Глава 4
— Я сам долго над этим размышлял, — задумчиво наморщив лоб, ответил я. — И мне на ум приходит только одно объяснение: граф Волков за мной следил и каким-то образом узнал о моем предстоящем визите в Николаево. В общем-то я и не делал из этого никакой тайны. И своим бесчеловечным и жестоким нападением он, как мне кажется, решил убить сразу двух зайцев. А насчет мобильной группы с дронами все очень просто. Это стало обычной практикой после серии покушений на мою жизнь. Мои бойцы всегда заранее проводят разведку намеченного маршрута следования моей машины. Причем, Иван Федорович, смею заметить, что, хоть они и были в чужом наделе, но находились в пределах разрешенной километровой зоны от общей трассы.
Соловьев удовлетворенно кивнул и задал следующий вопрос:
— Расскажите поподробнее о цели вашего визита в Николаево.
— Как я уже и говорил, изначально я ехал туда, чтобы предложить работу одному специалисту. Это отставной военный. Кавалер ордена Святого Георгия третьей степени. Дмитрием зовут. Я хотел предложить ему службу в своем гарнизоне. К сожалению, на тот момент я еще не знал, что его нет дома. Когда мы въехали в поселок, мне сообщили, что к нему приближается мантикора. И мы с Виктором Петровичем приняли решение спешно эвакуировать семейство Дмитрия. Вот в общем-то и все.
— И что было дальше? — Соловьев буравил меня цепким взглядом.
Я вкратце рассказал ему про погоню, и про огненного беркута с морозным волком. Зная, что потом будут допрашивать Ярцева и Елену, я старался придерживаться реального течения событий, не упоминая лишь о применении магии пустоты.
— Я высунулся из люка и хотел запустить в беркута ледяное копье, но не успел. Птица совершенно неожиданно развернулась и напала на пикапы с нашими преследователями. Но дальше я за ней не следил. Не до того было. На нас мчался морозный волк. Нужно было его хоть как-то задержать, чтобы у остальных был шанс выжить. Я выскочил из машины и приказал Ярцеву уезжать. А сам заготовил мощный огненный шар. Но тут произошла одна очень странная вещь: откуда-то совершенно неожиданно появился огненный тигр и набросился на волка. Когда с волком было покончено, то тигр просто растворился в воздухе. А дальше я внезапно потерял сознание. Из меня словно всю жизненную силу выкачали. Не знаю уж, что стало причиной этого, но когда я очнулся в больнице Трофимово, то чувствовал себя невероятно мерзко.
Соловьев удивленно хмыкнул, явно пытаясь переварить информацию про загадочного тигра. Но потом, видимо, отложил ее, как слишком иллюзорную, и перешел к более очевидным фактам.
— И вы хотите сказать, ваше сиятельство, что вот так вот просто решили пожертвовать своей жизнью? А ваш телохранитель вместо того, чтобы вас охранять, просто уехал?
Я понимал, что вся моя история звучит не очень убедительно, если начать копаться в мотивах ее действующих лиц и в странном поведении аномальных тварей. Но, как известно, мотивы — это вещь весьма эфемерная, а вот реальные факты в рассказе трех очевидцев — вполне осязаемая. И эти факты, как ни крути, должны совпадать.
А для того, чтобы хоть немного остудить пыл оперативника, я сделал возмущенный вид и с еле сдерживаемым юношеским негодованием в голосе ответил:
— Мне на миг показалось, Иван Федорович, что вы слишком плохого обо мне мнения. Неужели вы думаете, что я трус, который прячется за спинами своих слуг и не способен на геройские поступки? И еще: если я отдаю приказ, мои подчиненные его выполняют. Здесь не может быть исключений. Ярцев получил четкий приказ уезжать и выполнил его.
— Ну-с, полноте, вам, Александр Николаевич! — Соловьев поднял руки в примирительном жесте. — Никто не ставит под сомнение вашу необычайную отвагу. Просто далеко не многие повели бы так себя на вашем месте. Вот я и решил уточнить.
Он немного помолчал, задумчиво пожевал губами, а потом вдруг задал весьма каверзный, но в то же время совершенно закономерный вопрос:
— Вот вы, Александр Николаевич, все время говорите: Волков — то, Волков — сё. А с чего вы вообще взяли, что это были люди графа Волкова? Вы кого-то из них узнали? На сгоревших машинах номеров, к сожалению, не было. Никаких опознавательных знаков на опаленных до неузнаваемости телах мы также не нашли.
— Позволите встречный вопрос, Иван Федорович? Понимаю, что не по протоколу, но все же.
— Внимательно вас слушаю. — На лице Соловьева первый раз за весь разговор изобразилось что-то похожее на любопытство.
— Вы, случайно, не заметили никакой странности с номерами на сгоревших пикапах?
Соловьев так и стрельнул в меня подозрительным взглядом.
— А почему вы спрашиваете, Александр Николаевич?
— А потому, что я наверняка знаю, что они были сняты уже со сгоревших машин. — Я немного помолчал, наблюдая за мимикой оперативника. — И, судя по вашей реакции, вам тоже про это известно.
— И кто же, по вашей версии, их свернул? — В голосе Соловьева прозвучало нескрываемое подозрение.
— А тут и версий никаких не надо. У меня есть неопровержимые свидетельства. Но, прежде чем я вам их предоставлю, позвольте поведать предысторию их получения.
Оперативник нахмурился и молча кивнул.
— Когда Виктор Петрович вез меня в больницу, он приказал мобильной группе выделить один дрон для слежки за местом нашей последней стычки. Причина была банальна — нам нужны были тела убитых пятиуровневых монстров. Как вы знаете, по закону, если хозяин надела в течение часа после убийства аномальной твари не забирает тело, то его может присвоить себе любой желающий. Для этого Ярцев вызвал из Трофимово группу бойцов на грузовике с прицепом. Добрались они до места примерно за час. Все это время слежка с коптеров продолжалась. Мои бойцы погрузили тело беркута и повезли в Ижевск. А через минут двадцать после их отъезда, на место происшествия приехали люди графа Волкова. Они и свернули номера, а также сожгли до неузнаваемости тела своих сослуживцев, докончив за беркутом его работу.
Я прервался и достал из кармана черный пакетик, полученный от Ярцева. Вытащив из него флешку, я протянул ее Соловьеву.
— Здесь видео с доказательствами того, что вы только что услышали. И есть еще один момент, который очень расстроил прибывшую от Волкова группу зачистки. Они не нашли на телах вот этого. — И я высыпал из пакетика на сиденье восемь личных жетонов погибших боевиков сбрендившего графа. — Их забрали мои люди, когда грузили беркута. Все это было снято на видео особо крупным планом. Если бы мы этого не сделали, то жетоны постигла бы участь снятых номеров.
Соловьев задумчиво вертел флешку в руке, поглядывая на жетоны. Мне казалось, что он искал явные нестыковки и пробелы в моих показаниях. Но, видимо, так их и не обнаружив, он криво усмехнулся, убрал все улики в прозрачные зип-лок пакеты и передал их напарнику.
— Вы предоставили очень ценную информацию, Александр Николаевич. — Соловьев прошелся по мне пристальным взглядом. — Жаль только, что вы не сделали этого сразу. Этим вы могли бы сэкономить мне кучу времени.
— Я хотел передать их лично, не разглашая информацию по телефону. У меня есть подозрение, что у графа Волкова во многих местах этой области приграничья есть глаза и уши, — пояснил я.
Соловьев понимающе кивнул.
— Что ж, Александр Николаевич, не смею вас больше задерживать. Благодарю за сотрудничество. Пригласите ко мне вашего телохранителя Ярцева, а после него мадам… эм, — Соловьев немного покопался у себя в бумагах, — Белозерову. Да. А после можете ехать. У вас на сборы вещей будет что-то около часа. Прошу вас не затягивать с этим.
Я попрощался с Соловьевым и вернулся в пикап. Пока допрашивали Ярцева, я немного проинструктировал Елену Сергеевну по поводу ответов на вопросы следователя. Видно было, что женщина волнуется. Я, как мог, успокоил ее:
— Нет ничего проще, чем говорить правду. Просто рассказывайте, что вы видели. А насчет эвакуации… Скажите, что были в панике и ничего толком вспомнить не можете. Опишите в деталях ту ужасную картину с мантикорой. Настаивайте, что только это и отложилось в голове. Следователь быстро от вас отстанет.
Я понимал, что при острой нехватке времени воспользоваться неустойчивым эмоциональным состоянием Елены Сергеевны у Соловьева вряд ли получится. Да и спрашивать он будет, как мне кажется, в основном про эпизоды с нападением беркута и битву тигра с волком. Детали эвакуации семейства Белозеровых его мало интересовали. Это я отчетливо понял еще во время своего допроса.
Когда Соловьев закончил со снятием показаний, он принес нам распечатанные протоколы допросов на подпись. Когда и с этой формальностью было покончено, мы, наконец-то, тронулись в путь.
Подъезжая к Николаево, мы увидели, что весь поселок укрыт огромным, непроницаемым для глаз куполом. У большого портала, служившего воротами в населенный пункт, дежурило двое солдат и один боевой маг.
Я показал временный пропуск, выданный Соловьевым. После этого по вполне стандартной процедуре у нас забрали оружие и телефоны, а затем без каких-либо вопросов пропустили внутрь.
Когда Елена Сергеевна увидела, во что превратилось место, которое она на протяжении многих лет считала своим домом, из груди ее вырвался скорбный стон. Она отчаянно замотала головой и прижала ладошку к дрожащим губам. Было похоже, что она не может до конца поверить в увиденное.
На самом въезде в поселок, с его северо-восточной стороны, стояли еще более-менее целые дома. Но впереди, через несколько кварталов, начиналась зона апокалиптического бедствия: сожженные дома, многие из которых еще дымились, покореженные остовы автомобилей и вырванные с корнями деревья с опаленными стволами.
Людей нигде не было видно. Было похоже, что всех жителей эвакуировали в некую закрытую зону на большой земле. Это было обычной практикой спецслужб, чтобы не дать плохим новостям распространиться и вызвать панику среди населения.
Через какое-то время информацию начнут подавать маленькими порциями, умалчивая о некоторых деталях и, наоборот, делая акцент на других. Люди, не способные переварить за один присест всю чудовищность произошедшего, будут постепенно привыкать к дозированной информации и воспринимать ее более спокойно, без непродуманных панических действий.