Надеюсь, он не передумал. Не могу сказать, что я не доверяю Артуру, но всё же действовать против своих же родственников — дело непростое. На его месте я бы сейчас сомневался на тему того, как лучше поступить.
Если бы мой отец и братья находились на скамье обвиняемых, я бы искал способ добиться справедливости, но при этом максимально смягчить приговор для членов своей семьи.
Нам с Ильёй указали на главные места в зале, которые располагались неподалёку от стола судьи. Там, всего в пяти метрах от нас, находились решётки, в которые уже успели перевести Аркадия и Викторию Мансуровых.
Странно, что Владимира до сих пор туда не перевели. Готов поклясться, что пленники его уже должны были сдать. Он ведь тоже принимал участие в этих экспериментах.
— Больше ждать нельзя. Начнём, — заставив всех в помещении замолчать, произнёс судья — низенький, почти полностью облысевший мужчина в тёмной мантии. — Меня зовут Аристарх Борисович Котовский. Сегодня я буду подводить итоги произошедшего в заброшенном посёлке Солнечный.
— Возражаю, господин Котовский, — тут же осмелился перебить судью Аркадий Мансуров. — Сторона защиты до сих пор не в полном составе. Наш адвокат…
— То, что ваш адвокат задерживается — это не мои проблемы, — резко ответил ему судья. — И я настоятельно рекомендую больше не перебивать меня. Я сам скажу, когда вам будет предоставлено слово, Аркадий Петрович. В противном случае вас придётся удалить из зала заседаний за нарушение правил проведения судебных разбирательств.
— П-простите, Аристарх Борисович, — заикнулся Аркадий.
Виктория же раздражённо цыкнула, взглянув сначала на судью, а затем на меня. Кажется, она всеми фибрами души желала, чтобы в данный момент моя шея оказалась в её руках. А учитывая, что эта женщина даже чересчур крепкая для светской дамы, думаю, ей бы хватило сил сломать мне шею, если бы я не сопротивлялся.
Однако ситуация и вправду начала разворачиваться крайне странно. Андрей Всеволодович Углов так и не пришёл. Единственный человек, который мог перевернуть ход заседания, по какой-то причине оставил своих нанимателей.
Странно. Неужели он смирился с тем, что ему не удастся меня одолеть? А мне казалось, что у него всё схвачено. Я даже начал подозревать, что он уже обошёл меня на несколько шагов и придумал, как обеспечить Мансуровым победу даже при том, что все улики говорят против них.
На самом деле нам с Синицыным тоже можно было бы нанять адвоката. Как я понял, суд здесь проводится не совсем так, как это делалось в моём мире. Обвинять будут Мансуровых, однако они могут перевести стрелки на нас, если найдут или сфабрикуют доказательства, которые сыграют им на руку. И тогда защита понадобится уже нам, а не им.
Однако мы с Ильёй решили не рисковать. Ведь в нашем случае нанятый адвокат — это именно риск. Мансуровы или Углов могли заранее подкупить Саратовских юристов. И вместо того, чтобы помогать нам, он нас зароет. Лучше мы разберёмся с этим делом сами. Моя хитрость и знание законов Синицына должно компенсировать отсутствие адвоката.
Более того, возможно, этим мы расположим к себе судью. Котовскому гарантированно известно о том, что в деньгах мы не стеснены, а значит, можем позволить себе адвоката. И поэтому может создаться впечатление, будто мы настолько уверены в своей правоте, что даже в юридической помощи не нуждаемся. Это — отличный ход, чтобы ещё сильнее переманить судью на свою сторону.
Хотя, если честно, я вообще не могу представить, какие аргументы Мансуровы должны сообщить Котовскому, чтобы он в итоге засомневался в их виновности. Такого попросту быть не может. Единственный человек, который может нечто подобное провернуть — это Андрей Углов. Но он не пришёл.
И это должно меня радовать, но почему-то вместо спокойствия я чувствую нарастающую тревогу.
Пока я думал, судья озвучивал все обвинения, которые успели собрать городовые под контролем Тимофеева. Использование незапатентованного оружия, похищение людей, пытки, убийства, клонирование и прочие грехи Мансуровых.
Аркадий и Виктория краснели, сидя в камере, поскольку никак не могли парировать заявления судьи. В кои-то веки всё пошло не по плану у моих врагов, а не у меня.
— Протестую! — неожиданно воскликнул Владимир Мансуров.
Он поднялся со своего места и гневно зыркнул сначала на меня, а затем на судью.
Котовский тяжело вздохнул, но всё же смог взять себя в руки и спокойно ответил:
— Можете высказаться, Владимир Аркадьевич. Но это — моё последнее предупреждение для Мансуровых. Если не хотите, чтобы вашу семью выгнали отсюда, дожидайтесь права на голос. А теперь я вас слушаю.
— Все обвинения, которые вынесли против моей семьи, сфабрикованы, — заявил Владимир. — Всё это — лишь месть Алексея Мечникова. Он сам не станет отрицать, что у нас с ним возник ряд конфликтов, из-за которых я был вынужден с позором покинуть Хопёрск. Однако ему этого не хватило, и он решил продолжить мстить. Мой отец и моя двоюродная сестра Виктория никогда не занимались производством чего-либо. Наш источник дохода совсем иной. И вы можете его проверить, мы ни от кого не скрываем, что занимаемся торговлей помимо своих лекарских обязанностей.
— К чему вы это ведёте? — поинтересовался судья.
— Единственный человек, у которого есть завод, где можно производить оружие, это — Алексей Мечников. Почему вы не проверили его предприятие? В Хопёрске тихо-мирно создаётся оружие, а его производство сваливают на мою семью! — воскликнул Владимир.
— Вот ведь червь проклятый, — прошептал Синицын.
— Держи себя в руках, — попросил Илью я. — Его попытки тщетны.
— Городовые не стали использовать ордер на обыск завода по той причине, что несколько десятков свидетелей подтвердили, что оружием пользовалась ваша семья, Владимир Аркадьевич, — спокойно ответил судья.
— А вы не задумывались, что им просто промыли мозги? Простолюдинов запугали, а похищенных дворян заставили дать магическую клятву? — спросил Владимир. — Всё совсем не так, как вы видите. Это Мансуровы приехали в посёлок, чтобы освободить похищенных. А похитил их Мечников.
Я не вмешивался, поскольку был слишком высок риск, что Владимир сам себе навредит этими обвинениями. Иногда молчание — лучше любого удара.
Так и произошло. Руку поднял Артур Мансуров.
— Артур Аркадьевич, вам слово, — поёрзав на стуле, произнёс Аристарх Котовский.
— Не смей, — прошептал Владимир.
Никто его не услышал, но я прочёл эту фразу по его губам.
— Мой брат лжёт, господин Котовский, — произнёс он. — Надеюсь, что вы прислушаетесь к моим словам. Всё это — моя вина. Я тоже заслуживаю наказания, поскольку всё это время скрывал тайны своей семьи. Но больше этого делать не собираюсь.
— Артур, тебе лучше замолч… — прорычал Владимир.
— Тихо! — стукнул кулаком по столу судья. — Артур Аркадьевич, продолжайте.
— Мои показания у вас на столе. Вы уже должны были с ними ознакомиться. Я готов дать магическую клятву и рассказать, как всё было на самом деле. Так я подтвержу свою правоту, — заявил он.
— Ерунда! — прокричал Владимир. — Артур просто хочет избавиться от нас, чтобы стать единственным наследником и завладеть нашими землями и всем состоянием!
На этот раз судья не успел пресечь возгласы Владимира. Дверь распахнулась, и в зал вошёл ещё один человек. Единственный опоздавший.
Андрей Всеволодович Углов, хромая, прошёл мимо сидящих людей и остановился рядом с клеткой, в которой держали Аркадия и Викторию Мансуровых.
Я сразу же заметил, что хромота — не единственная его проблема. Лицо красное, налитое кровью. А на шее скрывается небольшой порез, который юрист старательно скрывает воротником.
Такое впечатление, что на него напали по дороге в суд.
— Андрей Всеволодович, вы опоздали, — произнёс Котовский. — А господа Мансуровы в ваше отсутствие уже успели сильно помешать судебному процессу.
— Прошу прощения, — кивнул Углов. — У меня возникли неотложные дела. Однако теперь я готов приступить к защите подсудимых. Можете сразу же передать мне слово? У меня есть новая информация, которая может перевернуть ход дела.
— С радостью это сделаю, поскольку господа Мансуровы уже практически подошли к нарушению всех правил, — ответил Котовский. — Слушаем вас внимательно, Андрей Всеволодович.
Он едва успел отдышаться. Даже говорить с трудом может. Что же с ним случилось по дороге? И куда он так спешит?
— Я хочу сразу же поговорить с Алексеем Александровичем Мечниковым, — заявил Углов. — У меня есть к нему вопрос.
— С радостью на него отвечу, — поднявшись со своего места, произнёс я.
— Мне стало известно, Алексей Александрович, что один из свидетелей так называемого преступления находится в неадекватном состоянии. Городовые вряд ли успели передать эту информацию судье. Но мне сообщили, что человек, которого вы называете Евгением Балашовым, является обыкновенным психом. Может, дадим ему слово?
Значит, ему доложили о том, что успел натворить Полкан, когда взял под контроль тело Евгения. Если Балашову дадут слово — дело усложнится. Углов найдёт, как зацепиться за эту деталь.
— Сразу видно, что вы совершенно не разбираетесь в лекарской терминологии, — парировал я. — Он — не псих. Евгению пришлось пережить тяжёлые пытки, из-за которых развился посттравматический синдром. Он ещё долго не сможет прийти в себя.
— Это ещё не всё, — заявил Углов. — Кажется, присутствующие не в курсе, но вообще-то Алексей Александрович недавно получил титул барона. А по законам Российской Империи барон обязан регулярно отчитываться перед графом и подчиняться ему. Однако по какой-то причине господин Мечников проигнорировал десятки писем от графа Мансурова. Как так вышло? Не говорит ли это о том, что он затеял восстание против своего господина?
Вот оно! Вот — причина, по которой мне передали этот чёртов титул. Они не хотели давать мне власть. Всё как раз наоборот. Они решили забрать мою свободу.
— Я не получал никаких писем, — спокойно ответил я.