— Но что же это за щит был такой? — Генерал-губернатор проницательно посмотрел на меня. — Ведь снайпер стрелял пулями с этериумом. Всем известно, что от них магией не защитишься.
— Уверен, что вы, князь, слышали про графа Воронова Андрея Михайловича и прекрасно знаете, чем он знаменит? — я обвел равнодушным взглядом собравшихся в гостиной и после этого вопросительно посмотрел на генерал-губернатора.
— Кто же про него не слышал, Александр Андреевич? Это же наш знаменитый соотечественник, искусно владеющий аспектом эфира.
— Тогда вы, наверняка, слышали, у кого он обучался.
— Мастер Юфэй, насколько я помню? — наморщив лоб, ответил генерал-губернатор. — Великий китайский маг. Он вроде бы умер лет пять тому назад или что-то около того. — Князь Зубов сделал неопределенный жест рукой, как бы выражая свою не слишком большую осведомленность в этом вопросе.
— Да, действительно. Великий мастер покинул наш мир. Но оставил после себя несколько трактатов, касающихся магии эфира. И мне посчастливилось ознакомиться с одним из них, самым обширным. А поскольку дар выявил во мне предрасположенность в том числе и к этому аспекту, я начал его развивать и достиг в этом некоторых, хотя и скромных на мой взгляд, успехов.
Конечно, это была всего лишь красивая легенда. На самом деле азам аспекта эфира, как и способам взаимодействия с пентаграммой пяти аспектов, я обучился Забытом приюте ордена Черной розы. Однако, справедливости ради стоит сказать, что я действительно обучался ему в основном по трактату Юфэя.
— То есть, вы хотите сказать, князь, что этот аспект как-то помог вам в защите доктора Боткина? — В голосе генерал-губернатора снова зазвучало любопытство.
— Я какое-то время экспериментировал с эфиром и мне удалось научиться объединять его с аспектом воздуха. Эта очень сложная магическая формула, скажем так, мое ноу-хау, и помогла отразить удар пули из этериума. А если быть точным, то даже не одной, а двух пуль.
— Двух⁈ — удивленно переспросил генерал-губернатор, уставившись на меня цепким взглядом.
Я выдержал долгую паузу и задумчиво поглядел перед собой, словно еще раз воскрешая в памяти события того рокового дня, а затем бросил быстрый взгляд на князя Зубова.
— Стрелков было двое, князь. Об этом не сообщали в новостях и не судачили в гостиных. Этот факт сознательно умалчивается французскими властями. В противном случае им пришлось бы расписаться в своей полнейшей несостоятельности. А все потому, что одному из них удалось бежать с места преступления и бесследно исчезнуть, не оставив после себя никаких улик.
После этих слов глаза генерал-губернатора широко раскрылись. Было похоже, что он на какое-то время полностью забыл про взятую на себя роль хозяина вечера.
— Два стрелка. Подумать только! — сдержанно пригладив редеющие светлые волосы, ответил он. — Но одного-то все-так получилось схватить.
— Все верно, Михаил Петрович. И знаете, что самое интересное? — Я внимательно посмотрел на генерал-губернатора. — Им оказался бывший сотрудник «Стального бастиона» князей Филатовых.
Реакция князя Зубова была настолько живописной, что, пожалуй, будь сейчас в этой гостиной фотограф, он бы многое отдал за то, чтобы запечатлеть в этот момент лицо Михаила Петровича. Генерал-губернатор на миг лишился дара речи.
— Вы, кажется, с ними знакомы, князь? — Я продолжал подливать масла в огонь. — Его логистическая компания базируется в вашем регионе. Называется, как я уже говорил, «Стальной бастион». Помните такую?
Генерал-губернатор после недолгого замешательства полностью овладел собой и постаравшись придать голосу как можно больше равнодушия ответил:
— Что-то такое припоминаю, Александр Андреевич. А позвольте поинтересоваться, откуда у вас такие сведения? Я про информацию о бывшей профессиональной деятельности этого негодяя, что покушался на доктора Боткина?
— Мой отец, как вы, наверняка, знаете, был не последним человеком в Париже, да и в самой Франции. И поскольку это дело касалось лично его, то он, оставаясь весьма деятельным даже в последние дни жизни, не преминул добыть максимум сведений об этом деле. Он не мог допустить, чтобы хоть малейшая тень подозрения легла на его честное имя. И если это все-таки случится, то он поручил мне обнародовать детали произошедшего, предоставив мне доступ ко всем добытым материалам.
— Но, если это настолько секретная информация, почему вы делитесь ей со мной? — В голосе генерал-губернатора прозвучали нотки подозрения.
— Видите ли, Михаил Петрович, мне стало доподлинно известно, что французское правительство передало Его Императорскому Величеству, Михаилу Александровичу Романову, всю информацию по покушению на лечащего врача венценосной семьи. А «Стальной бастион» базируется в областях, находящихся под вашим надзором и управлением. Поэтому, исходя исключительно из дружеских побуждений, я и решил рассказать вам об этом. К тому же вы сами подвели меня к этой теме. Одним словом, предупрежден — значит вооружен. — И я попытался изобразить на своем лице вполне дружелюбную улыбку.
— Благодарю вас, Александр Андреевич, — задумчиво покачивая ногой, проговорил генерал-губернатор. — А насчет самих князей Филатовых: мы, конечно, бывает, встречаемся с ними на различных приемах, но не сказал бы, что я с кем-то из них на короткой ноге.
Вот так незатейливо и просто, лишь только почувствовав угрозу для своей репутации и высокого положения, генерал-губернатор открестился от близкого знакомства с князьями Филатовыми. Я был уверен, что этот непринужденно запущенный слух, который, впрочем, полностью соответствовал действительности, вскоре распространится по Петербургским гостиным и ударит по репутации ненавистного мне княжеского дома.
Сам же князь Михаил Алексеевич Филатов и его цепные псы, которые принимали непосредственное участие в издевательствах над Ольгой и ее убийстве, были моими основными целями на этом этапе. Их ждала самая незавидная участь.
Глава 8
Дверь, на которой было сосредоточено внимание всех гостей, на секунду приоткрылась и из нее выскользнула бледная, но при этом весьма довольная Елена Михайловна. Она что-то быстро шепнула супругу и вновь скрылась в кабинете.
Граф Доронин отдал какое-то приказание лакею и тотчас направился к брату, который продолжал угрюмо восседать на диване в стороне от собравшихся.
— Андрей, у тебя родился сын! — радостным голосом заявил Петр Филиппович. — С Анной Петровной все в полном порядке. Ее сейчас вместе с младенцем увезут в клинику доктора Боткина. — И граф показал взглядом в сторону каталки, которую везли через гостиную две медсестры, ожидавшие до этого в прихожей.
— Какой позор! — простонал Андрей Филиппович и обхватил руками голову. — Большего унижения в жизни я еще не испытывал.
— Ну что ты такое говоришь, братец? — ободряюще похлопал его по плечу Петр Филиппович. — Окстись! Ну и что с того, что Анне Петровне вдруг так неожиданно и несколько раньше по времени пришел срок произвести на свет дитя? Радуйся, что все прошло хорошо, и оба они в добром здравии сейчас отправятся в больницу.
— Но не на виду же у всего света! — прошипел, пронзительно глянув на брата, Андрей Филиппович. — И что это князю Зубову вдруг вздумалось устроить из этого спектакль? Это неслыханно! Это уже выходит за все мыслимые рамки приличия.
— С начальством лучше не спорить, Андрей. Ты же помнишь, скольких усилий мне стоило устроить тебя адъютантом его превосходительства? Давай простим ему этот маленький каприз. — После этого Петр Филиппович наклонился к брату и перешел на еле слышный шепот. — Ты же не понаслышке знаешь… кхм, специфические интересы и увлечения князя.
Андрей Филиппович метнул на собеседника многозначительный и блеснувший гневом взгляд.
— Но это моя супруга, а не какая-нибудь там девка из варьете! Как он посмел так унизить меня!
— Успокойся, Андрей! Возьми себя в руки! Все на нас смотрят, а ты ведешь себя, как мальчишка! — в голосе Петра Филипповича прозвучали стальные нотки. — Не смей позорить нашу фамилию!
Глава дома Дорониных резко встал с места и проследовал к дверям кабинета, из которых в этот момент показалась каталка с Анной Петровной. Его брат, сделав надо собой титаническое усилие, нервным движением руки поправил сбившуюся шевелюру, одернул лацканы фрака и, встав с дивана, ни на кого не глядя, двинулся за братом.
Анна Петровна, полулежа на каталке, устало улыбалась и прижимала к груди младенца. Все вокруг тут же расступились, освобождая путь. Вслед за каталкой, важным шагом, деловито хмурясь, шел доктор Боткин. Ему явно было не по душе такое большое скопление народа. Он с осуждением посмотрел на хозяев вечера, очевидно, не понимая, что столпотворение продолжается отнюдь не по их воле.
Сам же виновник происходящего, обладая довольно высоким ростом, возвышался над большинством окружающих его людей и при этом неотрывно смотрел то на Анну Петровну, то на новорожденного. В глазах генерал-губернатора застыла целая гамма чувств, которые он пытался скрыть, но так и не смог утаить от пытливого взора князя Островского. Тут был и интерес, и обожание, и трепет, и даже некая опасливость.
Запеленатый младенец смотрел по сторонам любопытными глазками. На его голове была надета маленькая шапочка, которая от неловкого движения Анны Петровны вдруг сбилась на бок.
— Какая чудесная белокурая головка! — воскликнул чей-то умиленный женский голос. — Настоящий ангелочек!
После этих слов граф Андрей Филиппович Доронин сначала покраснел, а потом тут же побледнел, как смерть. Мало кто заметил эту быструю перемену во внешнем облике графа, поскольку тот попытался сразу же взять себя в руки. Но от нескольких внимательных взоров она все-таки не утаилась.
И здесь было от чего краснеть и бледнеть. Ведь граф и графиня Доронины были брюнетами.
Подвал дома на Большой Морской впечатлял своими размерами и массивными опорными колоннами. Строители при возведении особняка значительно углубились в болотистую петербургскую почву. И по этой причине сводчатые помещения цокольного этажа были довольно высокими и просторными.