— Селёдку? Каракатицу?
— Дурной! Янтарь, может, морского конька или красивую раковину. Ведь важен символ, доказательство памяти и симпатии. Я люблю Глазок, хочу доставить ей радость. Не понимаешь? Так я и думал. Пошли. Ты — первый, потому как там может сидеть какое-нибудь чудо.
— Ладно. — Ведьмак спустился с обрыва на осклизлые, покрытые водорослями камни. — Пойду первым, чтобы в случае чего защитить тебя. В доказательство памяти и симпатии. Только запомни: как я крикну, хватай ноги в руки и чтоб не путался у меня под мечом. Мы идём не морских коньков собирать. Идём расправляться с чудовищем, которое мордует людей.
Они двинулись вниз, в трещины освободившегося от воды дна, местами по колено в воде, всё ещё кипевшей в каменных ущельях. Увязали в мульдах, выстланных песком и морскими водорослями. Ко всему прочему начался дождь, так что вскоре они промокли до нитки. Лютик то и дело останавливался, ковырял палочкой в гальке и клубках водорослей.
— Взгляни, Геральт, рыбка. Вся красная, чёрт меня возьми. А это? О, маленький угорь. А это? Это что такое? Похоже на огромную прозрачную блоху. А это… О Господи! Гера-а-альт!
Ведьмак резко обернулся, держа руку на мече.
Это был человеческий череп, белый, отполированный о камни, заклинившийся в скальной расселине и забитый песком. И не только песком. Лютик, увидев извивающегося в глазнице многощетинкового червя, затрясся и издал очень неприятный звук. Ведьмак пожал плечами, направляясь в сторону освободившейся от воды каменной равнины, к зубчатым рифам, именуемым Драконьими Клыками и сейчас напоминающим горы. Шёл осторожно. Дно было усеяно голотуриями, раковинами, кустиками водорослей. В лужах и впадинах раскачивались огромные медузы и метались змеехвостки. Маленькие пёстрые крабы удирали от них, двигаясь бочком, перебирая ножками.
Геральт уже издалека заметил труп, застрявший между камнями. Утопленник шевелил выступающей из-под водорослей грудной клеткой, хотя в принципе ему уже нечем было шевелить. Вокруг него и в нём кишмя кишели крабы. Труп не мог находиться в воде больше суток, но крабы ободрали его так, что осматривать не было смысла. Ведьмак молча изменил направление, обходя труп стороной. Лютик ничего не заметил.
— Ну и несёт же тут, — выругался он, догоняя Геральта, плюнул, стряхнул воду с шапочки. — И льёт, и холодно. Простужусь, потеряю голос, чёрт побери…
— Не ной. Если хочешь вернуться, дорогу знаешь.
Сразу за основанием Драконьих Клыков раскинулась полка, а дальше была голубизна, спокойно волнующееся море. Граница отлива.
— Эй, Геральт, — Лютик осмотрелся. — Твоё чудовище, похоже, было достаточно разумно, чтобы выбраться в открытое море вместе с уходящей водой. А ты, верно, думал, оно будет лежать где-нибудь тут брюхом кверху и ждать, пока ты его затюкаешь?
— Помолчи.
Ведьмак приблизился к краю полки, опустился на колени, осторожно опёрся руками на острые раковины, прикрепившиеся к скале. Не видно было ничего, вода была тёмная, а поверхность замутнённая.
Лютик исследовал закоулки рифов, пинками отбрасывая от ног наиболее нахальных крабов, осматривал и ощупывал мокрые камни с бородами из свисающих водорослей, украшенных шершавыми колониями ракообразных и улиток.
— Эй, Геральт!
— Что?
— Глянь-ка на эти раковины. Жемчужницы, нет?
— Нет.
— Ты в этом разбираешься?
— Нет.
— Тогда воздержись высказывать своё мнение, пока не начнёшь разбираться. Я уверен — жемчужницы. Сейчас наберём жемчуга, будет хоть какая польза от экспедиции, не одна простуда. Собрать, Геральт?
— Собирай. Чудовище нападает на ловцов. Собиратели вроде тебя тоже входят в эту категорию.
— Выходит, мне выпала роль приманки?
— Собирай, собирай. Бери, какие покрупнее, если не будет жемчужин, то хоть похлёбку сварим.
— Ещё чего. Буду брать только жемчужины, а скорлупу — псу под хвост. Чёрт… Как это открывать? Ножа нет, Геральт?
— Так ты даже ножа не прихватил?
— Я — поэт, а не ножовщик. А, ладно, свалю в сумку, а жемчужины выберем потом. Ах ты! Пшёл вон!
Краб, которому досталось от Лютиковой ноги, пролетел над головой Геральта и шлёпнулся в воду. Ведьмак медленно шёл вдоль края полки, вглядываясь в чёрную, непроницаемую воду и слушая ритмичный стук камня, которым Лютик отбивал улиток от скалы.
— Лютик! Иди сюда, смотри!
Рваная, потрескавшаяся полка неожиданно оканчивалась ровным острым краем, уходящим вниз под прямым углом. Под поверхностью воды были ясно видны огромные прямоугольные, правильные блоки белого мрамора, обросшие водорослями, моллюсками, актиниями, шевелящимися в воде, как цветы на ветру.
— Что такое? Похоже на… ступени, — удивлённо шепнул Лютик. — О-о-о, лестница в подземный город. В легендарный Ис, который поглотили волны. Ты слышал легенду о городе бездны, об Исе под Водами? О-о-о, я напишу об этом балладу, такую, что соперников пот прошибёт. Надо осмотреть вблизи… Глянь, там какая-то мозаика, что-то выцарапано. Какие-то надписи. Отодвинься-ка, Геральт.
— Лютик! Там глубина! Соскользнёшь…
— А, брось… Я и так весь мокрый. Смотри, здесь неглубоко, едва по пояс, на первой-то ступени. И широко, как в бальном зале. О дьявол…
Геральт мгновенно прыгнул в воду и удержал барда, провалившегося по шею.
— Споткнулся об это дерьмо. — Лютик, хватая воздух, отряхнулся, обеими руками поднял большую плоскую раковину с тёмно-синим панцирем, обросшую кудряшками водорослей. — Этого добра полно на уступах. Красивый цвет, верно? Дай-ка я положу в твой мешок, мой уже полон.
— Вылезай оттуда, — проворчал разозлившийся ведьмак. — Немедленно поднимайся на полку. Это не игра.
— Тише! Слышал? Что это было?
Геральт, конечно, слышал. Звук долетел снизу, из-под воды. Глухой и глубокий, хоть одновременно хрупкий, тихий, краткий, обрывистый. Звук колокола.
— Колокол, чтоб меня, — шепнул Лютик, выкарабкиваясь на полку. — Я был прав, Геральт. Это колокол из затопленного Иса, колокол города призраков, приглушённый тяжестью глубин. Это проклятые напоминают нам…
— Ты заткнёшься наконец?
Звук повторился. На этот раз значительно ближе.
— …напоминают нам, — продолжал Лютик, выжимая полу куртки, — о своей страшной судьбе. Этот звон — предупреждение…
Ведьмак перестал обращать внимание на голос Лютика и переключился на другие мысли. Он чувствовал. Чувствовал что-то.
— Это предупреждение. — Лютик слегка высунул язык, что привык делать, когда сосредоточивался. — Предупреждение… либо, хммм… Чтобы мы не забыли… хммм… хммм… Готово!
Сердце колокола бьётся,
Песнь о смерти нам несёт.
И тревожный голос рвётся…
Вода рядом с ведьмаком забурлила. Лютик крикнул. Появившееся из пены лупоглазое чудище замахнулось на Геральта широким, зазубренным, похожим на косу лезвием. У Геральта меч был в руке с того самого момента, как только вода начала горбиться, так что теперь он лишь развернулся и ударил чудище в отвисший, покрытый чешуёй зоб. Тут же развернулся в другую сторону, где возник второй бурун и появилось нечто в странном шлеме и в чём-то, напоминающем латы из позеленевшей меди. Ведьмак широким замахом меча отбил острие направленной в него короткой пики и, с размаху рубанув по змеерыбьей зубастой морде, тут же отскочил к краю полки, разбрызгивая воду.
— Беги, Лютик!
— Давай руку!
— Беги, чёрт побери!
Новое существо вынырнуло из воды, рассекая воздух кривой саблей, которую держало зелёной шершавой лапой. Ведьмак оттолкнулся от усеянного ракушками края скалы, встал в боевую позицию, но рыбоглазое существо не приближалось. Ростом оно было с Геральта, вода тоже доходила ему до пояса, но внушительно торчащий на спине гребень и раздувшиеся жабры делали его крупнее Геральта. Гримаса, искривившая широкую зубастую пасть, поразительно напоминала жуткую ухмылку.
Существо, не обращая внимания на два вздрагивающих, плавающих в красной воде тела, подняло саблю, которую держало обеими руками за длинную безэфесную рукоять. Ещё сильнее напрягая гребень и жабры, оно ловко закрутило клинком в воздухе. Геральт слышал, как лёгкое острие шипит и жужжит.
Существо сделало шаг вперёд, послав в сторону Геральта волну. Геральт тоже завертел мечом. И тоже сделал шаг, принимая вызов.
Рыбоглазый ловко перехватил рукоять пальцами и медленно опустил защищённые черепаховым панцирем и медью руки, погрузив их по самые локти в воду, скрыв под ней оружие. Ведьмак схватил меч обеими руками — правой у самого эфеса, левой за головку, поднял оружие вверх и немного вбок, повыше правого плеча. Он глядел в глаза чудовища, но это были опалесцирующие рыбьи глаза с капельками радужниц, поблескивающие холодом и металлом. Глаза, которые ничего не выражали и ничего не выдавали. Ничего, что могло бы предупредить о нападении. Из глубины, с низа ступеней, уходящих в чёрную бездну, долетели звуки колокола. Они были всё ближе, всё явственнее.
Рыбоглазый рванулся вперёд, выхватывая клинок из-под воды, напал быстрым, как мысль, дальним боковым ударом. Геральту просто повезло — он интуитивно предположил, что удар будет нанесён справа. Он парировал остриём, направленным вниз, сильно вывернув корпус, тут же повернул меч, скрестив его плашмя с саблей чудовища. Теперь всё зависело от того, кто из них скорее развернёт пальцы на рукояти, кто первым перейдёт от плоского, статичного соприкосновения клинков к удару, силу которого уже готовили оба, перенося вес тела на нужную ногу. Геральт уже видел, что оба они одинаково быстры.
Но у рыбоглазого пальцы были длиннее.
Ведьмак рубанул вбок, повыше бедра, вывернулся вполоборота, рассёк, напирая на клинок, без труда уклонился от широкого, отчаянного и лишённого изящества удара. Чудовище, беззвучно разевая рыбью пасть, скрылось под водой, в которой пульсировали тёмно-красные облака.
— Давай руку, быстро! — крикнул Лютик. — Они плывут. Целая стая! Я их вижу!