Я сделал быстрый жест в сторону черного фургона. В нем тут же открылась водительская дверь и внушительных размеров шофер быстро выскочил из-за руля и поспешил к багажной тележке Петра Филипповича.
Не обращая дальше на него абсолютно никакого внимания, я радушно улыбнулся графу и приглашающим жестом указал на Роллс-Ройс. Водитель, который до этого неподвижной статуей стоял у передней двери, вдруг оживился, быстро ее захлопнул и подошел к задней, приоткрыв ее с почтительным поклоном.
— Прошу вас, Петр Филиппович, — тепло произнес я. — Надеюсь, вам и вашему семейству будет удобно на заднем сиденье. Признаться, я еще не успел осмотреть машину. Ее приобретал мой помощник. Но до этого момента его вкус был неизменно безупречен.
— Полноте-с, князь. На таких автомобилях передвигаются члены императорской фамилии. Их делают только по индивидуальным заказам. Я даже предположить не могу, где ваш помощник смог ее достать. — Граф Доронин с плохо скрываемой завистью посмотрел на Роллс-Ройс. — Уверен, что внутри она также шикарна, как и снаружи.
— Я обязательно уточню у Игоря Васильевича, где он приобрел этот автомобиль. И если вам будет интересна это информация, то поделюсь с вами.
— Так вы даже не знаете где ее приобрели и по какой цене? — удивленно воскликнул граф. — Такие экземпляры стоят бешеных денег.
— Я привык к максимальному комфорту, Петр Филиппович. Мой помощник прекрасно это знает и не жалеет на это никаких денег, — равнодушно ответил я.
Мы уселись в Роллс-Ройс, и машина медленно тронулась.
— Позвольте узнать ваш адрес, граф. — Я глянул через плечо на Петра Филипповича.
— Набережная Мойки двадцать девять, — быстро проговорил граф заученный наизусть адрес.
Я едва заметно кивнул водителю.
— Слушаюсь, ваше сиятельство, — послышалось в ответ.
— Надеюсь, вы простите меня, граф, что приходится так с вами общаться. Вам на всем протяжении пути придется больше видеть мой затылок, чем лицо, иначе, боюсь, я сверну себе шею. Но не ехать же нам, в самом-то деле, в гробовом молчании?
— Помилуйте, князь, вам не в чем извиняться. Вы любезно позволили нам воспользоваться вашим шикарным автомобилем и, конечно же, такая маленькая мелочь нисколько не повредит нашей беседе.
— Вам правда нравится этот Роллс-Ройс? — с деланным удивлением спросил я.
— Определенно, князь, — с плохо скрываемым восхищением ответил Петр Филиппович. — Уверен, что если мой шофер выехал бы сегодня за нами на чем-то подобном, то нам не пришлось ни минуты мерзнуть на улице.
— Любезнейший граф, я просто не могу позволить вам и вашей семье еще раз пройти через такие неудобства. Если вы будете так любезны и согласитесь принять мой скромный подарок, то эта машина сегодня же будет ваша. Мой юрист все устроит.
Как я понял по воцарившемуся на заднем сиденье молчанию, семейство Петра Филипповича в полном составе на какое-то время потеряло дар речи.
— Прошу прощения, Александр Андреевич, но это слишком дорогой подарок, — с волнением произнес граф. — Да к тому же мы с вами едва знакомы. Кто знает, насколько совпадут наши интересы, когда мы узнаем друг друга получше? Я не хочу чувствовать себя настолько вам обязанным, чтобы принуждать себя переступать через свои принципы и принимать вашу сторону в тех вопросах, где я буду внутренне с вами не согласен.
— Я еще больше зауважал вас, Петр Филиппович, за этот весьма откровенный ответ. Поверьте мне, я сам не люблю лицемерить, хоть и знаю, что в высшем свете без этого порой никак не обойтись. Но знаете, граф, так вышло, что мой помощник перестарался и купил три таких машины. А это даже для меня слишком много. И если вы примите это подарок, то сделаете мне даже некоторое одолжение и при этом нисколько не будете мне обязаны.
— Три⁈ — изумленно выдохнул граф.
— Именно так, Петр Филиппович. Дело в том, что еще до возвращения в отчий дом я принял решение, что перееду жить в Россию. Поэтому поручил Игорю Васильевичу заранее все подготовить. Но, право, я только сегодня совершенно случайно узнал, что он заказал три Роллс-Ройса, которые предстоит теперь как-то разместить во дворе моего нового особняка. А там, знаете-ли, не так уж и много места. Впрочем, не мне вам рассказывать про эти тесные внутренние Петербургские дворики. Да и в конце-то концов, граф, я же не просто так отдаю вам эту машину. Пусть это будет тем малым, чем я могу воздать вам за ваше любезное предложение познакомить меня с высшим светом Петербурга. По-моему, это стоит гораздо дороже Роллс-Ройса.
Я услышал за спиной тихий шепот Елены Михайловны. Она явно была в восторге от моего предложения, и сама попыталась окончательно сломить сопротивление мужа. И это возымело свое действие.
— Хорошо, князь, — наконец раздался с заднего сиденья благодарный голос графа Доронина. — Ваша щедрость так же безгранична, как, похоже, и ваше богатство. И я с трудом, но принимаю ваш подарок. А в ответ приглашаю вас провести завтрашний вечер у нас, если, конечно, у вас нет других планов на это время.
— Я еще не обзавелся такой роскошью, как планы, Петр Филиппович. И благодарен, что вы мне в этом помогаете.
— Тогда решено, князь, — энергично ответил граф. — Завтра в семь вечера мы ждем вас у себя. Я приглашу высоких гостей и устрою торжественный ужин в вашу честь.
— Ваше предложение, Петр Филиппович, настолько заманчиво, что еще немного и я буду готов расстаться со вторым своим Роллс-Ройсом.
После этих слов мы с графом от души рассмеялись. Когда смех утих и в салоне автомобиля на какое-то время наступила тишина, на моем лице промелькнула недобрая улыбка, которая не предвещала ничего хорошего младшему брату графа Доронина.
Глава 3
К тому времени, когда мы подъехали к особняку Петра Филипповича, слуги уже выгружали из прибывшего фургона багаж Дорониных.
— Однако, в каком же интересном и, не побоюсь этого слова, знаменитом месте вы живете, граф, — живо произнес я, глядя на противоположный берег Мойки. — Ведь это, если мне не изменяют мои познания, дом князя Волконского?
— Он самый, Александр Андреевич, — с самодовольной улыбкой ответил граф.
— И именно в нем проживал последние свои дни так безвременно покинувший нас знаменитый поэт?
— Вы правы, князь, — с гордостью произнес Петр Филиппович, — Александр Сергеевич, светоч Российской поэзии. Снимал весь первый этаж. Волконские в память о великом поэте сохранили нетронутым убранство его комнат. Теперь весь этаж занимает музей Пушкина.
— Как жаль, однако, что Александр Сергеевич не родился на свет в наши дни, когда в мире появилась магия, — с грустью ответил я. — Уверен, что он обязательно бы стал обладателем дара. Представляете, какой размах имело бы его творчество? Да, и это нелепое ранение… Его в наше время с легкостью вылечили бы опытные маги-целители. — Я немного помолчал, глядя на светло-желтый особняк. — А знаете, Петр Филиппович, я ведь пытался купить этот дом у князя Волконского. За любые деньги. Но он заявил, что искусство не продается. Выдающийся ответ и выдающийся человек! Я после этого искренне его зауважал. И в тот же день инкогнито отправил небольшое пожертвование в фонд музея.
— Так это были вы⁈ — воскликнул граф Доронин. — Эта новость с подачи князя Волконского облетела неделю назад все гостиные Петербурга. — Петр Филиппович удивленно воззрился на меня. — Помилуйте, князь, если сто тысяч это для вас небольшое пожертвование, то боюсь представить, что тогда является для вас солидным вкладом?
— Память о великом поэте бесценна. И что такое какие-то жалкие сто тысяч по сравнению с тем следом, что оставил после себя Пушкин? Но, как бы то ни было, — вдруг опомнился я, — не смею вас больше задерживать своими пустыми разговорами, Петр Филиппович. На прощанье же хочу сказать, что я с еще большим удовольствием посещу вас завтра, зная, что хотя бы из ваших окон смогу в очередной раз лицезреть это удивительное место.
Мы с графом и его семейством, вылезли из машины и остановились у парадной двери. Супруга Петра Филипповича с сыном почтительно попрощались со мной и быстро скрылись в доме. Граф протянул мне руку и воодушевленно произнес:
— Я рад, Александр Андреевич, что мне выпала честь первым в Петербурге познакомится с вами. Это видится мне, как невероятная улыбка фортуны и предзнаменование дальнейших удивительных событий.
Мы обменялись крепким рукопожатием.
— Да, Петр Филиппович, — словно бы опомнившись, произнес я, — смею предположить, что в ближайшие несколько часов, устав с дороги, вы никуда из дома не отлучитесь?
— Вы абсолютно правы, князь, — с легкой и несколько усталой улыбкой ответил граф Доронин.
— Тогда в ближайшее время к вашим воротам прибудет вот эта машина, — я указал на Роллс-Ройс, — в сопровождении моего юриста и дарственной на ваше имя. Я надеюсь, что вы примите его у себя и завизируете документ. Я бы искренне хотел обойтись без этих глупых формальностей, но законы империи требуют от нас их соблюдения. Да к тому же это не отнимет у вас много времени.
— Это нисколько меня не затруднит, князь, — отвесив легкий поклон, ответил граф Доронин. — Наоборот, я почту за честь принять вашего посланника.
— Благодарю вас, Петр Филиппович. К вам подъедет представитель юридической фирмы «Плевако и партнеры».
— Неужели сам Дмитрий Александрович пожалует? — удивленно спросил граф.
— Как точно вы угадали, Петр Филиппович, — с деланным изумлением произнес я. — Именно он. Дмитрий Александрович Плевако — мой действующий юридический поверенный.
— Хорошо, что вы заранее предупредили меня, князь, о том, что это будет именно он. Мне следует подготовиться к его визиту.
Граф Доронин еще раз крепко пожал мне руку и, весьма учтиво попрощавшись со мной, торопливо скрылся за дверью своего особняка.
Дело было сделано. И сделано весьма недурно. Первый паззл моего тщательно продуманного возмездия встал на свое, положенное ему, место.
Я еще раз задумчиво посмотрел на особняк князя Волконского. Я чувствовал, что за мной наблюдают. В одном из боковых окон второго этажа была едва заметно отодвинута портьера. Взгляд, устремленный из-за нее, давил и настораживал. Я точно знал, что этот дом не достался мне отнюдь не из-за неуемной любви к искусству и отдельным его представителям. Два верхних этажа особняка были кем-то сняты. Кем-то очень влиятельным и богатым. И мне позарез нужно было узнать, кто это.