Трижды сифоны заливали жидким огнем славянский завал, и только после этого лучшие центурионы повели в атаку отборные когорты. Однако укрепление и отрезок дороги от него до бухты оказались оставлены противником. Славянские стрелы и дротики-сулицы встретили византийцев лишь у входа в ущелье, которое по всей длине также оказалось перегорожено каменным завалом.
Снова сифоны залили преграду огнем, лучники и пращники засыпали ее тучей стрел и камней, после чего двинулась в атаку пехота. Укрепление опять было пусто, лишь обстреливали плотные ряды когорт славянские лучники, не допуская преследования себя византийцами в более подвижных расчлененных порядках. Здесь, в ущелье, на полпути между бухтой и подножием седловидной горы, встретили Василия комес Петр и неотлучно находившийся с ним болгарский лазутчик воеводы Бориса. Еще в лагере он был приставлен спафарием к начальнику конницы в качестве проводника.
– Спафарий, мы не пустили русов в горы ни по козьим тропам, ни по руслу высохшей реки,– возбужденно доложил Василию Петр.– У них остался единственный путь – на седловидную гору.
Спафарий недовольно поморщился: он не разделял оптимизма комеса. Ему уже приходилось видеть в бою русов, не раз сражался он против болгар, и весь предшествующий опыт свидетельствовал о воинском умении и боевом упорстве противостоявшего ему сегодня врага. Поэтому столь поспешное отступление обычно неустрашимых, презирающих смерть славян настораживало и даже немного пугало опытного спафария. Неужели военачальники русов, надеясь на ночь и знание болгарами-союзниками гор, надеются так просто оторваться от преследования византийцев? Пожалуй, в подобных рассуждениях имеется определенная логика, но если дело вовсе не в этом? Тогда в чем?
– Сколько варваров направляется к горе? – спросил Василий.
– Много, спафарий, очень много,– продолжая оживленно размахивать руками, ответил комес.– Я сам видел среди отступавших и русов, и болгар. Их легко различить по оружию и доспехам даже в темноте. А я подобрался к бегущим варварам почти вплотную, при желании я мог дотянуться до них копьем.
– Это не ответ. Много, мало – пустые слова и значат то же, что слово «ничто»,– холодно заметил Василий.– Меня интересует точное число варваров. Ты должен знать это, если утверждаешь, что отступавшие прошли мимо тебя.
Комес удивленно посмотрел на Василия:
– Я не считал их, спафарий, мне это даже не пришло в голову. Тем более что варвары, защищаясь от преследователей-легионеров, засыпали все вокруг себя стрелами.
– Зато я сосчитал их, спафарий,– прозвучал голос болгарского лазутчика.– Их было чуть больше таксиархии. Правда, я считал русов и болгар вместе.
Василий, не считая нужным даже повернуть голову в сторону лазутчика, ответил:
– Ты плохо считал, болгарин. Славян должно быть вдвое больше.
– Их было около одиннадцати центурий, ромей,– так же спокойно, как прежде, сказал лазутчик.
– Ошибаешься, болгарин,– раздраженно повторил Василий.– В бухту вошли двадцать восемь русских ладей, на каждой из них обычно пять-шесть десятков воинов. Это уже полторы таксиархии. Добавь к ним. дружинников тысяцкого Микулы и болгарского сотника Мирко, и ты получишь вдвое больше двадцати центурий.
– Их было чуть больше десяти сотен,– упрямо заявил лазутчик.
Считая бесполезным вести с ним разговор дальше, спафа-рий снова повернулся к комесу:
– Продолжай преследование. Когда славяне очутятся на горе, отрежь им все пути назад. Перекрой завалами и рвами дороги и тропы, тревожь их всю ночь ложными атаками, не позволяя им ни на миг сомкнуть глаз. К утру я сообщу, как с ними поступить дальше: уничтожить в бою либо оставить передохнуть на горе от голода и жажды. А ты, Иоанн,– обратился Василий к сопровождавшему его стратигу,– немедленно окружи конными разъездами гору… всю и со всех сторон,– подчеркнул он.– Я не допущу, чтобы спасся хоть один рус или болгарин, гора должна стать для них общей могилой.
Отдохнуть этой ночью Василию не удалось. Едва он наскоро перекусил и погрузился в сон, возле его шатра раздались громкие голоса его слуги и дежурного центуриона, не пускавшего кого-то к нему. Прислушавшись, спафарий различил голос стратига Иоанна.
– Впустите его! – крикнул Василий, поднимаясь с ложа и набрасывая на себя плащ.
Стратиг, вбежавший в шатер, был крайне возбужден. Глаза блуждали по сторонам, дрожавшие пальцы то трогали рукоять меча, то теребили застежку плаща.
– Спафарий, по твоему приказу я выслал вокруг седловидной горы конные разъезды,– на одном дыхании выговорил Иоанн.– Один из них вскоре обнаружил славян.
– Ну и что? – недоуменно вскинул брови Василий.– Разве я сказал, что нуждаюсь в пленных? Нет. Поэтому их следовало просто уничтожить. Надеюсь, именно так легионеры и поступили?
Глаза Иоанна забегали по углам шатра.
– Не совсем так, спафарий. Славян оказалось слишком много, поэтому разъезд не принял боя, а прискакал ко мне.
– Много? Сколько же? Десяток, два?
– Намного больше. Я сам прибыл на место, где мои всадники обнаружили славян, и с высокого дуба я видел их на склоне горы, соседней с седловидной. Варваров никак не меньше таксиархии.
– Не ошибаешься, стратиг? У Иоанна обиженно дрогнули уголки губ.
– Нет, спафарий, ошибка исключена. Услышав о числе варваров, я вначале не поверил словам легионеров, потом усомнился в остроте собственного зрения, но, к сожалению, дело обстоит именно так, как я сказал. Я сам видел и сосчитал русов и болгар, их оказалось не меньше десяти центурий.
– Откуда они могли там взяться? – вскричал Василий.– Все варвары загнаны на седловидную гору, а оттуда нет выхода. Они в надежной ловушке! Неужели им удалось обхитрить комеса Петра или пробиться вниз с помощью оружия?
– Этого не знаю, спафарий. Я всего лишь сообщил то, что обнаружил мой разъезд и видел я сам.
Василий вскочил с кресла, отшвырнул в сторону плащ. Шагнул к стене, на которой висели его оружие и доспехи.
– Подожди меня у шатра. И прикажи заодно подать моего коня. Я хочу все видеть лично…
Осадив взмыленного скакуна у толстого граба, под которым на низком складном стульчике дремал комес Петр, Василий что было силы ударил плетью по краю щита одного из прискакавших с ним легионеров. Разбуженный громким звоном металла, комес поднял голову, взглянул на спафария осоловелыми, ничего не выражавшими глазами.
– Где русы? – крикнул Василий, наклоняясь с седла. Петр торопливо протер глаза, вскочил со стульчика. Часто затряс головой, прогоняя из нее сонную одурь.
– Где русы? – переспросил он.– На горе, спафарий.
– Ты уверен? – прищурился Василий.
– Им негде больше быть,– уверенно заявил Петр.– Мои легионеры перекрыли все лазейки, по которым с горы может ускользнуть человек. Если прикажешь, спафарий, мы сейчас же атакуем варваров крупными силами и уничтожим до единого.
– Именно это я приказываю сделать. Причем немедленно, при мне.
– Повинуюсь, спафарий,– вытянулся комес… Начинало светать. Василий, оставаясь в седле, мог без труда наблюдать, как у подножия седловидной горы строились в прямоугольники три когорты легионеров. Как рассыпались на их флангах между камнями и по кустам прикрывавшие их лучники и пращники, как медленно двинулись впереди центурий повозки с «греческим огнем». Когда когорты под звуки флейт и мерное уханье барабанов тронулись с места, Василий и комес поехали за последней.
Вскоре за очередным поворотом горной дороги показался пересекавший ее по всей ширине глубокий ров, за которым высился завал из камней и деревьев. Стрелки, опередившие атакующие когорты, которые растянулись длинной змеей по узкой дороге, стали засыпать укрепление ливнем стрел и градом камней. Возле остановившихся повозок с «греческим огнем» захлопотала прислуга. Василий с Петром пробрались в первые ряды легионеров, спафарий пристально всмотрелся в завал.
– Прикажи не тратить напрасно огонь,-тронул он Петра за плечо.– Завал пуст.
Комес недоверчиво посмотрел на Василия.
– Пуст? Сомневаюсь. Час назад варвары отбили здесь подряд три мои атаки.
Василий не мог упустить удобного случая задеть самолюбие подчиненного.
– Возможно… однако это было час назад. А сейчас славян нет, оказать сопротивление некому, и ты наконец-то сможешь отбить у них укрепление. Торопись, не упускай возможности одержать победу.
Никогда не отличавшийся живостью ума, комес не смог понять вложенной в слова Василия издевки.
– Верю в твою проницательность, спафарий,– напыщенно произнес он.– Разреши мне самому вести солдат на штурм.
Василий с жалостью посмотрел на Петра, с безразличным видом махнул рукой:
– Веди.
Спафарий наблюдал, как комес лихо осадил коня перед головной центурией, крикнул нечто воинственное легионерам, с мечом в руке во весь опор помчался на завал. Вздыбил скакуна перед краем рва, а изломанная линия стрелков, продолжая на бегу обстреливать вражеское укрепление, перемахнула через ров и в следующий миг, не встречая сопротивления, с торжествующими криками взлетела на верх завала. Василий не стал смотреть, как спешившийся комес повел когорты по пешеходной тропе к вершине.
Съехав с дороги на обочину, он плотнее закутался в плащ, прикрыл глаза и так, отрешившись от происходившего, замер в седле. Он предчувствовал, что начавшийся день обещает быть насыщен событиями, и не хотел упустить ни одной минуты, которую можно было использовать для отдыха. В этом положении застал его вернувшийся с вершины горы комес Петр. Он вновь был верхом.
– Спафарий, гора пуста. Мы не обнаружили на ней ни одного варвара.
Вид у него был такой, словно его только что вытащили из проруби. Глаза виновато метались по сторонам, левая рука мяла зажатые между пальцами поводья. Василий с нескрываемым презрением посмотрел на Петра:
– Я давно уже догадался об этом. Признаю собственную вину, почему-то решил, что ты и стратиг Иоанн научились в конце концов думать и поступать как подобает истинным полководцам. Но вы еще не доросли до этого, вас нельзя оставлять одних ни на минуту, каждого надобно держать возле себя на привязи.