот раз он перенесся не в дощатый зал для тренировок, а в просторное помещение. Момент перехода сопровождался свистом в голове и далеким, едва различимым пением, как и в предыдущий раз. Как будто бы далеко пели десятки детей, а их голоса достигали Немо лишь по какому-то капризу акустики: «Пицца-хат, пицца-хат, куры-гриль и пицца-хат».
И в следующий миг [пицца-хат, пицца-хат] он оказался в МакМатрице, не в грязном рванье, а в модной маечке «GAP» и стильных штанцах. «Макдональдс! — донеслось далекое пение, чистое, как скрип мокрого пальца по винному бокалу. — Мак!..»
— Немо? — спросила Клинити. Ее голос прогнал потустороннее пение. Ощущение нереальности пропало. Немо набрал в грудь воздуха.
— Все отлично, — сказал он. — Просто странное чувство.
Она кивнула.
— Привыкнешь.
— Я не жалуюсь. Вообще-то все тип-топ. — Он потер глаза. — Как будто домой вернулся.