В комнате стояли три совершенно одинаковых кровати, в углу - треснутая раковина, у которой, нагнувшись, чистил зубы другой незнакомый мне высоченный коротко стриженный парень в майке, штанах и с полотенцем на шее. Вместо пасты у него был какой-то порошок, в который он время от времени макал щетку. Надо же, никогда такого не видел... Может, какое-то новомодное средство для укрепления эмали? Надо бы загуглить. А где я загуглю? Телефон-то батя у меня благополучно конфисковал...
- Я закончил, Эд, - сказал он, обращаясь явно ко мне. - Если поторопишься, то успеешь. Мы с Толиком тебя подождем. Только в темпе вальса давай, шевели батонами.
- Да погоди, Мэл! - осадил его Толик. - Эдик вчера здорово головой треснулся, когда мы из общаги обратно домой по канату удирали. Пару метров всего до земли не дотянул. Но сотрясения вроде нет, я проверил. Просто заторможенный какой-то. И ты бы таким был, если бы головой в землю воткнулся. Зря ты, кстати, с нами не пошел, мы здорово погуляли: еды вкусной поели, винца попили, песни под гитару попели... Правда, потом комендантша в комнату нежданно-негаданно наведалась. Пока девки дверь держали, мы с пацанами поочередно и спустились.
- И что теперь? Работу прогуливать? - бодро ответил Мэл, натягивая клетчатую простенькую рубашку. - Толик, ты же знаешь, я в женские общежития не ходок. Меня дома девушка ждет. Давай-давай, Эдик! - поторопил он меня.
Только сейчас я снова понял, как сильно хочу пить. Я подошел к ведру, на которое мне указал мой новый знакомый Толик, и уставился в него. Да уж, это не привычная мне вода "Evian", бутылочку которой я всегда держу у себя на прикроватной тумбочке. Скорее всего, даже не кипяченая. На поверхности плавает чей-то волос, а по краю ведра ползет жирная муха с зеленой спинкой. Фу, мерзость какая! А пить-то хочется...
Усилием воли преодолев брезгливость, я аккуратно подцепил и выкинул волос, зачерпнул кружкой воды и выпил, уже мысленно готовясь к рвотному позыву. Однако, как ни странно, ничего подобного со мной не произошло. Я снова и снова зачерпывал воду и жадно пил, пока не выдул почти половину ведра, параллельно пытаясь лихорадочно сообразить, что же со мной происходит. Может, это какой-то жесткий урок, который решил устроить мне отец, пока я спал? Не понимаю только, как он это провернул. Неужто попросил кого-то пробраться ко мне в комнату, взять меня сонного и поместить в эту комнату, напоминающую то ли казарму, то ли хостел для мигрантов, то ли палату для душевнобольных...
А может, это Илюха, которого отец успел вытащить из СИЗО, надумал устроить мне жесткий пранк? С него станется. Особенно в дни рождения он любит меня разыгрывать. В прошлом году, когда мне стукнуло девятнадцать, он позвонил мне домой на городской телефон и голосом декана сказал, что я отчислен. А на двадцатилетие и вовсе отчебучил нечто из ряда вон выходящее: прямо на выходе из квартиры, когда я собирался к приятелям в бар, меня скрутили какие-то мордовороты, завязали глаза, сопроводили к машине и запихали в багажник. Я тогда чудом не поседел. В багажнике, я правда, проехал всего пару метров, а потом с меня сняли повязку, и выяснилось, что у дома собралась вся наша тусовка, состоящая из золотой молодежи, чтобы меня поздравить.
Однако что-то мне подсказывало, что ни отец, ни горе-марафонщик Илья не имеют ни малейшего отношения к случившемуся. Вряд ли Илюху так быстро выпустили из мест, не столь отдаленных. Это попасть туда легко, а выйти - ой как сложно! Так что мой незадачливый приятель сейчас, скорее всего, перестукивается через стенку со своими новыми друзьями, тянет "малявы" за веревочку, делает четки из хлебного мякиша и ждет адвоката, гадая попутно, сколько ему дадут... Повезло еще, что отец вовремя мне выдал живительных люлей... А то бы сейчас вместе с ним чалился! Чтоб я еще раз связался с этими ставками - да ни в жизнь!
Мои новые знакомые тем временем куда-то спешно собирались. Решив, что лучшее, что я могу сделать - это повторять за ними, я надел чужую рубашку и штаны, висящие на стуле возле моей кровати, сделал вид, что почистил зубы, едва касаясь зубов щеткой, которую не трогали ни Мэл, ни Толик (значит, скорее всего, она предназначалась для меня) и надел единственную свободную пару ботинок, стоявшую у двери. Как же по-уродски я, наверное, выглядел...
- Ну наконец-то! - довольно сказал Толик и, как давнего приятеля, хлопнул меня по спине. - Давай, шевели булками!
Вслед за ребятами я вышел в коридор, изумленно озираясь вокруг. Там уже почти никого не было, только вдали слышались удаляющиеся шаги и чьи-то голоса.
- Не ровен час, опоздаем на смену! - взглянув на наручные часы, сказал двухметровый Мэл. - Бегом! - и шагая, как циркуль, он быстро пошел к выходу. Мы с Толиком, едва поспевая, двинулись следом.
- Вот и наш двадцать третий! Давай двигай! - снова подтолкнул меня в спину Толик. - Если, конечно, ты на подножке не хочешь ехать!
Громыхая, к остановке подъехал трамвай, выглядевший, точно сбежавший экспонат из музея транспорта СССР - красно-желтый, с деревянными окнами, огромным желтым числом 808 на кабине спереди и номером 23 на крыше.
Глава 4. Из мажоров в слесари
Подталкиваемый своими новыми знакомыми, вместе с толпой других парней и девчонок я втиснулся в и так битком забитый трамвай. Тяжелые двери захлопнулись, едва не зажав мне сзади куртку, которую я, будь у меня выбор, ни за что бы не надел, и трамвай тронулся, грохоча и лязгая. Ошарашенный, я уцепился за поручень и попытался хоть как-то сосредоточиться и понять, что происходит.
А может быть, это все-таки шутка? Ну пожалуйста, пусть так будет! Пусть это все-таки окажется розыгрышем, который устроил мой приятель Илюха, мастер на выдумки! У него фантазии - хоть отбавляй. Как-то он, еще будучи школьником, распечатал объявления о предстоящем отключении воды в доме на неделю и разбросал по ящикам. В объявлении содержалось также указание всем жильцам ровно в полдень собраться с тазиками и бутылями во дворе. Обещалось, что приедет цистерна с водой. Больше сотни жильцов с пятилитровыми бутылями исправно прождали цистерну во дворе около часа, а потом, ругаясь, вернулись домой.
А еще как-то Илюха наклеил мне в школе на спину скотчем записку: "В активном поиске девушки!", и я полдня проходил по коридорам под хихиканье одноклассниц... Дальше - больше. Шуточки за триста сыпались из моего одноклассника, как из ведра. Выдумки фантазера стали почти ежедневными и даже опасными.
Как-то Илюха позвонил в школу и сказал, что заложена бомба... Додумался, конечно. Тогда, помню, отменили все контрольные, и мы, радостные восьмиклассники, свалили домой. Однако радость длилась недолго: на следующий день в школу пришли усатые суровые дяденьки в форме, прошлись по всем классам, и в каждом классе на уроке включали запись звонка на магнитофоне. Картавый голос приятеля с легкой хрипотцой узнали мигом все одноклассники и учителя, подростка взяли под белы рученьки и проводили в отделение.
Уладить скандал удалось Илюхиной маме, которую выдернули прямо с важного совещания спасать ненаглядного сыночка от жестокой расправы. Так у директора школы и начальника местного РУВД появились дома плазменные телевизоры, а у Илюхи - небольшие проблемы в виде лишения карманных денег на длительный срок. Считаю, он легко еще отделался. Повезло пацану, что он рос с матерью. Меня бы отец за такое, наверное, в бараний рог скрутил...
Когда мы с приятелем подросли, в моду вошли трэш-блогеры, которые поджигали машины, скидывали с балконов под ноги прохожим бутылки с водой, приставали к людям в торговых центрах... Парни развлекались, собирали фуры лайков и миллионы просмотров, школота визжала от удовольствия, подражая тупым розыгрышам, рекламодатели закидывали блогеров-миллионников предложениями... Приятель мой тоже хотел было завести такой канал, но я его отговорил, напомнив о последствиях школьной истории с ложным звонком о бомбе.
Илюха вздохнул и трезво (насколько позволял пятничный вечер) рассудил, что наверное, не стоит. Однако ему все же не сиделось на месте, вот шило в заднице и толкнуло его на создание марафона по успешному успеху... Жаль пацана. А впрочем, сам виноват. В конце концов, что мне за него переживать? Не такой уж он и близкий мне человек, скорее, просто приятель. Да и вообще: кто кому может быть близким? В этом мире - каждый сам за себя. Человек человеку - волк, вот истинная правда.
А может быть... я невольно стал участником массовки? Ну теперь же модно снимать фильмы про жизнь в СССР! Проспорил, наверное, желание приятелю, вот и отдуваюсь сейчас. А ничего не помню, потому что вчера хорошенько где-то погудел. Мы с Илюхой любили всяческие пари. На деньги спорить нам не было никакого смысла: у каждого из нас они имелись в достатке. А вот на желание - это же совсем другой коленкор!
Желания были самые что ни на есть тривиальные и безобидные. Ну, например, проехать в троллейбусе из одного конца Москвы в другой в час-пик. Или поесть шаурмы, но не в модном ресторанчике, а в забегаловке на вокзале... В общем, все то, что в обычной жизни нам бы и в голову не пришло делать. А еще как-то раз я проспорил желание и даже один день, а точнее, если быть честным, всего два часа поработал курьером. Потом, психанув, я скинул с себя ненавистный желтый короб, куртку, бросил все это добро на ближайшей лавке, удалил свой аккаунт, прыгнул в такси и уехал. Для исполнения желания этого было достаточно. Визит на окраину Москвы, где люди обитают в человейниках на пять тысяч квартир, мне запомнился надолго. Унылые, замученные жизнью люди... Как же им не повезло... Как хорошо, что я не такой!
Точно! Я, наверное, вчера просто проспорил приятелю очередное желание, и сейчас должен поучаствовать в массовке, на которую обычно ходят или пенсионеры, или студенты, желающие подзаработать хотя бы сотню на пиво и сигареты.
Краем глаза я кинул взгляд на окружающих меня людей. Нет, не похоже было, что это съемочная площадка. Ни камеры, ни света, ни звуковика с огромной палкой я не увидел. Не было и человека, который обычно говорит: "Мотор!", "Стоп, снято!" или что-то в этом духе. Ни одного свидетельства, что двадцать первый век давно уже наступил. Я чуть-чуть еще порыскал глазами. Может, у кого-нибудь из кармашка страшной однотонной рубашки торчит краешек мобилы? Но нет. Меня окружали серьезные лица людей, каждый из который ехал по каким-то своим делам. Они не играли, а проживали свою обычную жизнь. Жизнь работяг.